Лили от души рассмеялась:

– Дурочка, смотри не скажи этого в его присутствии: Радолф очень гордится собой.

Однако ее веселость продлилась недолго. Лили не переставала думать о том, что происходило в это время при дворе, как протекал разговор, и с напряжением ждала, что перед гостиницей вот-вот остановится гонец и сообщит, что Радолф взят под стражу. Тогда Жервуа посадит ее на лошадь и умчит на юг, в Кревич.

Не так мечтала Лили увидеть Кревич. Она хотела приехать туда вместе с Радолфом, а не в одиночку, спасаясь бегством, скорбя по мужу и любовнику и не зная, доведется ли когда-либо увидеться с ним вновь...

Уна продолжала тараторить, но Лили не слушала. Она никогда не отличалась сентиментальностью, но после встречи с Радолфом ей постоянно приходилось то взлетать на гребне радости, то проваливаться в бездну безысходности.

Надеясь, что Уна не замечает ее рассеянности, Лили склонилась над отрезами ткани, усердно изображая былой энтузиазм.

– Мне нужны белошвейки, – задумчиво произнесла она, проводя пальцем по бархату, – иначе на пошив платьев у меня уйдет целая вечность. Возможно, ты согласишься мне помочь?

Уна смущенно потупила взгляд:

– Я не в большой дружбе с иголкой, миледи.

Лили улыбнулась:

– Ладно. Зато твоим кондитерским изделиям нет равных во всем Йорке.

В глазах Уны блеснула гордость.

– Ваша правда, миледи!

Они все еще продолжали любоваться радугой раскинутых перед ними тканей, когда в дверь просунулась голова Элис Реннок. Ее лицо слегка раскраснелось после встречи с Жервуа в соседней комнате. Элис тут же назвала два семейства, у которых можно было позаимствовать белошвеек для изготовления нового гардероба Лили.

Со вздохом сожаления Уна оставила двух подруг, чтобы заняться другими делами.

– Его цвет похож на цвет спелых ягод осенью! – воскликнула Элис, восторженно глядя на красный бархат, и тут же перевела глаза на Лили. – Я слышала новость о леди Кентон...

– Да, и в этом обвиняют Радолфа, – вскипела Лили. – Я тоже там находилась и знаю, что леди Кентон была жива, когда мы уезжали. Видела бы ты, каким мы доставили Радолфа домой: в таком состоянии он не мог никому причинить вреда. Все это выдумки тех, кто завидует его богатству и могуществу и хочет внести разлад в его дружбу с королем.

Элис посмотрела на подругу с сочувствием:

– Знаешь, Лили, я тоже не верю ни единому слову из того, что болтают. И... Ты ведь любишь его, правда?

Лили испуганно взглянула на подругу. Если уж Элис ничего не стоило разглядеть правду...

Но Элис и на этот раз сумела ее утешить.

– Ты хорошо это скрываешь, Лили, но ведь я знаю тебя с детства. Скажи, почему ты не хочешь, чтобы и он знал об этом?

Лили пожала плечами:

– Если я выдам ему все свои секреты, у меня ничего не останется, чтобы в случае чего защитить себя. Даже в семье у человека должен быть щит. Я научилась этому, пока жила с Воргеном.

– Радолф благородный человек, и он вряд ли станет использовать против тебя твои чувства. К тому же теперь ты его жена...

Лили подумала, что Элис вряд ли следует знать о прошлом Радолфа и его недоверии к женщинам.

– Существует разница между любовью и долгом, – назидательно произнесла Лили. – Если я не скажу ему об этом, мне будет не так больно, когда он от меня отвернется.

Элис с удивлением взглянула на нее.

– Ты знаешь его лучше меня и должна поступать так, как считаешь нужным. По крайней мере у тебя есть муж, к тому же молодой, и он испытывает к тебе желание. А мне, боюсь, уготован сэр Озрик.

Лили поежилась:

– Друг твоего отца? Нет, Элис, этого не может быть!

– Отец предупредил меня, что если я никого не найду себе в Йорке, то он выдаст меня за этого старика.

. – Но я полагала, Жервуа... – Лили отвела взгляд в сторону. – Прости, я видела, как вы смотрите друг на друга...

– Для моего отца он простой наемник, и это правда. Я бы хотела видеть его своим мужем, полагаю, и он не возражает. – Она с трудом подыскивала слова. – Лили, если Радолф замолвит за Жервуа словечко перед моим отцом...

Лили растерянно посмотрела на подругу:

– Конечно, я попрошу его! К счастью, он не такой, как Ворген, который отказывал мне во всем и получал от этого удовольствие. Я обязана тебе гораздо большим, Элис, и с удовольствием сделаю тебе это маленькое одолжение. Но почему Жервуа не хочет сам обратиться к Радолфу?

Элис сердито сверкнула глазами:

– Потому что он мужчина и «имеет гордость».

Лили понимающе сжала руку Элис:

– Я попрошу, не сомневайся. Тебе не понадобится выходить замуж за сэра Озрика.

– Очень надеюсь. Озрик настолько отвратителен, что король непременно должен издать указ, запрещающий ему жениться до самой смерти. – Теперь, когда забрезжил луч надежды, Элис тут же стряхнула с себя дурное настроение. – Ладно, давай раскроим хотя бы одно платье! Заняв себя работой, мы перестанем думать о том, что происходит сейчас в замке. Как насчет этого? – Элис взяла в руки отрез шерсти темно-синего цвета. – Пойдет для нижней сорочки?

