Как бы она ни готовилась к встрече с Радолфом, его облик, как всегда, оказал на нее будоражащее воздействие. Ее щеки порозовели, и пульс участился.

Радолф нервно ходил по залу, заставляя своих людей нервничать. Услышав скрип двери, он повернулся в сторону Лили и бросил на нее мрачный взгляд.

– Идемте, леди, скорее, – проворчал Радолф.

– Да, милорд. – Лили поежилась. – Только не могли бы вы сказать мне, куда мы направляемся?

Должно быть, Радолф прочитал признаки сомнения на ее лице, его ладонь успокаивающе легла на плечо Лили, словно призывая ее расслабиться и уступить его силе.

– Не волнуйтесь, леди. Я просто хочу купить ткани, чтобы сшить вам достаточно новой одежды.

Супруга Меча Короля не должна испытывать неловкость в присутствии тех, кто ниже ее по положению. Лили сверкнула глазами.

– Испытывать неловкость?– прошипела она. – Не я виновата в том, что хожу в лохмотьях, а ты! Долгие недели ты гнал меня из одного укрытия в другое, а потом потащил через всю страну в Йорк. Может, для такой жизни у меня должны быть припасены наряды из шелка?

Темные глаза Радолфа зажглись весельем, и он рассмеялся.

– А когда мне подарили прекрасное платье, ты его сжег!

Улыбка с его лица исчезла, и у Лили сжалось горло. Не слишком ли далеко она зашла?

– Берегитесь, миледи, а не то я могу передумать.

Лили вскинула голову:

– Как пожелаешь, Радолф. Если Вильгельм Завоеватель поинтересуется, почему я до сих пор ношу лохмотья, я отвечу, что просто Радолфу не по душе мои речи.

Некоторое время Радолф продолжал неподвижно смотреть на нее, затем фыркнул:

– Вильгельм и ваш король, миледи, хотите вы того или нет. Лучше признать поражение. Здесь отныне правят норманны.

Глаза у Лили вспыхнули.

– О да, я признаю поражение, Радолф, и даже намерена потребовать от своего народа признать в завоевателях новых правителей. Я могу отдать тебе свой разум и способность рассуждать здраво, но мое остается моим, и в моем сердце норманны навсегда останутся оккупантами на земле моего отца.

В глубокой тишине люди Радолфа, затаив дыхание, ждали, что ответит их командир.

И снова он удивил ее.

– Хорошо сказано, леди. Вы горды, и я использую то, что вы предлагаете. – Он взял ее руку, и все мысли Лили испарились, кроме одной: как же хорошо она вписывается в его ладонь. – Идемте, лошади ждут. К тому же у меня впереди еще много работы.

После утреннего дождя Йорк сверкал и светился яркими красками. Улицы блестели чистотой, отмытые от привычной грязи и мусора, а ручьи, сбегая по дорогам, устремлялись прямо во вздувшиеся воды Уза. К тому времени, когда отряд Радолфа отправился в путь, тучи рассеялись, открыв нежно-голубое небо. Строители по всему городу уже приступили к работе, трудясь по заказу нового хозяина земель над возведением каменных построек.

Нормандцы были великими строителями и строили на века. Наряду с двумя замками свою форму обретала и большая церковь, а вместе с ней множество других, менее крупных и менее значительных сооружений. В воздухе носился дух перемен; повсюду чувствовалось присутствие тех, кто пришел, чтобы остаться навсегда.

Радолф был прав, размышляла Лили, пока ее лошадь неспешно двигалась вдоль улицы, она должна смириться: пути назад нет.

На узких, кривых улочках Йорка пестрела шумная толпа – продавцы и покупатели. Йорк всегда жил за счет порта, поэтому большая часть товаров и новых обитателей Йорка прибывала из заморских стран, и город постепенно поглощал их всех. Некоторые из жителей останавливались, чтобы поглазеть на Лили и ее сопровождение; она полагала, что многие из них знали, кто она. Возможно, они знали и великого Радолфа и боялись его.

Лили искоса взглянула на мужа и подумала, что он и впрямь смотрится устрашающе в кольчуге и с огромным мечом на поясе. Недостаток сна придавал его лицу некоторую бледность, отчего он выглядел еще более хмурым и грозным.

Но для Лили Радолф по-прежнему оставался мужчиной, в чьих руках ночами ей было тепло и уютно, чей восхитительный рот заставлял ее захлебываться от восторга, чьи темные глаза лишали сознания. Но порой она ощущала неотступную потребность протянуть к нему руку и утешить.

Поначалу Лили не позволяла себе этого делать, вспоминая каждый раз, что Радолф – ее враг. Теперь она внушила себе, что он любит другую, хотя и получает удовольствие от ее тела.

С раздражением отбросив прочь беспокойные мысли, Лили обнаружила, что Радолф, повернувшись, смотрит на нее.

– Надеюсь, хоть что-то радует ваш глаз, леди?

Лили покачала головой. Что она может сказать? У Радолфа назначено свидание перед вечерней молитвой... Но не с ней. Даже если бы она хотела поделиться с ним сокровенными мыслями, ее гордость этого не допускала.

А ведь гордость – это все, что у нее осталось.

– Ну вот мы и приехали. – Радолф натянул поводья, и их тут же окружили солдаты. Солидное деревянное здание перед ними имело два этажа: складское помещение, отгороженное от улицы массивной дверью, и жилые комнаты наверху. С одной стороны стояла громоздкая повозка, разгрузкой которой занималось несколько человек. Один из них, тонкий, как былинка, устремился к Радолфу и его отряду, роскошная желтая туника выдавала в нем одного из самых богатых торговцев Йорка.

