– Забудь. – Он провел губами по ее волосам. – Я могу перехитрить их.

Келли подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Поэтому твое кодовое имя Девять Жизней? Ты умеешь ускользать от убийц? Или расправляешься с ними, как с теми террористами, что испортили тебе голосовые связки кислотой?

– Нет. Я выбрал «Девять Жизней» по другой причине. На некоторые задания мне приходилось надевать новую личину…

– И рисковать собственной жизнью.

– Милая, это неотъемлемая часть моей работы.

Его уже тревожила серьезность, с какой Келли относится к его работе. Черт, он никогда не возражал против опасности. Это часть игры, а работа была для него игрой, вызовом, развлечением. Риск лишь возбуждал его.

– Логан, сколько жизней ты уже прожил?

– Восемь, если только кто-то не пытался убить меня, когда я был ребенком. Тогда девять, и это – моя последняя жизнь.

– О, Логан, нет!

– Эй, Келли! Это всего лишь суеверие, так?

Он притянул ее к себе, обнял крепче и опустил голову, явно собираясь поцеловать. Келли отвернулась к огню.

– Почему ты хочешь поцеловать меня сейчас? Раньше ты точно не хотел.

– Эй, детка, не торопи меня. Там была куча народа, а я не любитель группового секса.

Его попытка пошутить не принесла результатов. Келли не улыбнулась. Она ждет объяснений, и он не может винить ее за это.

Черт побери! Ну почему она так смотрит на него! Ничего подобного он раньше не испытывал, не позволял никому задевать его за живое… Он решил рассказать ей часть правды.

– Послушай, у меня не было нормального детства. Я никогда не смотрел телевизор, редко слушал радио. Я…

– Твои родители боялись, что ты узнаешь о похищении?

Он не ответил ей прямо. Не хотел лгать больше, чем было необходимо.

– Я никогда не был на свадьбах. Когда командование послало меня в школу хороших манер…

– Хороших манер? Ты шутишь!

– Чтобы попасть в «Кобру», надо пройти ряд тестов. Первый – на выживание, второй – технический колледж. Там проверяют, может ли человек пользоваться сложным оборудованием. Если проваливаешься на любом из этих этапов, тебя выгоняют. Никаких вторых шансов. Тех, кто выдерживает, «Кобра» посылает на курс повышения культурного уровня, как они это называют. Парни называют это школой изящных манер. Армейские рейнджеры[5] – тоже эксперты по антитерроризму, но «Кобра» относится к корпусу морской пехоты. Нас часто прикрепляют к посольствам, поскольку их защита находится в ведении морской пехоты. Агенты «Кобры» должны знать дипломатический протокол. Школа хороших манер обтесывает крутых парней, способных на что угодно, но не знающих, какой вилкой пользоваться на посольском обеде. Я там многому научился. Например, как выбирать вино…

Келли ободряюще улыбнулась.

– Но о свадьбах нам ничего не говорили. Наверное, думали, что все и так знают, что делать. Я не был готов, когда судья предложил поцеловать тебя.

В ее глазах мелькнуло подозрение, хотя это вполне мог быть отблеск костра.

– Ты не в первый раз уклонился от поцелуя. Ты целовал меня в шею, но никогда – в губы.

Логан подавил улыбку. Никто не смог бы превзойти его в искусстве импровизации… Спасибо Зоуи и ее «драматической школе». Однако он понимал, что одурачить Келли будет чертовски трудно.

– Поверь мне, женщины, с которыми я общался, не вызывали такого желания. Поцелуи – не моя стихия, но ты можешь изменить мое мнение.

Келли молчала, и Логану показалось, что она собирается задать новый вопрос. Он сказал ей чистую правду, но не всю правду. Его отвращение к поцелуям в губы родилось в детстве. Каждый день после занятий Зоуи требовала целовать ее.

Зоуи. Даже сейчас, много лет спустя, его сердце сжалось от воспоминания о старой ведьме. Появившись в лагере, она заявила, что была школьной учительницей. Ее оставили учить детей, и она неплохо справлялась… но превратила их жизнь в ад. И, несмотря на свою жестокость, она в конце каждого дня требовала поцелуй в губы.

– Логан, ты должен понять раз и навсегда. Я хотела заплатить тебе, но ты отказался взять деньги. Секс не входит в наше соглашение.

Он выругался про себя, приказал себе сосчитать до десяти, но добрался только до трех.

– Поспорим?

С секунду они молча смотрели друг на друга, каждый надеялся одержать верх в этой схватке характеров. Вызывающий блеск ее янтарных глаз подкреплялся упрямо сжатыми губами. Волосы, почти гладкие днем, разлохматились, и Келли выглядела чертовски соблазнительно.

Уступая желанию, неизменно вспыхивающему рядом с ней, Логан подался вперед. Его пальцы коснулись ее волос, и она не отдернулась. Он погрузил обе ладони в ее волосы, опустил голову. Его губы замерли у самых ее губ.

– Поцелуй меня, Келли.

Она нахмурилась, прелестный носик сморщился, губы слегка раскрылись, как будто она собиралась послать его к черту.

Ее губы гипнотизировали его. Притягивали с той самой первой ночи в заброшенной хижине. Он заметил их, хотя не должен был замечать. Уголки губ чуть поднимались кверху, и казалось, что она все время улыбается. Но даже не это главное. Его завораживали ее полные чувственные губы. Даже в ту ночь, когда он думал, что ее послали убить его, он испытывал красноречивое напряжение в паху.

