Лили переполняло чувство спокойной радости. Все, чего ей еще надо было от жизни - разыскать своих сестер.

- А сейчас, пока ты будешь танцевать со всеми этими твоими поклонниками, - продолжал Калеб, и его глаза сверкнули, когда он кивнул в сторону толпы изящных молодых людей, переполнявших бальный зал, - я бы хотел, чтобы ты ни на минуту не забывала, в чьей кровати ты спишь.

Не успела Лили вымолвить и слова, как он опустил плечи ее платья так, что совершенно обнажилась ее грудь.

- Калеб! - шепнула она, с испугом подумав о том множестве людей, что танцуют и веселятся за полупрозрачной занавеской, отделявшей эту нишу от остального зала. Она прикрылась было ладонями, но Калеб засунул в карман шкатулку от ожерелья, схватил ее за руки и отвел их за спину.

Ее чудесной формы груди предстали перед его взором в полной своей красе, и соски на них послушно налились соком и затвердели под его взглядом.

- Ты - моя, - напомнил Калеб, и Лили с трудом могла бы сказать, чем полнее владеет ее муж: ее телом или ее душой. А он наклонился и взял в рот ждавший его прикосновений сосок.

Лили до боли закусила губу, чтобы не застонать от возбуждения: несомненно, этот неподобающий для бальной залы звук был бы услышан всеми гостями. Ее обычно столь непокорный дух был сломлен.

- Калеб, - прошептала она, - уведи меня куда-нибудь и давай займемся любовью.

- Не сейчас, - покачал он головой. - Просто я хочу, чтобы ты думала только обо мне весь остаток вечера.

Калеб вполне добился своего, ибо тело и душа Лили так жаждали слиться с ним, что она больше ни о чем не думала на протяжении всего бала. А через несколько часов в супружеской постели Калеб удовлетворил ее желание до полного изнеможения обоих.

***

Чикаго, конечно, успел сильно измениться с тех пор, как ее увезли отсюда, и теперь возвращение вызвало в Лили странную смесь чувств: ностальгию, гнев, меланхолию и радость. В нетерпении она мерила шагами холл в отеле, пока Калеб снимал для них номер. Когда с этим было покончено, они должны были пойти на прием к доктору, хотя Лили чувствовала себя превосходно.

- Ну почему мы не можем пойти туда после того, как побываем у маминого адвоката?! - капризно спросила она, беря мужа за локоть. Ей казалось, что у врача они только впустую потратят время.

- Беременные женщины требуют особой заботы, Лили, - покачал головой Калеб, - и я желаю быть уверенным, что у тебя все идет как надо. Подумай хотя бы о том, что, когда мы вернемся домой, к твоим услугам не окажется никого, кроме старого дока Линдсея, а он понимает в родах не больше, чем наш коновал.

Лили была в отчаянии, но понимала, что дальше спорить с Калебом бесполезно, время дорого. С равным успехом она могла бы спорить с почтовым ящиком на углу.

Они наняли кеб, чтобы добраться к доктору, которого рекомендовали им в отеле, и Калеб едва ли не силой завел Лили в подъезд высокого кирпичного здания в центре города. Кое-какие места казались Лили смутно знакомыми.

Доктор как ни в чем не бывало велел Лили раздеваться н ложиться на смотровой стол, и она повиновалась лишь потому, что это был добродушный пожилой джентльмен с седой бородой и добрыми голубыми глазами. И все равно она зарделась, как маков цвет, и стыдливо укрылась белой простыней, которую он ей дал после осмотра.

- Значит, вы зачали этого ребенка в апреле?

Лили кивнула, закусив нижнюю губу.

Врач добродушно похлопал ее по попке и разрешил садиться. Он принялся тщательно мыть руки теплой водой из титана, пока Лили приводила себя в менее унизительную позицию.

- У меня все в порядке?

- Я бы осмелился предсказать, что это будет мальчик, - дружески покосившись на нее через плечо, сказал врач. - Понимаете, вы носите его довольно низко. А девочки обычно помещаются гораздо выше, под самыми ребрами.

- Вы так и не ответили на мой вопрос, - настаивала Лили.

- Плод весьма велик, - вздохнул доктор, - а вы довольно хрупкая женщина. Я не считаю, что решение рожать первого ребенка где-то в глухомани достаточно мудрое, миссис Холидей.

Лили зажмурила глаза. Как только об этом узнает Калеб, он ни за что не позволит ей вернуться домой до того, пока она не родит, и это будет ужасно. Но, с другой стороны, она страстно желала родить здорового сильного ребенка.

- Я понимаю вас, доктор, - пробормотала она наконец.

- Все будет хорошо, - уверенно отвечал он. - Так нечего бояться.

Реакция Калеба нимало не удивила Лили.

- Мы никуда не двинемся отсюда, пока ты не родишь, - мгновенно решил он, и по тону его голоса она поняла, что спорить с ним не стоит. Они будут снимать дом в Чикаго и отправятся домой весной, постаравшись успеть к весеннему севу.

Но вскоре у Лили вылетело из головы все, кроме непосредственно предстоявшего им дела, пока очередной нанятый ими кеб грохотал по булыжным мостовым.

