Порой рядом с ней Маслов чувствовал себя мальчишкой. Это она была старше его на десять лет: опытная гетера, обучающая его премудростям любви. Она пленяет его, все крепче привязывая к себе новыми ласками. От этого можно было сойти с ума! Маслов чувствовал себя пойманным на острый крючок, срываться с которого у него не возникало желания. Иногда осознание этого приносило не только радость. Он боялся, панически боялся, что не сможет соответствовать представлениям Риты об идеальном партнере. Саша переживал, что в какой-то момент перестанет быть интересным для такой непостоянной натуры, как она. Ей нужен был вечный двигатель, который бы приводил в движение самые сокровенные винтики ее страстной натуры. Саша старался, видит бог, как он старался! Но находиться в постоянном напряжении из-за боязни стать неинтересным — такая перспектива тревожила Маслова. Боязнь потерять и желание продолжать боролись в нем постоянно, изнуряя, доводя до отчаяния. Но стоило Маслову расстаться с Ритой более чем на полдня, все его мысли были только о встрече с ней. Пренебрегая работой, планами, он мчался к университету и, подгоняя время, ждал появления Риты. Его сердце разрывалось от нетерпения, он робел от одной мысли, что ему не будут рады. Издалека он всматривался в знакомые черты и облегченно вздыхал, заметив улыбку, которая предназначалась именно ему.

Переживая по поводу их будущего с Ритой, Саша интуитивно чувствовал подвох. Что-то должно быть не так, и оно не лежит на поверхности. Слишком легкой была бы задача. Прожить без ошибок — бред. Но каждый раз хочется верить, что именно тебя эти неприятности обойдут стороной. В ход пускались приметы, заморочки, которые годами как будто работали на тебя. Способность любви накладывать на глаза непроницаемую повязку порой обходится слишком дорого, но в самый разгар страсти о плохом не хочется думать. И все, кто пытается эту повязку сорвать, попадают в стан врагов. С давних пор Маслов разделил мир на два лагеря: в одном к его связи с Ритой относились с пониманием; в другом — осуждали и пытались помешать. Поэтому родители и некоторые преданные друзья вскоре оказались в числе врагов. Сашу это не могло остановить. Он сказал себе, что она единственная, кто придает его жизни столько ярких красок, столько восторга. Ему почти тридцать, а она, молодая, энергичная, уверенная в себе, ведет его по жизни. Рядом с ней он всегда будет стараться быть лучшим, он добьется всего. Это казалось Маслову достойной перспективой! Все его предыдущие романы меркли в сиянии, исходившем из глаз Риты. Он был готов видеть и то, чего на самом деле не существовало.

Конечно, Рита понимала, что Маслов влюблен, и беззастенчиво пользовалась этим. Ей нравилось внимание взрослого мужчины, робевшего в ее присутствии, как неуверенный в себе школьник перед учителем. Она была не настолько глупа, чтобы не замечать косых взглядов его окружения и родных. Однако она тоже предпочитала не обращать на них внимания. Они не оказывали на нее влияния, потому что цель была поставлена, и оставалось постепенно, шаг за шагом идти к ней. Не строя вначале никаких планов, теперь она точно знала, что с этим парнем ее отношения должны пойти дальше. Саша был не похож на тех, с кем она встречалась раньше. Он был слишком идеальным, настоящим джентльменом, и рядом с ним Рита хотела тоже казаться лучше, чем была на самом деле. Она видела, что меняются они оба, и эти перемены идут им на пользу. Рита плыла по теплому течению, она расслабилась, ощущая себя в новой роли не то хозяйки, не то наложницы. Рита играла в серьезные отношения, не пытаясь ничего предпринимать — плыть так плыть!

Его подарки отличались тонким знанием ее вкуса. Рита удивлялась, как точно он умел предугадывать ее желания. Это был еще один несомненный плюс к многочисленным достоинствам Маслова. Ей не хватило сообразительности понять, что Саша давно и откровенно общается с Ариной Егоровной. Она сразу безоговорочно приняла нового знакомого внучки и старалась помогать ему во всем. Ей так хотелось видеть его рядом со своей Риточкой всегда. Именно этим объяснялось то, что не произнесенное вслух желание вдруг исполнялось. Рита радовалась как ребенок. Игра в любовь увлекала ее. Обычно ее самые долгие романы длились не больше месяца, нескольких встреч, но на этот раз Рита не хотела оборвать связь. Впервые она не искала выгоды, не вынашивала какие-либо расчетливые планы. Она попала в новую для себя ситуацию, и все происходящее ей нравилось. В какой-то момент она поняла, что пора переходить на другой уровень отношений. Ей стало интересно, что изменится, если парень, с которым она давно серьезно встречалась, позволяя ему все, станет ее официальным избранником? Именно с Масловым ей захотелось сделать этот шаг. Игра в замужество стала навязчивой идеей. Рита не думала над материальной стороной — она ее интересовала меньше, чем то удовольствие и наслаждение, которое она настроилась получать в неограниченном количестве.

И свершилось! С лица Риты не сходила улыбка ни в загсе, ни за свадебным столом. Со стороны казалось, что она бесконечно счастлива и не может не показать это всему миру. Глаза ее сверкали, обворожительный смех заставлял присутствующих бросать завистливые взгляды на растерянного жениха. На самом деле она относилась к происходящему, как к спектаклю, где она с женихом в главных ролях, где все, кому не лень, пялятся на них, пьяно крича «горько». К концу застолья она чувствовала физическое отвращение к происходящему, ожидая момента, так красочно описанного в многочисленных любовных романах. Но первая брачная ночь стала для Риты первым разочарованием. Как будто ничего не изменилось, но та легкая нервозность, острота ощущений, пленительность запретного исчезли, оставив вместо себя будничное занятие любовью по расписанию, четко отслеживаемому молодым супругом.

