Действительно, все попытки молодого человека остаться с Долли наедине в Ратманово оканчивались крахом — с ней все время были либо сестры, либо подруги — родственницы барона Тальзита. Единственной надеждой оставались прогулки верхом, но, катаясь, княжна так неслась на своем Лисе, что он все время был вынужден ее догонять, а во время кратких остановок она не слезала с коня. Тонким нюхом опытного самца он чувствовал внутреннюю потаенную страстность княжны, о которой она, конечно, пока не подозревала. Разбудив этот темперамент, выпустив джина из бутылки, Островский надеялся покорить Долли и привязать к себе. Для этого у него оставалась только одна возможность: пригласить ее в Афанасьево и начать соблазнять. Но, прекратив визиты и прогулки, зарядили дожди. Уже целую неделю он не выезжал из дома, изводя себя предположениями одно хуже другого.

Лаврентий подошел к окну и отодвинул тяжелую гардину. Картина, представившаяся его взгляду, была унылой: через мелкие холодные струи, стеной стоящие в воздухе, барский двор казался размытым серым пятном. Конюшня и сараи давно требовали ремонта, когда-то хорошие железные крыши совсем прохудились, а стены и ворота давно нуждались в починке. Да и в доме жилой была только центральная часть, а оба боковых флигеля являли печальное зрелище прогнивших полов, текущих потолков и плесневелых обоев на стенах…

Лаврентий надеялся сыграть на жажде хозяйственной деятельности Долли, показать ей всю эту разруху и спросить совета. Она обязательно должна была клюнуть. Ну почему эти дожди пошли так не ко времени! Молодой человек в раздражении хлопнул кулаком по раме, и ветхая замазка отвалилась ему под ноги, а одно из стекол начало сползать из своего гнезда вниз.

— Господи, все здесь рушится! — воскликнул он, подхватил падающее стекло и положил его на подоконник. Внезапно движение за стеклом привлекло внимание Лаврентия: во двор въезжала ямская карета.

— Боже мой, только не Илария, — прошептал он и кинулся на крыльцо. Его самые плохие предчувствия сбылись. Карета остановилась у крыльца, дверца открылась, и из нее вышла Илария, за ней вылезла Анфиса и вытащила из кареты шатающуюся женщину, одетую во все черное и замотанную черным платком до самых бровей.

— Дорогой, мы привезли сюда эту святую странницу, потому что она в дороге на богомолье заболела, — громко, так, чтобы слышал извозчик и подбежавшие дворовые, сказала Илария, — она будет жить в моей спальне, пока не выздоровеет.

Женщины подхватили больную под руки и, приподняв, потащили в дом. Лаврентий расплатился с ямщиком и пошел вслед за теткой. Он понимал, что все его планы пошли прахом, но еще надеялся, что может хоть что-то исправить.

В гостиной никого не было, и он направился в спальню Иларии. Обе женщины склонились над кроватью, где лежала больная странница, и снимали с нее платок и черную одежду. Лаврентий кашлянул, привлекая их внимание, тетка обернулась и расцвела улыбкой.

— Мой дорогой, я привезла тебе подарок, — промурлыкала она, подхватила со стула свой шелковый ридикюль и открыла его, — дарю тебе последнюю розу.

Она извлекла из сумочки чуть приоткрывшийся темно-алый розовый бутон и протянула его молодому человеку.

— Если ты не хочешь дарить мне цветы, то я сама буду дарить их тебе, — пообещала Илария. Глаза женщины сияли, а нежный румянец делал ее лицо совсем молодым. — Я так счастлива за нас, малыш.

Прозвище, которым она наградила его в далекой юности, сейчас больно резануло слух Лаврентия, и он отвел руку женщины.

— Да, любимый, ты как всегда прав, — согласилась Илария, как будто не поняв его, повернулась к кровати, — нужно сразу сделать с цветком то, что положено.

Она наклонилась к мнимой больной, с которой Анфиса уже сняла всю мокрую одежду. Даже стоя у двери, Лаврентий видел, что это — совсем молодая девушка с длинной русой косой. Илария протянула руку и вколола цветок в ее волосы.

— Что с ней? — спросил молодой человек, глядя в спину любовницы, хотя этот вопрос он задавал уже много раз, но все равно спрашивал.

— Она спит, дорогой, настойка опия очень полезна для здоровья. Сейчас ей снятся прекрасные сны, а когда она проснется, мы поиграем, — ответила Илария, улыбаясь любовнику. А потом повернулась к Анфисе, — найди этих бездельников, что считают себя прислугой, и организуй нам баню.

Служанка поклонилась и вышла, а Лаврентий подошел к кровати и посмотрел на девушку. Она была совсем молоденькая, с милым личиком в форме сердечка. Но сейчас ее лицо было бледно, а глаза плотно закрыты.

— Кто она? — поинтересовался он, уже перестав сердиться на любовницу. Теперь он с любопытством смотрел на новую участницу игры, спрашивая себя, нравится ли она ему.