Вдруг он понял, что не может ждать, пока она его поцелует, он должен немедленно почувствовать прикосновение этих губ. Обхватив ее голову обеими руками, он припал к ее рту с такой первобытной жаждой, что, даже почувствовав, как окаменело ее тело, не смог остановиться.

Кончиком языка он попробовал ее на вкус. Ее губы постепенно смягчались, раскрывались. Этот легкий поцелуй возбуждал его больше, чем секс с любой другой женщиной. Он раздвинул языком ее губы и встретился с кончиком ее языка. Словно разряд молнии ударил его в пах.

Он отстранился, пытаясь восстановить дыхание, понимая, что не умеет целоваться, однако решил, что энтузиазмом возместил недостаток опыта. Иначе почему ее дыхание прервалось, почему она тихо вздохнула?

– Для мужчины, не умеющего целоваться, ты много знаешь, – прошептала она дрожащим голосом, уничтожившим весь сарказм замечания.

Он улыбнулся.

– Солнышко, я очень способный ученик. Покажи мне, как надо целоваться, и я научу тебя паре фокусов.

– Я хотела сказать, что лучше бы заплатила тебе, чем вступать с тобой в связь.

Ее голос уже не звучал так убедительно, как прежде.

– Не волнуйся. Тебе не придется вступать со мной в связь. Мы уже женаты.

– Ты никогда не бываешь серьезным?

– Милая моя, куда уж серьезнее. Ты дьявольски сексуальна, и я больше не могу терпеть. Мы женаты, так давай повеселимся.

– Думай об этом как о задании.

– Не могу, поверь мне. И перестань дурачить себя. Забудь о прошлом. Твой подонок-муж мертв. Если бы у тебя когда-то была настоящая сексуальная жизнь, ты сейчас не так вела бы себя.

Келли отшатнулась, вскочила. Логан бросился за ней, и они скатились на землю. Она резко согнула ногу, целясь ему в пах, но, навалившись всем телом, он легко предотвратил удар.

– Перестань, – простонала она и, ощутив его эрекцию, широко распахнула глаза.

– Эй, малышка, это наша свадебная ночь. На мне лежит ответственность перед всеми мужчинами мира. Я должен выступить так, чтобы завтра ты проснулась с улыбкой.

– Шовинист чертов.

– Мне плевать на политическую некорректность. Всегда плевал. И всегда буду плевать.

Он подчеркнул свою точку зрения, пригвоздив ее к земле.

Проклятье! Это еще больше возбудило его, если только такое было возможно… он чуть не сорвался, как в тот раз, когда впервые занимался сексом.

Даже сквозь толстый свитер он почувствовал, как ее ногти впились в его плечи. Желание, первобытное желание нахлынуло с потрясающей, ошеломляющей силой. Он приказал себе не спешить, не терять контроль.

Никогда в жизни он не испытывал такого непреодолимого желания поцеловать женщину. Отвращение, воспитанное Зоуи, граничило с фобией. До Келли.

Логан вдруг понял, что она не сопротивляется, что она ждет его поцелуя. Ее бархатистый язык чуть шевельнулся, и удовольствие молнией пронзило его.

Он целовал ее, и рождающиеся в ее горле тихие стоны с трудом достигали его слуха. Ее руки обвили его плечи, она прижалась к нему.

Он коленом развел ее ноги. Они оба были в джинсах, но грубая ткань не могла скрыть ни его эрекции, ни ее возбуждения. И, понимая, что она хочет его, он возбуждался еще сильнее. Он снова приказал себе не спешить, но восставшая плоть причиняла такую боль, что он боялся пошевелиться.


Ни один мужчина не целовал Келли с такой дикой страстью. Как будто Логан слишком долго сдерживал себя и теперь наконец позволил себе наслаждаться поцелуями. Нет, это больше, чем просто поцелуй, признала она, наслаждаясь его тяжестью, трением его бедер и ощущением твердой сильной плоти.

Как она могла забыть эту изумительную тяжесть мужского тела? Ее кожа покалывала и разгоралась.

Как же ей нравятся его поцелуи! Его жадные губы обжигали ее, язык впивался в ее рот так, словно Логан никак не мог насладиться ею. Дышать становилось все труднее, но все яснее становились образы из старых кинофильмов: фейерверк, вспышки звезд…

Его руки скользнули под ее свитер… сорвали его. Она еле расслышала его тихий шепот:

– Ты готова стать моей женой, Келли?

Он смотрел на нее, вызывающе улыбаясь, давая понять, что будет ждать, пока не заледенеет ад… или поступит по-своему… как получится.

Келли хотела сказать, что не готова, честно хотела, но что-то ее остановило. Она понимала: это его способ сказать, что он не станет принуждать ее.

Если она смолчит, обратного пути не будет.

Она не вымолвила ни слова.

Через секунду его губы снова впились в ее рот, жаркие, жадные… но не его безрассудство и неистовство возбуждало эротическую дрожь ее тела, а ласковые, неуверенные движения его языка.

Боже милостивый! У нее нет сил сопротивляться… Если не соблюдать осторожность, он овладеет не только ее телом, но и чувствами, и мыслями.