— Итак?

— Я встретил… девушку, — предательски дрогнувший голос выдал чувства юноши, которые он так тщательно старался скрыть в своем сердце с того момента, как расстался с Лианной.

В глазах Джека появился неподдельный интерес. Он поставил ведро, взял охапку сена для коровы и внимательно посмотрел на Ранда.

— Неужели стрела Купидона попала в цель? Добро пожаловать на грешную землю, мой господин! — радостно воскликнул он.

— Ее зовут Лианна, — не обращая внимания на эти вопли, тихо сказал Ранд. — Она живет в Буа-Лонге.

— Тоже хорошо, — еще шире улыбнулся Джек. — Я просто уверен, что это знак свыше. Девушка послана вам Богом, мой господин, чтобы восполнить утрату Джастин. Выше голову, возможно, эта красотка сумеет скрасить вашу жизнь.

Ранд покачал головой.

— Брак для меня — святое дело. Кроме того, я не собираюсь бесчестить Лианну.

Джек расхохотался.

— Рыцарский лепет, мой господин! Ваш союз с мадемуазель заключается из чисто политических соображений! Совершенно не обязательно быть для нее золотым.

— Если золото утратит свой блеск, то что же тогда станет с железом? — рассеянно проговорил Ранд и отвернулся.

Джек положил корове сено, поднял ведро, и мужчины неторопливо направились к таверне, думая каждый о своем.

— Что касается меня, — нарушил молчание Джек, — то я вовсе не прочь приударить за одной из работниц Ладжоя. У нее такие…

— Джек! — оборвал его Ранд, не желая поддерживать непристойный разговор.

—…что я готов умереть за них, — закончил-таки Джек.

— Я запретил прелюбодеяние, — напомнил Ранд.

— С теми, кто этого сам не желает, — возразил оруженосец, но заметив, что юноша недовольно поморщился, невозмутимо поинтересовался: — Когда мы отправимся в Буа-Лонг?

— Король Генрих настаивает на соблюдении этикета: сначала нужно отправить послание, подарки невесте. Кроме того, за несколько недель до свадьбы Батсфорд должен зачитать в церкви оглашение о помолвке.

— Значит, у нас уйма времени! — хитро улыбнулся Джек. — Работница Ладжоя будет этому очень рада, — многозначительно проговорил он, входя в таверну.

Ранд решил еще немного побродить по окрестностям. Зачарованный красотой наступающих сумерек, он направился к морю и поднялся на вершину прибрежной скалы. Где-то в зарослях пел соловей, ему вторил кроншнеп. Жалобные трели птиц сливались с печальной мелодией, звучавшей в сердце юноши.

С грустью глядя на разбивающиеся о берег волны, Ранд размышлял над неожиданной встречей с удивительной, необыкновенной девушкой.

Лианна… Он прошептал это имя морскому ветерку, наслаждаясь его звучанием; оно оставляло на губах вкус сладкого вина. Образ Лианны стоял у Ранда перед глазами: прекрасное лицо, обрамленное белокурыми волосами, нежная улыбка, ласковый взгляд, в серебристой глубине которого таилась боль, которую он был еще не в силах понять. Юноша тряхнул головой, отгоняя видение: мысли о Лианне причиняли ему страдание.

Он имел право думать только об одной женщине: мадемуазель де Буа-Лонг…

Господи, ведь совсем скоро им придется жить под одной крышей! Какая же это будет пытка — видеть изящную фигурку Лианны, снующей по замку, слышать переливы ее смеха… Нет, нужно сразу положить конец их отношениям, подсказывал Ранду здравый смысл.

Юноша с трудом перевел свои мысли в другое русло. Герцог Бургундский прибыл в Буа-Лонг с немногочисленной свитой. Ясно, что в его планы не входило длительное пребывание здесь. Да и едва ли он мог позволить себе прохлаждаться в замке с племянницей; когда во владениях герцога, простирающихся от Соммы до Южного моря, было неспокойно.

Мысли Ранда снова вернулись к Лианне. Несмотря на свое решение покончить с этим одним махом, он уже знал, что придет к кресту Святого Катберта, где они условились встретиться. Ранд оправдывался перед собой тем, что должен убедить Лианну оставить опасное увлечение оружием и стрельбой. Но он понимал: дело не в оружии, а в нем самом, в его чувствах к этой девушке. Ранд собирался искать Лианну и завтра, и послезавтра — все дни, пока они не встретятся опять…

* * *

— Уехал! — радостно сообщила Лианна, вбегая в небольшую комнату, расположенную рядом с оружейным складом. — Лазарь уехал.

— Неужели вы думали, что герцог Бургундский позволит ему остаться? — невозмутимо заметил Шионг, не отрывая пристального взгляда раскосых темных глаз от смеси, кипевшей в стоящем на раскаленных углях тигеле [19].

Лианна чувствовала огромное облегчение, но, стараясь не выдать себя, капризно сказала:

— Мой дядя не имел права приказывать Лазарю отправляться в Париж.

— То, что он не имел права что-то делать, никогда прежде не останавливало герцога Бургундского.

— Почему он послал Лазаря присягнуть на верность королю Карлу? — недоумевала Лианна.

Шионг пожал плечами.

— Разумеется, чтобы держать его подальше от твоей постели.

