Несколько раз Лили задавала себе вопрос: зачем она это делает, зачем подвергает себя и других опасности наказания со стороны Радолфа? Ответ был простой и все время один и тот же: она должна знать, чего бы ей это ни стоило.

– Мы уже на месте, миледи. – Слуга показал глазами на кривую улочку, тонущую в густой тени; в дальнем ее конце виднелось небольшое приземистое здание часовни. Вспышка молнии как нельзя кстати осветила закрытую дверь и темные окна. Вокруг все было тихо.

Лили повернула лошадь в переулок, и в этот момент над ними прогремел гром; небеса раскололись, изрыгнув целые потоки воды.

Лили пригнулась к шее мерина, шепча ласковые слова, в то время как ее глаза осматривали окрестности в поисках удобного места для наблюдения. Неожиданно ее внимание привлекла пустующая деревянная лачуга. Таких было полно в Йорке – их бросали на произвол судьбы те, кто спасался от многочисленных нашествий завоевателей.

Обрушившийся на Лили дождь заливал ей лицо, и она провела рукой по глазам. Если ей сейчас же не удастся найти какое-нибудь укрытие, подумала Лили с раздражением, то она попросту захлебнется.

Прикрывая лицо, она спешилась и потянула мерина за собой в дверь хибары.

В доме стоял тяжелый дух гниения и запах утраченных надежд. Камышовая крыша местами прохудилась, и дождь сквозь дыры затекал внутрь. Лили выбрала наиболее подходящий угол, и слуга примостился неподалеку; в темноте его лицо казалось ей размытым пятном. Сама Лили не испытывала страха, но слуга явно боялся.

– Можешь отправляться домой, – прокричала она сквозь дождь. – Или лучше ступай на постоялый двор и найди Уну – она накормит тебя, пока ты будешь ждать моего возвращения. А потом ты проводишь свою госпожу домой.

Слуга отчего-то замешкался; видимо, он понимал, что не выполнил полностью свои обязанности, и боялся находиться в таком уединенном месте.

– Иди же, – повторила Лили и ласково коснулась его руки. – Ты мне больше здесь не нужен.

Когда слуга ушел, Лили, оставшись одна, от нечего делать стала прислушиваться к стуку дождя. Теперь она была предоставлена сама себе, как была предоставлена сама себе до Гримсуэйда. Тогда она пряталась и убегала, словно лисица, преследуемая гончими псами, одна, забытая и покинутая в огромном меняющемся мире. В сущности, для нее ничего не изменилось. И Радолфа как будто никогда и не было – так, мимолетный сон.

Постепенно дождь пошел на убыль. Время, вероятно, близилось к вечерней молитве. Лили услышала, как по соседству громко заквакала лягушка. По крупу мерина пробежала дрожь, и Лили протянула к нему руку, чтобы успокоить, как вдруг вдалеке раздался приближающийся цокот копыт.

С гулко колотящимся сердцем Лили придвинулась к стене и приникла глазами к темной трещине, увидела, как неподалеку остановилась карета; потом до нее донесся слабый гул голосов, после чего в кромешной тишине раздался стук копыт одной лошади; по мере приближения к часовне он все более замедлялся, видимо, всадник некоторое время настороженно осматривался.

Вскоре Лили увидела его – он был высок ростом; венчавший его стальной шлем блестел, как голова выдры.

Радолф. Лили узнала его по уверенным движениям, по росту и телосложению. Теперь он был ей знаком так же хорошо, как собственные пять пальцев.

Она прижала ладони к влажному дереву по обе стороны своей наблюдательной амбразуры и услышала, как бревна тихо простонали в ответ.

Почуяв присутствие других лошадей, мерин Элис тихо заржал.

– Тише, – приказала Лили. – Немедленно замолчи.

Внезапно снова раздались цокот копыт и громкое ржание. Оцепенев, Лили увидела, как Радолф повернулся навстречу появившимся всадникам, как раз когда те со зловещим шорохом начали вынимать из ножен свои мечи; и тут знакомый голос выкрикнул:

– Спокойно! Уберите оружие.

Мгновение спустя мимо укрытия Лили проскакал одинокий всадник и присоединился к Радолфу.

То, что это была женщина, не вызывало никаких сомнений, несмотря на плотный плащ и накинутый на голову капюшон. Приблизившись к Радолфу, она отбросила капюшон на спину, и на мгновение ее осветил дальний проблеск молнии.

Леди Анна улыбнулась:

– Радолф, я знала, что ты приедешь!

– Да, как видишь, я здесь.

Лили с трудом разобрала хриплый голос мужа, но, по ее мнению, Радолф не слишком походил на влюбленного. Ей даже показалось, что в его голосе она услышала нотку злости. В ее душе шевельнулась надежда.

Тяжело и часто дыша, Лили припала к щели.

Леди Анна взглянула на небо, с которого все еще падали редкие капли дождя.

– Часовня открыта?

– Нет, но зато у стены есть навес.

Радолф соскочил и, протянув Анне руку, помог ей спешиться. Как только ее ноги коснулись земли, он тут же отступил от нее с такой поспешностью, что Анна чуть не упала.

Ухватившись за его локоть, она наконец обрела устойчивость и рассмеялась.

