Мари-Бернадетт Дюпюи - Лики ревности

– Вы не можете ставить это нам в вину, поскольку не спрашивали о подобных вещах. Когда началось расследование, я лежал в больнице. Вы допросили меня, когда я вернулся домой, но о пистолете отца речь не шла. Уверен, что и у других углекопов об этом не спрашивали!

Такая постановка вопроса застала Девера врасплох – на какую-то минуту он даже растерялся.

– Вы, безусловно, правы, молодой человек, – сказал он, едва заметно улыбаясь. – Но неужели вы думаете, что после убийства, переполошившего весь поселок, люди кинулись честно отвечать на мои вопросы? Нет, в основном врут – из страха попасть под подозрение или быть обвиненными в убийстве. Нужно было сперва обнаружить орудие преступления, на котором могли остаться отпечатки пальцев. Вот тогда-то я мог бы задавать прямые вопросы, но оружия пока не нашли.

Йоланта смотрела на полицейского с ледяной холодностью. Задыхаясь от гнева и ревности, она думала только об одном: Изора выдала ее отца полиции. Она уже запамятовала, что и сама в какой-то момент подозревала Станисласа в убийстве.

– Мадам Йоланта Маро, – неожиданно обратился к ней Девер, – будьте любезны сообщить, не пытался ли Альфред Букар соблазнить вас или принудить к отношениям особого рода, что могло вызвать гнев вашего отца?

– Ни он, ни какой-нибудь другой углекоп, – скороговоркой произнесла молодая женщина, краснея от стыда. – Мы с Тома последние два года серьезно встречались, но любовь наша началась намного раньше. Пока он был на фронте, я каждый день молилась, чтобы он вернулся. В поселке все меня уважали.

– И теперь вы, наконец, поженились. Ваш отец одобрил союз?

– Конечно, одобрил. Он уважает зятя, и Пьер его любит. У нас мирная семья.

– Ну хорошо, пора и мне оставить вас в покое. Но сегодня вечером хочу услышать показания вашего мужа, а также Гюстава Маро. Пожалуйста, передайте, что я жду обоих в Отель-де-Мин. Вот повестка.

Молодая полька кивнула.

– Не сердитесь на Изору Мийе, – добавил Жюстен, уже стоя на пороге. – На долю этой барышни тоже выпало немало страданий. Я попросту воспользовался ситуацией.

– Я сейчас заплáчу! – сквозь зубы пробормотала Йоланта. – Господи, где тот мужчина, который избавит меня от нее – увезет отсюда ко всем чертям? Я бы вздохнула свободно. Изора хотела мне нагадить, а вы, инспектор, ей помогли.

– Йоланта, не говори так, это несправедливо! – запротестовал Пьер, чье честное личико стало пунцовым от смущения.

– Считайте, что я ничего не слышал, – сказал Девер, надевая шляпу.

Сомнений не оставалось: красивую белокурую женщину с мелодичным голосом жестоко терзает ревность. Неотвратимая очевидность внушала беспокойство. «Страсть – это ад!» – сказал он себе, выходя на улицу.

И почти сразу увидел вдалеке – там, где заканчивался квартал От-Террас, и дорога начинала пологий спуск к Отель-де-Мин, – тонкий девичий силуэт. Подгоняемый северным ветром, на поселок все еще сыпался снег, белый и невесомый. «Это наверняка Изора! Несложно догадаться, чего она хочет. Поджидает меня, чтобы осыпать упреками!»

Девушка наблюдала, как он идет ей навстречу мимо домов, похожих друг на друга как близнецы, – их фасады казались блеклыми в сравнении со сверкающей белизной тротуаров. Скоро Девер поравнялся с ней, остановился и молча устремил на нее взгляд.

– Я вас ждала, инспектор Девер.

– Весьма польщен, мадемуазель Мийе.

– Оставьте дешевую иронию, я не нахожу ее забавной, – холодно произнесла девушка. – Как будто мало мне своих бед… Так нет же, из-за вас мне пришлось выслушивать упреки Йоланты Маро! Я думала, еще немного – и она набросится на меня с кулаками. Почему вы арестовали ее отца? Он ни в чем не виноват.

– Предоставьте мне доказательства, подтверждающие ваши слова, и его отпустят! Изора, в расследовании нет никаких подвижек, а благодаря вам, я получил важную информацию – первую улику, заслуживающую внимания. Спорить не буду, история у Амброжи более-менее правдоподобная, и я считаю, что он не лжет. Но нельзя сбрасывать со счетов пистолет, который, по его же словам, украли, – Люгер того же калибра, что и орудие убийства. Улик против него недостаточно, и прокурору будет сложно принять решение. Тем не менее поляк остается единственным подозреваемым.

– Этого недостаточно, чтобы бежать к человеку домой и увозить его в тюрьму! Я чувствую себя виноватой, и все в поселке меня осудят!

– Особенно Тома?

– Да! Он рассердится, что я причинила неприятности его жене.

– Изора, я думал, это Тома рассказал вам о пистолете – разумеется, с оговоркой, что информацию надо держать в секрете.

– Ну конечно, в вашем сценарии четко прописано, как поскорее обвинить его в попытке помешать следствию! Но вы ошибаетесь. Я узнала о пистолете от Жерома, брата Тома. Он рассказал мне историю у моря, в Сен-Жиль-сюр-Ви. У себя дома Жером подслушал разговор, в который его не хотели посвящать. Наверное, потому что он слепой… Хотя, сказать по правде, мне наплевать! Я хочу иметь крышу над головой, достаточное количество еды, которую я люблю, и чтобы больше никто не поднимал на меня руку. Остальное мне безразлично – и вы, и ваши интриги!