– Лорд Радолф! – Человек поклонился так низко, что, казалось, достал головой земли. – Вы оказали мне великую честь!

Радолф сдержанно кивнул, но, видимо, горячее приветствие не оставило его равнодушным.

– Вы ведь явились за покупками, милорд? Я Джейкоб, и вам повезло: сегодня прибыл корабль из Фландрии с шелками и полотном, тонкой пряжей и тканой английской шерстью. Что желаете посмотреть?

Глаза торговца светились желанием угодить, и у Лили от обилия товаров сильнее забилось сердце. Уже давно ей не приходилось выбирать для себя ткани.

Несмотря на решимость оставаться равнодушной, она бросила на Радолфа возбужденный взгляд.

– Мы желаем посмотреть все. – Радолф усмехнулся. – Пусть миледи выберет то, что ей понравится.

У Джейкоба чуть не вылезли на лоб глаза.

– Вы и впрямь щедры, милорд! Миледи! – Он отвесил Лили столь же усердный поклон, как и ее супругу. В то же время его взгляд заскользил по ней сверху вниз, а затем снизу вверх, когда он поднимал голову, записывая в памяти цвет ее волос, рост и фигуру. – Ваша красота не имеет цены. Сомневаюсь, что у меня найдется товар, способный с ней сравниться.

– Ладно, теперь покажите, что у вас есть, – ответил Радолф, и в его голосе зазвучало нетерпение.

Заключив, что гость наслушался лести в избытке, Джейкоб хлопнул в ладоши, и массивная деревянная дверь здания распахнулась.

Радолф, спрыгнув с лошади, помог спешиться жене.

– Теперь он считает меня олухом, – шепнул он Лили на ухо. – Ни один здравомыслящий мужчина не позволит женщине указывать ему, когда открывать и закрывать кошелек.

Прежде чем Лили успела ответить, Джейкоб вернулся и пригласил их войти внутрь.

Внутри здание было наполнено экзотическими запахами заморских стран. Джейкоб раскрыл ставни на окнах, впуская в помещение дневной свет, и начал выбирать рулоны тканей. Снимая защитную упаковку, он принялся раскатывать материю на длинных столах, установленных под окнами.

Первые рулоны оказались шерстью насыщенных оттенков голубого, красного и зеленого. Льняные полотна были тонкими и мягкими на ощупь, а шелка сразу заиграли под лучами солнца мириадами цветов. В завершение Джейкоб извлек отрез бархата столь густого красного тона, что Лили восторженно ахнула.

Воргена никогда не заботило, что она носит, и, уж конечно, он никогда не делал Лили, подарков. Вся ее ценность в его глазах ограничивалась тем фактом, что она являлась наследницей земель своего отца и дочерью норвежской принцессы.

А вот Радолф не хочет, чтобы жена позорила его, появляясь в лохмотьях.

– Сколько новых платьев мне понадобится, милорд? – робко спросила Лили. – Одно, два, три?

Радолф смотрел на нее, но его лицо оставалось в тени, скрытое от сияния дня, вливавшегося внутрь через двери за его спиной.

– Столько, сколько пожелаете, – уверенно ответил он. – Пусть наш друг все решит за вас: я вижу, он отлично разбирается в своем ремесле. Только самые богатые люди Йорка могут позволить себе пользоваться его услугами, и никто лучше его не знает, что им нужно.

Не сразу придя в себя от изумления, Лили медленно кивнула. Почему он такой щедрый? Или все дело в том, что он чувствует вину из-за леди Анны?

– Хорошо, милорд, – прошептала она. – Я буду следовать его совету.

Джейкоб был явно польщен, но он не позволил самодовольству взять над собой верх.

– Голубая шерсть, миледи, и это чудное полотно под низ.

Он продолжал показывать различные отрезы, и список рос до тех пор, пока он не приблизился к красному бархату.

– В этом вы будете выглядеть просто неотразимо. – В голосе торговца послышалась неуверенность, возможно, из-за невероятно высокой цены ткани.

Лили качнула головой, но Радолф ее опередил:

– Мы возьмем этот красный бархат, Джейкоб. – При виде удивленного взгляда Лили Радолф рассмеялся: – В нем вы и впрямь будете неотразимы, миледи. – Он пригнулся к самому ее уху и прошептал, обжигая дыханием: – Почти так же неотразимы, как в постели, когда я держу вас в объятиях.

На короткий миг Лили показалось, что темнота его глаз затягивает ее в бездонную пропасть, но тут спокойствие неподвижного теплого воздуха нарушил звон колоколов Йоркской церкви, громкий и резкий.

Этот звон сразу напомнил Радолфу о других, более неотложных делах, и он нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– Пока на этом закончим, – объявил он и, договорившись с Джейкобом о доставке тканей в гостиницу, снабдил его адресом, а затем, ведя за собой Лили, зашагал к своему отряду.

Увидев приближающегося Радолфа, Жервуа проворно вскочил в седло, приказав остальным поторапливаться. Назад они мчались галопом, словно Радолф куда-то и впрямь опаздывал. Вероятно, спешит на свидание, подумала Лили с горечью, и ее настроение сразу испортилось. Какой смысл покупать красивую одежду, когда человек, восхищения которого она добивалась, восторгается другой?