– Ты не мог не прийти, мой Радолф, – голос Анны звучал с не допускающей возражения уверенностью, – потому что ты все помнишь, так же как и я. И никогда не забудешь.

Радолф сверху вниз посмотрел на Анну, и Лили видела, как окаменели его плечи, он как будто боролся с желанием прижать леди Анну к себе, впиться в нее губами и наверстать все то, что они упустили за прошедшие годы.

– Там есть навес, – обронил Радолф и повернулся в сторону часовни.

Рука Анны соскользнула с его локтя и на мгновение нерешительно повисла в воздухе; затем она послушно последовала за ним к стене под карнизом. Они двигались медленно; пока тень не скрыла их от взора Лили, тихие голоса, заглушаемые вновь припустившим дождем, яростно молотившим в крышу, практически перестали долетать до ее слуха.

От досады Лили чуть не застонала. И это после всего, что она вытерпела! Но разве она не увидела, как Радолф льнет к Анне и как ее тело зримо трепещет от страсти?

Несомненно, когда-то они были любовниками и теперь собирались возобновить отношения, а брак Лили грозил стать пустой бутафорией, обрекая ее на те же мучения, какие она испытывала с Воргеном. Нет, это было даже хуже, потому что с Радолфом их объединяло одно желание, а когда желание начнет увядать, после него не останется ничего. Абсолютно ничего.

Казалось, прошла вечность, прежде чем леди Анна отделилась от стены. Стремительным шагом она направилась к лошади и уже протянула руки к поводьям, когда Радолф нагнал ее и, подхватив, с легкостью усадил в седло.

Некоторое время Анна сидела неподвижно, видимо, под впечатлением какого-то сильного переживания.

– Ты ничего не забыла, – громко произнес Радолф, стараясь перекричать шум дождя. – А я предпочел бы обо всем забыть!

В его словах прозвучала такая мука, что у Лили внутри словно все перевернулось; если Радолф так сильно любит эту женщину и так страдает, у нее и впрямь не остается надежды. Он никогда не будет принадлежать ей.

По щекам Лили покатились слезы, она поднесла к лицу руку, желая вытереть их, и в этот момент Анна издала жуткий крик.

Дрожа всем телом, Лили прижала ладони ко рту, не отрывая глаз от разворачивавшейся перед ней сцены.

Натянув поводья, леди Анна заставила лошадь подняться на дыбы. Лили ахнула, полагая, что она вот-вот умчится прочь, но вместо этого леди Анна яростно вонзила шпоры в бока животного. Лошадь рванула вперед...

Радолф едва успел отскочить в сторону, и это спасло ему жизнь, но все же копыто лошади задело его по плечу. Был такой удар, что его с силой развернуло, и он рухнул на землю.

Лили отчаянно закричала и ринулась вон из хибары, спотыкаясь о мусор и звонко шлепая по лужам.

Между тем леди Анна развернула коня. Когда вспышка молнии осветила лицо всадницы, стало заметно, что ее губы плотно сжаты, челюсти стиснуты. Она явно намеревалась растоптать поверженного противника копытами.

– Радолф! – взвизгнула Лили и, подобрав юбки, припустилась к нему.

Видимо, не ожидая встретить непрошеного свидетеля в столь укромном месте, Анна обернулась. Всадники, ожидавшие в переулке, тут же помчались в ее сторону и, проезжая мимо Лили, обдали ее комьями грязи.

Прежде чем Анна успела завершить задуманное, ее уже взяли в кольцо. Словно загнанная в угол, она тяжело дышала.

– Прочь! Я жена лорда Кентона и требую, чтобы меня пропустили!

Однако ее не выпускали до тех пор, пока откуда-то снизу не раздался голос Радолфа. С трудом приняв сидячее положение, он снизу вверх посмотрел на женщину, пытавшуюся его убить.

– Оставьте ее, пусть едет. Мы с ней уже выяснили все, что было необходимо, и больше нам не о чем говорить.

Анну наконец отпустили. Поправив плащ и натянув на голову капюшон, она вдруг заметила забрызганную грязью Лили, стоящую за кругом вооруженных людей. Их взгляды встретились, и Лили подумала, что Анна сейчас ее раздавит, но та, отвернув лицо, мокрое от дождя и слез, устремила взгляд в пространство и, тронув лошадь, спокойной рысью проехала мимо Лили, словно ее не существовало.

– А ты что здесь делаешь, девочка? – прогремел рядом с ухом Лили грубый голос, и твердая рука схватила ее за локоть. – О, да это миледи! – Голос выдал крайнее изумление говорившего.

Высвободив руку, Лили сразу же заторопилась вперед, где в середине круга охрана закрывала собой Радолфа. Что, если леди Анна имела при себе оружие и ранила Радолфа, когда направила на него лошадь? Охваченная паникой ничего не различая перед собой, Лили заставила людей расступиться и открыть ее взгляду поверженного командира.

Радолф все еще сидел на мокрой земле, неловко согнув спину и прижав руку к плечу; на лице его блестели капли пота, смешанного с дождем; бессмертный воин из легенды явно страдал от ужасной боли.

Лили упала перед ним на колени. Такого страха она в жизни еще не испытывала. Она хотела прикоснуться к нему, пробежать руками по его телу, вылечить его... и одновременно боялась того, что может обнаружить.

Радолф поднял голову; его глаза на искаженном болью лице тускло мерцали.