— Но почему? Как работник библиотеки, ты имеешь право их посещать. И я уверен, что Селина Брансвик тоже там будет, так что ты по крайней мере не будешь чувствовать себя одиноко.

«Это еще одна причина, по которой мне не стоит туда идти», — подумала я.

— Я просто… Я никогда не посещала подобных мероприятий.

Я подумала об объявлении, которое мистер Уорс вывесил сегодня утром. «Бабочки Индии» — было написано на нем, а ниже, маленькими буквами: «Приглашаются все члены клуба и их гости».

— Ты тоже туда пойдешь?

Шейкер покачал головой.

— Меня не интересуют ни Индия, ни бабочки. Но я уверен, что тебе эта лекция понравится.

Он посмотрел на старую шляпку своей матери, которую я все еще носила.

Я знала, что одета слишком старомодно, чтобы посещать лекции. Моя одежда недвусмысленно давала понять о моем скромном достатке, и, хотя для работы этого было достаточно, у меня перед глазами стояла заносчивая мисс Брансвик, одетая в элегантное пальто.

— Подумай над моим предложением, — сказал Шейкер.

На следующий день Шейкер стремглав помчался куда-то во время обеденного перерыва и вернулся с пухлым, упакованным в бумагу свертком. По пути домой он держал сверток на коленях, положив сверху руки, словно ему нравилось его касаться. Как только мы зашли в гостиную, Шейкер вручил этот сверток мне. Я его открыла. Там лежали платье и накидка с капюшоном. Платье было сшито из тяжелого узорчатого янтарного шелка с широкими, постепенно сужающимися книзу рукавами. Воротник и низ платья были украшены зубчиками. Накидка оказалась шерстяной, более насыщенного золотистого оттенка.

Миссис Смолпис, которая сидела на диване, прижимая руки к животу, приглушенно вскрикнула.

— Несварение, — сказала она громче, чем это было необходимо. — Я посылала сегодня Мэри за семенами тмина, но они совсем не помогли.

— Я не знал, понравится ли тебе эта одежда, — произнес Шейкер, после того как мы отвернулись от его матери. — Но я подумал, что для лекции…

— Конечно. Это прекрасный наряд, Шейкер! — воскликнула я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

— Продавщица в магазине сказала мне, что тебе понадобятся также… некоторые вещи. Они внутри платья, — произнес он, стараясь не смотреть мне в глаза.

Я поискала в складках благоухающего сиренью шелка и нашла накрахмаленную нижнюю юбку и турнюр[13].

— Здесь все такое красивое, Шейкер, — сказала я. — Я не знаю, могу ли я принять такой подарок.

— Просто примерь его, Линни. Пожалуйста.

Платье действительно было очень красивым. Я мысленно сравнила его с нарядами Китаянки Салли и поняла теперь, что они были гораздо хуже и не выглядели так достойно, как это платье из узорчатого янтарного шелка. Когда я спустилась в гостиную, Шейкер, улыбаясь, захлопал в ладоши.

— Я так и знал, что этот цвет будет гармонировать с твоими глазами, — произнес он.

Миссис Смолпис прикрыла рот рукой, сдерживая отрыжку.

— Линнет хорошо выглядит и в своих рабочих платьях, — язвительно заметила она. — Нельзя сшить шелковый кошелек из свиного уха. И потом, зачем покупать ей что-то новое? Ты ее балуешь. Тех денег, которые она платит за еду и ночлег, все равно слишком мало.

— Мама, что ты имеешь в виду? Как это «платит»?

Миссис Смолпис задрала подбородок, но ее голос задрожал.

— Все это время я забирала те деньги, которые она зарабатывала, и в конце этого месяца я поступлю так же. Это справедливо.

Шейкер подошел к матери.

— Ты вернешь ей эти деньги, — сказал он. — Линни их заработала. И если я решу купить ей что-нибудь красивое, то это мое дело, и оно больше никого не касается.

Я отвернулась к каминной полке, словно проверяя, есть ли там пыль, а на самом деле скрывая от миссис Смолпис слабую, но удовлетворенную улыбку.

Мне так понравились новое платье и накидка, что я решила все-таки посетить лекцию о бабочках. Однако стоило мне прийти туда, как всю мою самоуверенность словно ветром сдуло. Пробираясь сквозь толпу, я ужасно нервничала.

Вскоре под корсетом стало мокро от пота, но я старалась сохранять невозмутимый вид, продумывая каждое свое движение и слово. Я заметила Селину, которая сидела рядом с невысокой худощавой девушкой. У девушки были рыжие, словно лисий мех, волосы и темно-серые выразительные глаза. Ее яркую внешность немного портил довольно длинный нос.

Когда после лекции, прочитанной мистером Принсипом, пожилым джентльменом с угрожающе красным цветом лица, толпа собралась вокруг стола с чаем и пирожными, Селина оказалась совсем рядом со мной.

— Здравствуйте, мисс Брансвик, — сказала я, стараясь держаться уверенно в своем янтарном платье.

— О, мисс Смолпис. Я не узнала вас, — произнесла Селина, не ответив на мою улыбку. — Мисс Смолпис, это моя лучшая подруга, мисс Фейт Веспри.