Последние слова Изора произнесла запинаясь, едва слышно – ее душили слезы. Хаос, в который превратилась ее такая недолгая жизнь, пугал девушку в той же мере, что и расстраивал.

– Я пойду, – прошептала она. – Не хочу больше вас видеть! Никогда!

Жюстен удержал девушку за руку, борясь с желанием обнять ее, утешить, осушить слезы поцелуями.

– Куда вы пойдете?

– Женевьева Мишо предложила пожить у нее до пятницы. Завра, в четверг, она представит меня хозяйке, и та возьмет меня к себе экономкой. Так что в вашей жалости я не нуждаюсь!

– Вы – несовершеннолетняя, Изора. Родители потребуют, чтобы вы вернулись домой.

– Для начала перестаньте называть меня по имени. Мы – не давние знакомые, соблюдайте правила приличия, – пробормотала она. – Отец приказал, чтобы ноги моей на ферме больше не было. Я повинуюсь. Я всегда подчинялась этому людоеду!

Полицейский отпустил ее руку. Ему вдруг стало интересно, как так вышло, что Изора вот-вот окажется на службе у Обиньяков, – очень хотелось узнать детали. К тому же пример и матери, и последней любовницы – элегантной парижанки – показывал, что Изора, надо полагать, очень переживает оттого, что вся одежда и личные вещи остались в доме родителей.

– Если я отвезу вас на ферму на автомобиле – сможете забрать свои пожитки и хотя бы поговорить с матерью! В моем присутствии Бастьен Мийе не посмеет к вам приблизиться. А по дороге расскажете, как получили предложение поступить на службу к Обиньякам.

– Очень просто! Пока я была в санатории с мадам Маро, Женевьева пришла повидаться с моим братом и убедила его уехать в Люсон, насовсем. Таким образом, место экономки освободилось, и Женевьева подумала, что Вивиан Обиньяк может взять на ее место меня.

– Это решит многие ваши проблемы, – заметил инспектор.

– Более того: я буду на седьмом небе от счастья! – вздохнула Изора.

Йоланта мерила шагами площадку перед сооружением из стекла и металла, указывающим на местоположение шахты Пюи-дю-Сантр. Смена вот-вот должна закончиться, и молодая женщина места себе не находила от нетерпения. Ноги замерзли, ее начало трясти – не спасали ни теплое пальто, ни шерстяная шаль, которая защищала ее голову и плечи от снега. Было уже полпятого, и надвигающиеся сумерки омрачили небо, и без того затянутое тучами. Близился вечер.

– Здравствуй, Йоланта! – прозвучал голос у нее за спиной. – Даже в такую противную погоду не лень поджидать своего муженька?

Оглянувшись, молодая женщина узнала Северину Мартино, жену нового бригадира по прозвищу Тап-Дюр. Внушительных размеров сорокалетняя женщина, мать трех мальчишек, она работала на стекольном заводе.

– Тома приятно, что я прихожу его встречать, да и мне захотелось размять ноги, – ответила Йоланта.

– Тем более есть что рассказать, правда? Ваш сосед Хенрик еще утром принес новость, что полицейские увезли вашего отца. Выходит, это он стрелял в Букара! Бедная моя девочка, сочувствую! Кто бы мог ожидать от Станисласа!

– Отец ни в чем не виноват, мадам Мартино! Инспектор задержал его, наслушавшись пьяной болтовни одной девчонки!

– Да неужто? Как мало надо полицейским, чтобы арестовать человека!

– Вот увидите, отец вернется сегодня вечером или завтра. У них нет против него никаких доказательств.

– Ну-ну. Ради вас с братом надеюсь, что так оно и будет! Хотя, как говорится, кому горе, кому радость… В воскресенье мы переехали в квартал Ба-де-Суа. Семье Букара жаловаться не приходилось… Видела бы ты этот дом! Все новое или почти новое, комнаты побольше наших, да и кухня тоже. Только вдова никак не желала съезжать. Нарочно заставила меня ждать, представляешь!

Пустой разговор действовал Йоланте на нервы. Она попыталась отойти, но Северина Мартино не отставала ни на шаг.

– А тут и снег пошел! – продолжала жена бригадира. – Хорошо еще, что нам есть чем топить… О чем бишь я говорила? О Даниэль Букар! Представь, она хотела остаться в Ба-де-Суа под предлогом, что ее муж был бригадиром, а значит, никто не заставит ее съехать. К счастью, мсье Обиньяк уладил этот вопрос.

– И что теперь станет с мадам Букар?

– Будет получать пенсию от горнорудной компании. А как иначе? Две ее дочки еще маленькие, работать им рано. Мсье Обиньяк выделил ей домишко в заброшенном квартале, где жил старик Шов-Сури. Уж на что Даниэль была гордячка! Зато теперь не посмеет задаваться.…

– Вам не следует так говорить о ней. Мадам Букар недавно потеряла мужа.

– Оно-то так, но сколько убийц бродит по земле! – Яд буквально сочился из уст Северины.

Йоланта стиснула зубы. Слух стремительно разнесется по поселку, и уже завтра все в Феморо будут думать, что Станислас Амброжи – преступник. Она чуть не заплакала от стыда, вспомнив, что и сама, пусть на мгновение, но поверила в его причастность к убийству.