— Я же сказала тебе, что нам нужны садовые цветы, — напомнила Илария, встав рядом с племянником, как и он, разглядывая свою жертву. — Она — дочка учителя, приехала с сестрой в город, покупать той приданое. Пока старшая девушка торговалась в лавке, младшая стояла на улице, глазея на проезжающие экипажи. А мы с Анфисой как раз проходили мимо. Я сразу чувствую, когда девушке уже исполнилось пятнадцать лет, у нее становится такой прелестный запах, еще чистый, но уже зовущий. Я сразу опьянела от ее аромата, и поняла, что это — судьба. Мы сказали малышке, что знатная дама, живущая рядом, ищет молодую чтицу на год за очень хорошее жалование. Девушка очень обрадовалась такому шансу и прошла с нами — дальше все было совсем просто: я налила ей в чай настойки опия, и как только она заснула, мы быстро собрали вещи и приехали домой.

— Так ты съехала с квартиры? — ужаснулся Лаврентий.

— Конечно, у тебя было много времени, ты, наверное, уже занял деньги, и мне не нужно больше скрываться? — Илария смотрела на любовника ясными глазами, и он не мог понять — говорит она искренне или издевается над ним.

— Нет, я еще не сделал того, что собирался, — вздохнул молодой человек, судорожно соображая, что ему делать. — Но ты понимаешь, что ее в доме оставить нельзя. Это тебе не хутор в Курляндии, здесь слуги сразу на нас донесут.

— Что ты волнуешься, мы играли уже два раза, никто нас не видел. Чулан в бане — отличное место для нашей гостьи. Ты ведь сам в прошлый раз поставил на него крепкий замок.

Лаврентий вспомнил ту игру, о которой ему напомнила тетка. В тот раз девушка была не такая хорошенькая, как эта, но это не отразилось на том удовольствии, которое они оба получили, а с такой милашкой все будет еще лучше. Молодой человек почувствовал, как предвкушение разогнало по его жилам горячую кровь и плоть начала набухать. Любовница заглянула в его лицо и радостно засмеялась.

— Я знала, что она тебе понравится, нам будет так хорошо, любимый. Посмотри, что тебе мамочка принесла, наш цветочек расцвел только для тебя.

Она расстегнула голубое платье девушки и обнажила ее грудь. При виде нежных упругих полушарий с маленькими розовыми сосками Лаврентий сглотнул слюну и протянул к спящей руку. Он грубо смял сначала один сосок, потом другой. Девушка слабо пошевелилась во сне и застонала.

— А что у нас еще есть? — игриво спросил он тетку.

— Всё для тебя, мой любимый, — промурлыкала она и задрала девушке юбки почти до груди, накрыв ее голову.

Белый живот, стройные бедра и треугольник темных волос так возбудили Лаврентия, что он не удержался и, раздвинув ноги девушки, ввел пальцы внутрь тугого лона.

— Не спеши, малыш, ты все успеешь, я отдам ее тебе, но не в первый день, мы так давно не играли, мамочка тоже хочет удовольствия, — сказала Илария, ее глаза расширились и горели, а дыхание сделалось частым. Она перевернула девушку на живот и с жадностью уставилась на маленькие круглые ягодицы.

— Это — очень плохая девочка, она любит подглядывать за старшими, ее нужно учить хорошо себя вести, — объяснила Илария и хлопнула по ягодицам девушки. Удары были такие сильные, что на белой коже остались розовые отпечатки рук, и женщина счастливо засмеялась.

— Иди к себе в комнату и отдыхай, мой дорогой, когда в бане все будет готово, я за тобой зайду, — попросила она, поцеловав Лаврентия в губы, и подтолкнула к двери.

Он пошел к себе в спальню, размышляя, почему поцелуи всех других женщин, с которыми он имел дело, кажутся ему такими пресными. Но поцелуи тетки опаляют его и зажигают в нем такую страсть, что он готов даже бросить ради нее почти выполненный план по соблазнению богатой невесты. Через час Илария, закутанная в теплый капот, заглянула к нему в комнату и позвала:

— Пойдем, малыш, мамочка порадует тебя.

Она обняла его за талию, прижалась к нему всем телом и повела через двор в баню. Лаврентий открыл низенькую дверь, и на него пахнуло горячее тепло. В большом предбаннике, где они стояли, было так натоплено, что его лоб мгновенно покрылся потом. Илария сбросила капот и осталась только в белых шелковых чулках и туфлях.

— Моему малышу жарко, — ласково промурлыкала она, снимая его плащ, — сейчас мамочка разденет своего малыша, чтобы ему было хорошо.

Она повесила плащ на крюк и начала расстегивать шелковую рубашку, поглаживая грудь любовника легкими, нежными движениями. Закончив с рубашкой, она указала на его сапоги.

— Упирайся ногой мне в зад, милый, иначе твои сапоги не снять — они такие тугие.

Она повернулась к нему спиной и наклонилась. Как всегда, это возбудило Лаврентия так, что он был готов взять ее сразу же. Но он, растягивая удовольствие, уперся сапогом в круглые ягодицы и сильно толкнул любовницу. Она упала на четвереньки, стащив с одной его ноги сапог.

— Хорошо, малыш, давай еще раз, — велела она, ухватила второй сапог, и он снова толкнул ее, с вожделением уставившись на стоящую на четвереньках женщину.

Она поднялась и, поставив сапоги под лавку, опустилась перед ним на колени, взявшись за его пояс.

— Сейчас мамочка сделает своему малышу очень приятно, — снова замурлыкала она, стягивая с него панталоны.