Фейт широко мне улыбнулась, выставив на обозрение все зубы — они были мелкие и ровные.

— Так это та самая кузина! — на одном дыхании выпалила она высоким голосом.

Я заметила, что Селина толкнула ее локтем в бок, но Фейт, похоже, не обратила на это внимания.

— Селина говорила мне, что теперь у мистера Смолписа живет его кузина. И как вы находите Ливерпуль? Вы сами откуда? Из Бристоля?

— Из Моркама, мисс Веспри, — твердо ответила я. Я была готова к любым вопросам. Кроме той информации, которой снабдил меня Шейкер, я сама прочитала все, что смогла найти о Моркаме и его истории, и детально продумала свое вымышленное прошлое, включая даты и места. К счастью, память у меня была отличная.

— Пожалуйста, называйте меня Фейт. Я знаю, Селина считает, что это невежливо — сразу требовать, чтобы тебя называли по имени, но я уверена, что мы с вами подружимся. Я обожаю бывать возле моря, — она продолжала тараторить без умолку. — Ну не прелестная ли комната для чая — о, а как она называется? Стрелецкая комната? Кажется, здесь ничего не поменялось. Мы с мамой и папой были тут в прошлом году.

Фейт улыбнулась так широко, что на этот раз я разглядела ее розовые десны.

Я была поражена — не ее открытостью, а тем, как сильно я изменилась за последние несколько месяцев. Фейт приняла меня за девушку, равную ей по социальному положению.

— Да, — ослепительно улыбнулась я, собираясь продолжать в том же духе, — Стрелецкая комната действительно прекрасна. Я и сама не раз пила здесь чай, в зимнем саду.

Ложь далась мне легко.

— Селина, — продолжала Фейт, не сводя с меня глаз, — мисс Смолпис совсем не такая, какой ты ее описывала. Совсем.

— Ты когда-нибудь научишься держать свои мысли при себе, Фейт? — поинтересовалась Селина, слегка порозовев. Она внимательно изучала свою чашку.

— Почему бы тебе не положить в чай немного сахара? — в свою очередь спросила Фейт. — Судя по выражению твоего лица, он, должно быть, ужасно горчит.

Селина бросила на подругу сердитый взгляд и отошла к столу.

— Не обращайте на нее внимания, — сказала Фейт. — Ей никогда не удавалось скрывать свои чувства.

— Скрывать?

Фейт наклонилась ко мне поближе.

— Даже несмотря на то, что вы кузина мистера Смолписа, Селине совсем не нравится тот факт, что в его доме теперь живет молодая леди.

Я нахмурилась, затем до меня дошло.

— А, так значит, мисс Брансвик… испытывает симпатию к Шейкеру?

Теперь нахмурилась Фейт.

— Шейкер? По-моему, это жестоко — так его называть.

— О, я должна объяснить. Это прозвище может показаться жестоким, но кличка прилипла к нему еще с детства, и Джефри предпочитает, чтобы близкие люди звали его именно так. — Я сделала паузу. — Ну и конечно, для меня как для члена его семьи это вполне естественно — обращаться к нему подобным образом.

Я разглядела в толпе Селину, которая неохотно беседовала с пожилой женщиной.

— А мистеру Смолпису известно о ее чувствах?

— Ну конечно же нет, — ответила Фейт. — Тем более что она знает, что ни о каких отношениях между ними не может быть и речи.

— Но почему?

Фейт склонила голову набок.

— Вне всякого сомнения, вам должно быть известно, в чем тут дело. Отец Селины ни за что не одобрит ее выбора.

Я с досадой прикусила губу.

— Это из-за его недуга?

— Бедняжка. Он такой нервный. Но это не главная причина. — Фейт оглянулась по сторонам. — Конечно, это слишком деликатная тема для разговора, вы согласны?

— Да, — сказала я, не понимая, что она имеет в виду.

Фейт потащила меня в угол.

— Это так невежливо с моей стороны — обсуждать чужое финансовое положение. Вы же не разочаруетесь во мне из-за этого?

Она ждала ответа. Я не могла понять, что она хочет от меня услышать.

— Разочаруюсь? Что вы, конечно же нет.

— Зато, могу поспорить, с вами еще никто так откровенно не говорил.

Теперь улыбнулась я.

— Дело в том, что… — Фейт оглянулась через плечо и, увидев, что Селина все еще занята разговором, продолжила: — Мистер Брансвик надеется, что брак Селины будет выгодным для их семьи во всех отношениях. Если она выйдет замуж за такого человека, как мистер Смолпис, то ни ей, ни ее семье нечего и рассчитывать на стабильное финансовое положение и на всеобщее уважение.

Она принялась обмахиваться перчатками. Я свои так и не сняла.

— Если бы моя мать сейчас услышала, о чем я тут болтаю, она заперла бы меня в комнате на неделю.

Я снова улыбнулась. Поведение Фейт внесло свежую струю в мою нынешнюю жизнь, но моя новая знакомая нравилась мне не только поэтому. Мне чрезвычайно польстило то, что она посчитала меня юной леди, стоящей с ней на одной ступени социальной лестницы, и говорила со мной на равных.