- Как ты думаешь, мы сможем что-нибудь разузнать про моих сестер? - без конца спрашивала она.

- Да, - отвечал Калеб, нежно сжимая ее руку. - Мы будем спрашивать всех подряд до тех пор, пока что-нибудь не узнаем.

Адвоката Кэтлин в городе не оказалось, но его клерк дал им адрес ее дома, хранившийся в картотеке.

Адрес привел их, как это ни удивительно, в самую респектабельную часть города. По сути дела, это была городская усадьба, каменный дом, окруженный запущенным садом, в котором хозяйничали пчелы. Отделенный от улицы высокой чугунной оградой, он весь зарос густой травой.

Калеб нашел ворота в ограде и ткнулся в них. К великому облегчению Лили, они распахнулись, но она не нашла в себе силы ступить на подъездную аллею.

С ободряющей улыбкой Калеб взял ее за руку. Он, как ребенка, повел ее по аллее, по мраморным широким ступенькам крыльца. В двустворчатую парадную дверь запросто мог бы проехать запряженный лошадьми фургон, и почему-то это открытие несколько ослабило нервное напряжение Лили.

На их стук никто не откликнулся, и они пошли в обход дома в поисках другой двери. Но и с черного хода они не добились успеха.

Лили совсем упала духом, но Калеб потряс ее за плечо и напомнил:

- Мы ведь можем расспросить соседей. У нас для этого есть более чем достаточно свободного времени.

Однако в окрестных домах они застали одних лишь слуг, да и те на вопрос об ее матери отвечали поджатыми губами и отрицательными кивками. Судя по всему, скандальная репутация Кэтлин последовала за ней и сюда, в этот фешенебельный район.

Чтобы хоть немного развлечь Лили, Калеб пригласил ее в оперу. Они ходили расспрашивать соседей день за днем. Попутно Холидей сняли для себя дом неподалеку - тоже весьма элегантный.

Поскольку дом сдавался с полной обстановкой, вплоть до книжных полок в библиотеке, Лили не пришлось бегать по магазинам за покупками. Ее жизнь заметно облегчилась оттого, что она обзавелась слугами, хотя поначалу сильно смущалась и жаловалась, что умеет командовать только Ка-лебом.

Он смеялся и говорил, что ей надо поскорее всему учиться.

Время шло своим чередом, и талия у Лили становилась все полнее. Она научилась извлекать кое-какие аккорды из стоявшего у них в гостиной рояля, прочла практически все книги из библиотеки и заставила Калеба описать ей всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Большую часть дня он проводил в деловых районах города, но к закату уже возвращался домой и превращался в самого заботливого и любящего мужа, какого только можно представить.

Лили навещала пустовавший дом ее матери по меньшей мере два раза в неделю, делая это в обществе Лоретты, их горничной, но по-прежнему напрасно.

И вот пришел декабрь с его холодными ветрами и снегопадами. Лили гуляла у себя в саду, веселилась и перебрасывалась с Калебом снежками, когда почувствовала первые схватки.

Она вскрикнула и уселась на снег, и Калеб тотчас оказался рядом.

Доктор Бранском прибыл почти через час. Как он и предсказывал, роды у Лили были длительными и тяжелыми, но, несмотря на это, еще до полуночи на свет Божий явился Джосс Руперт Холидей. Он весил целых девять фунтов [То есть около 3 кг 800 г.] и яростно вопил.

- У меня ведь будут еще дети, правда? - требовательно осведомилась Лили у доктора. Даже после всех мучений, связанных с первыми родами, она горела желанием нарожать Калебу новых детей. Причем много.

- Не вижу, почему бы им не быть, - важно подтвердил доктор Бранском. Вымыв руки, он написал свидетельство о рождении, оделся и уехал восвояси.

Калеб унес своего сына в другую комнату, чтобы его выкупали, а когда вернулся с орущим свертком в руках, его физиономия так и сияла от счастья.

- Орет, как сто чертей, правда?

- Ты бы на его месте тоже орал, если б тебя так долго рожали. Несмотря на усталость, Лили нашла в себе силы для шутки.

- Я люблю вас, миссис Холидей, - сообщил Калеб, целуя Лили в лоб и кладя младенца рядом с ней, - но я подумал, что, может быть, нам стоит остановиться на нашем Джоссе?

- Ох, нет, - решительно покачала головой Лили. - Я хочу иметь еще детей, и я их рожу. Док Линдсей, может быть, и старый коновал, но, мне кажется, что он справится с моими следующими родами, Малютка Джосс орал по-прежнему, и Лили взяла его и дала ему грудь. Хотя молока в ней быть еще не могло, судя по всему, младенца вполне утешила возможность сосать, и Лили улыбнулась.

***

Как только Лили достаточно оправилась, чтобы подняться с постели, она возобновила регулярные посещения материнского дома. Каждый день она упорно стучала в двери этого дома и всех домов в округе и каждый день ничего не могла добиться. А ведь через пару недель им будет пора возвращаться к себе на ферму и здешние поиски придется оставить. Она разрывалась между любовью к своей земле и тем, что только здесь, в Чикаго, оставалась последняя надежда найти сестер.