Полотно было столь тонким, что, когда Элис поднесла его к свече, оно стало почти невидимым.

Лили улыбнулась:

– Просто превосходно!

Готовая на все, лишь бы хоть на короткое время отвлечься от тревожных мыслей, Лили с энтузиазмом отдалась работе. Может, когда она позволит себе вспомнить о Радолфе, он как раз шагнет на порог комнаты целый и невредимый.

– Что лорд Радолф на это скажет? – Задавая вопрос, Вильгельм всем телом подался вперед и застыл в напряженном ожидании, отчего стоящие вокруг него плотным кольцом придворные слегка попятились. Только лорд Кентон, маленький, богато разодетый человечек, с серым от усталости и горя лицом, и Радолф, рослый и могучий в военной амуниции, с черными глазами, полными холодной ярости, не двинулись с места.

Двор замер в ожидании.

– Сир, с леди Анной меня ничто не связывало, кроме воспоминаний, и с тех пор, как умер отец, я ее не видел до дня моей свадьбы, когда она заговорила со мной и моей женой.

– Ты спал с ней! – злобно рявкнул Кентон. – Она сама мне это сказала. Приехав в Йорк, ты хотел возобновить отношения. Жена тебя не волновала, потому что ты обвенчался с ней по принуждению. Тебе нужна была моя Анна.

– «Твоя Анна» – лгунья.

Хотя плечо Радолфа сводило от боли, он не желал показать слетевшемуся на судилище воронью свою слабость. Только сила и слагаемые о ней легенды могли помочь ему.

– Зачем ей лгать? – Светлые глаза Кентона полыхали огнем. – Что она от этого выигрывала?

– Твою ревность, – холодно ответил Радолф. – Этот же фокус она использовала с моим отцом, выбирая себе фаворитов среди челяди и вынуждая его совершать одну глупость задругой. Она хотела, чтобы ты стремился заново завоевать ее, Кентон.

– Боже, что за чушь! – Кентон раздраженно взмахнул рукой. В мерцании высоких свечей драгоценности на его пальцах заиграли радужным огнем.

– Вы уже знаете, сир, как было дело, – не спеша продолжил Радолф, обращаясь к королю. – Я пошел на встречу с Анной, потому что ее поведение огорчало мою жену, и попросил не беспокоить меня больше, пригрозив в противном случае открыть ее мужу глаза. Я знал, что Кентон любит свою жену. Она тоже это знала, но также понимала, что он не может прощать ее бесконечно. Для таких людей всегда наступает момент, когда вино всепрощения выпито до дна и ничего, кроме осадков, в бокале не остается. Возможно, она достигла этого момента. Так было с моим отцом.

– Что ты знаешь о... – начал Кентон ядовито, однако король, подняв руку, заставил его замолчать и устремил глаза на внушительную фигуру своего Меча:

– И как же леди Анна восприняла твой совет, Радолф? По-доброму?

Радолф усмехнулся:

– Куда там, сир! Она разозлилась и ускакала. Больше я ее не видел. Я был только рад, что она убралась, и со своими людьми вернулся на постоялый двор.

Не в состоянии больше сдерживать ярость, Кентон резко повернулся:

– Ты последовал за ней и зарезал ее, потому что она не желала потворствовать твоему сластолюбию! Из-за того, что она когда-то любила тебя, ты не мог отпустить ее.

Радолф заскрежетал зубами:

– Моя жена может с лихвой удовлетворить любые мои потребности.

Вильгельм наклонил голову, чтобы скрыть улыбку, но лорд Кентон не желал успокаиваться:

– Похоже, я не добьюсь здесь справедливого расследования. Хорошо известно, что король и Радолф скорее друг для друга братья, нежели монарх и подданный.

Неожиданно Вильгельм поднялся, и все вокруг невольно замерли.

– Я прощу тебе твои слова, – мягко, почти вкрадчиво проговорил он, и в его глазах сверкнул блеск стали, – потому что высоко ценю свою жену. Ты высказал все, что у тебя на сердце; я тебя выслушал. Теперь доверься мне: я не успокоюсь, пока не найду убийцу твоей жены. Вот только... я не верю, что искать его следует среди нас.

Лорд Кентон устремил на Радолфа злобный взгляд. Некоторое время он боролся с собой, боясь, как бы не сорвались с языка те слова, которые, он это отлично понимал, нельзя произносить в присутствии короля.

Наконец справившись с собой, он заговорил, и от напряжения его голос прозвучал резко и отрывисто:

– Благодарю вас, сир. Надеюсь, вы не осудите меня, если я продолжу розыски убийцы моей жены... своими методами. – Прежде чем король успел ответить, он развернулся и быстрым шагом покинул зал.

Вильгельм тяжело ударил ладонью по подлокотнику кресла и свирепым взглядом впился в бесстрастное лицо Радолфа.

– Ты поставил меня в трудное положение, друг мой, – произнес он тихо. – Надеюсь, ты это сознаешь.

Радолф почтительно склонил голову:

– Да, сир. Я чрезвычайно благодарен вам за оказанное доверие.

Вильгельм кивнул. Но его лицо по-прежнему сохраняло настороженное выражение.

– Кентон – могущественный человек, почти такой же могущественный, как ты, Радолф, и он имеет сильных друзей. В Англии совсем недавно воцарился мир, мне бы не хотелось, чтобы два моих наиболее влиятельных барона вцепились друг другу в глотки.