Рита отказывалась верить в происходящее, но теперь Саше было достаточно три раза в неделю обладать своей женой. Все превратилось в исполнение пресловутого супружеского долга, быстренько, на скорую руку. Никаких игр больше не было. Он пропускал мимо ушей ее горячий шепот, не реагировал на просьбы. Маслов, словно компьютер, исправно исполнял супружеский долг по вторникам, четвергам и субботам. В воскресенье он отсыпался перед началом трудовой недели, в понедельник приходил в себя после первого рабочего дня. Любое изменение этого ритма вызывало у него недоумение и замешательство. Он все так же мило улыбался, был так же вежлив и обходителен, но в постели его как подменили. От былых фантазий не осталось и следа. Саша превратился в серьезного зануду, постоянно пытавшегося посвятить Риту в свои планы. Он горячо рассказывал о том, как прошел день, не замечая, что Рита слушает, едва скрывая раздражение. Она поглядывала на часы, мысленно подгоняя момент близости. Ее не интересовали подробности общения Маслова со своими студентами, проблемы кафедры и взаимоотношений между преподавателями. Но Саша красноречиво описывал все в мельчайших деталях. Ему и в голову не приходило, что Рите может быть скучно то, чем он живет.

Сначала Рита ничем не показывала своего недовольства. Она старалась быть примерной женой, а значит, делала вид, что вникает в проблемы мужа. Но время шло, а Маслов разгорался только во время этих неспешных вечерних разговоров. Она думала, что присутствие родителей за стеной делает Сашу таким застенчивым, неинтересным, скрывающим свои чувства и спешащим после близости поскорее попасть в ванную, а потом уснуть. Но были моменты, когда Масловы-старшие оставались на выходные на даче, а Саша продолжал вести себя как человек, невероятно уставший, озабоченный какими-то высокими материями. На его улыбающемся лице брови совершали своеобразное движение, придавая ему выражение мольбы, обреченности. Рите казалось, что он и дома ощущает себя преподавателем, терпеливо объясняющим отстающему ученику очевидное. Этот диалог происходил регулярно, с некоторыми вариациями, не меняющими его сути:

— Я ведь устаю, честное слово, — жалостно говорил он, останавливая ласкающие его руки Риты. — Студенты требуют полной отдачи. Я всего второй год преподаю — ошибок допускать нельзя. Ты ведь знаешь, я ответственный человек. Работа отнимает слишком много сил… Я чувствую себя выжатым лимоном.

— При чем тут работа? — нежно целуя мужа в раскрытую грудь, шептала Рита. Она пыталась сбросить с постели одеяло, но Саша упрямо натягивал его повыше.

— Ты младше меня на десять лет. Доживешь до моих лет — поймешь! — то ли шутя, то ли серьезно говорил Маслов.

— Какие годы?!

— Я обязуюсь привести себя в порядок завтра, хорошо?

— Ты говоришь так каждый раз. Ты больше не хочешь заниматься этим со мной?

— Завтра, милая.

— Ты стал другим, — в голосе Риты мелькнуло раздражение.

— Ну, перестань, красота моя.

— Создается впечатление, что ты едва терпишь мое присутствие.

— Ты несправедлива. Давай вернемся к этому завтра.

— Как скажешь, Санечка, — тяжело вздыхая, Рита откидывалась на подушку.

Он засыпал практически мгновенно, отвернувшись к стене, по-детски подложив ладони под щеку. Рита долго лежала рядом, боясь пошевелиться и нарушить его покой, а потом тихонько поднималась и шла на кухню курить. Прикрывала дверь и, не включая свет, дымила в открытую форточку. Она знала, что родители Саши не выносят запаха табака, но ей было необходимо почувствовать его вкус, сделать несколько глубоких затяжек. Рита обманывала себя, обещая вот-вот погасить сигарету. Одна заканчивалась — Рита прикуривала новую от еще горящего бычка. Успокоиться удавалось не сразу, давило ощущение обмана. Рита попадала во власть не самых лучших раздумий, желаний. Зачем ей понадобилась эта игра в семейную жизнь? Ведь она всегда с насмешкой относилась к желанию девчонок выскочить замуж. Ее забавляло неприкрытое стремление каждой из них ощутить себя связанной с единственным и неповторимым мужчиной. Для чего было попадать в эти запрограммированные на скуку и обыденность ряды?

К тому же ей пришлось ограничить свои потребности, пытаясь вписаться в рамки семейного бюджета, кажущегося грошами в сравнении с тем, что хранилось в ее тайной копилке, оставшейся в бабушкиной квартире. Там остались заветные зеленые купюры. Зеленый свет на пути к красоте, вседозволенности, потаканию своим желаниям. Почти за год замужества ей не удалось отложить ни копейки. Семейный бюджет был очень скромным. Раньше подарки Саши радовали ее, казались проявлением настоящего чувства, а теперь раздражали, вызывали жалость. Это разрушало ее и без того расшатывающийся внутренний мир. В нем уже давно не было стабильности, а жалость к мужчине была последним чувством перед разрывом — это Рита уже проходила не раз. Презрительно сложив губы, она хмыкнула: ни секса, ни денег. Грошовое удовольствие, которое нужно выпрашивать!