Девушка чуть не рассмеялась: об этой стороне их брака Лазарь давно позаботился сам. Ее беспокоило другое: теперь она не сможет представить своего мужа английскому барону.

— Герцог Бургундский тоже уехал? — вопрос Шионга вернул Лианну к действительности.

— Да, он заявил, что ему предстоит уладить какие-то очень важные дела, — уныло проговорила девушка. — Дядя не имел права, — опять повторила она, нахмурив брови.

Лианна внимательно наблюдала за Шионгом, восхищаясь его умением сосредоточиться, отрешиться от суеты, с головой уйти в свою работу. На волевом, поистине царственном лице китайца особенно выделялись экзотические глаза, которые, казалось, впитали мудрость веков. Лианне представлялось, что именно такие лица должны быть у императоров Востока.

— Вы прекрасно знаете, что во власти герцога делать почти все, что он захочет. Передайте мне вон тот сосуд, моя леди, — попросил Шионг.

Девушка вручила ему запаянную медную трубочку и покачала головой.

— Это-то меня и беспокоит. К тому же дядя отказался прислать подкрепление, чтобы прогнать английского барона, опасаясь вызвать этим недовольство короля Генриха.

Шионг сосредоточенно собирал из чана выпаренную очищенную соль.

— Англичанин собирается применить силу?

— Не знаю, но мы должны быть готовы к этому.

Лианна присела на корточки, с интересом наблюдая, как короткие коричневые пальцы Ши-онга с точностью и ловкостью хирурга орудуют весами и кронциркулем.

Она испытывала к китайцу самые теплые чувства. Он давно уже стал неотъемлемой частью Буа-Лонга. Правда, никто точно не знал, как Шионг появился в замке. Поговаривали, что его выбросило на нормандский берег после кораблекрушения. Он оказался единственным, кто остался в живых с того таинственного корабля, о котором сам Шионг никогда ничего не рассказывал.

Отец Лианны спас тогда китайца от неминуемой смерти: из-за необычной внешности суеверные французские крестьяне приняли его за дьявола и собирались сжечь его на костре. Шионг оказался непревзойденным мастером оружейного дела и стократно отплатил владельцу Буа-Лонга за свое спасение.

Но и по сей день челядь замка, знающая китайца уже многие годы, считала его странным и распускала слухи о том, что он — колдун. Воины замка выделили ему эту маленькую комнату рядом с арсеналом и, проходя мимо, никогда не забывали осенять себя крестом.

Шионг пристально посмотрел на Лианну широко расставленными непроницаемыми глазами.

— А вы готовы, моя леди?

Лианна опустила голову, помедлив с ответом. За время двухдневного пребывания в замке герцога Бургундского она убедилась в серьезности его намерений выдать ее замуж за английского барона. Правда, Лианна совершенно не представляла, как он собирается это сделать, поэтому на свой страх и риск приняла одно трудное решение…

— Да, — наконец, еле слышно сказала она.

Шионг отложил свои инструменты и приготовился внимательно выслушать ее.

— Расскажите мне.

Лианна постучала пальчиком по подбородку, она делала так всегда, когда нервничала.

— Я написала в Руан Раулю де Гокуру и попросила прислать в Буа-Лонг пятьдесят воинов.

— Вы посоветовались с Лазарем?

— Конечно же, нет, — передернула плечами девушка. — Он ведь все равно ничего не понимает в политике и дипломатии. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения: Лазарь уехал.

Шионг не высказал удивления по поводу ее пренебрежения к мнению супруга, но в его спокойном, неподвижном взгляде читалось явное неодобрение.

Лианна и сама понимала, что, попросив помощи у Гокура, она фактически предала своего дядю. Гокур не выступал на стороне «арманьяков», но все знали, что он явно симпатизирует врагу герцога Бургундского.

— Я поступила неправильно, да, Шионг? — с отчаянием в голосе спросила Лианна.

Он пожал плечами; его темные гладкие волосы отражали голубоватое пламя. От этого лицо Шионга казалось еще более необычным и загадочным.

— Вы показали себя слабым знатоком человеческих душ, но поступили как племянница герцога Бургундского. Помните его лозунг: «Власть приходит к тому, кто достаточно смел, чтобы взять ее».

Ободренная словами Шионга, Лианна улыбнулась.

— Вот и прекрасно. Тогда пойдем испытывать новое оружие?

Очередное изобретение китайца уже имело место для трех зарядов, что увеличивало скорость стрельбы.

Шионг отвел взгляд.

— Я как раз собираюсь это сделать, но один.

— Что?

— Ваш муж запретил мне стрелять вместе с вами.

Лианна резко вскочила на ноги.

— Да как он смеет указывать, что я могу делать, а что — нет?!

— Согласно вашим законам вы должны подчиняться мужу, а в его отсутствие — его сыну. Жерве уже дал мне понять, что заставит выполнить приказ отца.

— Посмотрим, — задыхаясь от гнева, пробормотала Лианна и выбежала из комнатки Шионга, собираясь разыскать Жерве и сказать ему, что она думает относительно распоряжений его отца.

В зале Лианна заметила женщин, сидящих за прялками. На полу валялись клочья шерсти, в умелых руках журчало веретено, которому вторили приглушенные женские голоса — работа шла полным ходом. У камина в одиночестве сидела служанка Эдит и лениво ела пирог с мясом.