Доктор Нонна - Лика

Джордж официально усыновил детей Лики после долгих хождений по различным инстанциям, и началось оформление виз для выезда в Соединенные Штаты Америки. Времени до отлета оставалось все меньше и меньше. Лика взяла академический отпуск в вузе, пока не решив, что дальше делать с высшим образованием, передала все дела Ренату и Андрею. Теперь она прощалась с домом, где была счастлива, где жила мама, где они с Ромой любили друг друга, где родилась Риночка. Девушка не верила, что через несколько дней она уедет из этого дома и, может быть, никогда сюда больше не вернется. Лика решила не продавать дом – он слишком много для нее значил, поэтому она предложила Марье Владимировне пожить в нем, оставив ей довольно крупную сумму денег на его содержание. Кроме того, они открыли на имя женщины счет, чтобы можно было пересылать ей деньги из Америки.

Наконец, все дела были решены, вещи собраны – впереди ждала Америка.

«Пусть все плохое останется там, в России, – думала Лика, глядя в иллюминатор на желтые огни большого города, который не спал даже в четыре часа утра, когда их самолет пошел на посадку. – Хочется верить, что я искупила свой грех. И никто из моих близких больше не пострадает».

Лика с мужем и детьми поселились в большой квартире в самом центре Нью-Йорка. Первую неделю женщина и дети переходили на новое время, поэтому много спали, были вялыми и апатичными. Это дало возможность Джорджу почти безвылазно сидеть в офисе, решая проблемы, которые возникли за время его долгого отсутствия. Через неделю бывшие москвичи начали оживать, и теперь их интересовало все вокруг. Джордж много возил Лику и Ленечку по Нью-Йорку, оставляя Риночку с нанятой специально для нее няней. Семья смотрела достопримечательности города, посещала выставки, концерты, спектакли, ходила в дорогие магазины и рестораны, а по ночам муж с женой страстно занимались любовью, поэтому на сон времени ни мужчине, ни женщине не хватало. Все заботы, к которым Лика привыкла на родине, заботливый Джордж отодвинул, казалось, навсегда.

Прошло полгода, в течение которых вся семья была абсолютно счастлива: и Лика, и дети искренне полюбили Джорджа, а Ленечка даже стал называть его папой, уже довольно сносно говоря по-английски. И когда девушка полностью успокоилась и забыла все тревоги, по запросу российского Министерства внутренних дел она была задержана по обвинению в убийстве сестры, матери и отчима. Россия требовала экстрадиции.

– Это Александр… – прошептала Лика, когда ей назвали причину ее ареста. – Он меня так и не простил…

Джорджу сообщили о случившемся, и он тут же примчался на встречу с женой, но толком они ни о чем поговорить не могли.

– Береги детей, прошу тебя, – твердила девушка мужу. – Они – самое дорогое, что у меня есть. Не говори им правду, они не должны знать о том, как жесток бывает мир.

– Я помогу тебе, милая, – отвечал американский муж, уже планируя, как и кого он подключит к спасению своей любимой.

– Забудь обо мне, береги детей, прошу тебя, – не унималась Лика.

Слезы катились из глаз, так много слов не было сказано, столько всего оставалось в сердцах и голове, но разве можно рассказать обо всем, когда за спиной стоит надзиратель, а твоя жизнь рушится и ты не знаешь, что в первую очередь надо спасать?

Свидание закончилось. Лика села на жесткую кровать и обхватила голову руками: «Что делать? Что же делать? Только Александр знал правду об Арише, ну и его мать тоже… Значит, спасти меня может тоже только он… Боже, неужели мне придется снова обращаться к нему? Что ж, смертью близких я расплатилась за смерть сестры. Теперь разбитыми сердцами моей семьи я буду платить за разбитое сердце Александра. Логично… И даже справедливо по отношению ко мне… Но за что страдать им, тем, кто меня любит и кто во мне нуждается?»

После юридической процедуры передачи Лику отправили в Москву, а дети остались с новым папой в США.

Родина встретила девушку раскаленным асфальтом и духотой следственного изолятора. Здесь, в тюремной камере, наполненной смрадом и грязью, начинался новый российский этап в жизни юной девушки, на чью долю уже выпало столько испытаний.

Лика впала в состояние оцепенения: она ни с кем не разговаривала, ничего не ела, не спала. Даже соседки по камере не стали трогать «эту сумасшедшую», потому что просто не знали, как надо себя вести с юной красивой женщиной, которая сидит на нарах, обняв руками колени, и смотрит в одну точку. А эта юная красавица в это же самое время обдумывала свою дальнейшую жизнь: «Сможет ли Джордж спасти меня? Наверное, нет. Откуда у него связи в российских правоохранительных органах? Даже если он прилетит сюда со всеми своими деньгами, он ничего не добьется – он здесь никто. Лучше бы он оставался в Америке, с детьми. Им сейчас так будет нужен близкий человек. Кроме Джорджа, у них никого нет. Детки мои любимые! Простите, не уберегла я вас! Как же вы там без меня?» Мысли сбивались, перескакивали с одной на другую: «Если это Александр, то он точно знает, как меня отсюда вытащить. Он бы не стал глупо мстить. Уверена, что у него есть план. За свое спасение я буду должна ему заплатить. Да, точно. За спасение дочери я должна была расстаться с кольцом Ромочки, символом нашей с ним любви. За спасение себя я тоже буду должна отдать ему что-то, напоминающее ему о прошлом. Но что? Дом, где мы с Ромой были счастливы и зачали нашего ребенка? Я готова. Я отдам ему этот дом…»

На третий день пришла надзирательница, ткнула в Лику пальцем и сказала:

– Ты! На допрос!

Лика встала и с достоинством вышла из камеры. В этот момент она лишь думала о том, как узнать, кто причастен к ее аресту.

В кабинете следователя она первым делом спросила:

– Мне положен адвокат?

– Да.

– А звонок?

– Только один!

– Предоставьте мне его, пожалуйста. Мне есть кому позвонить.

Лика действовала наудачу – она набирала номер Александра. «Если причастен он, то я спасена, правда, пока не знаю, какой ценой. Если это не его рук дело, то я хотя бы буду знать, что искать спасения надо где-то в другом месте».

– Слушаю, – в трубке прозвучал хорошо знакомый голос.

– Это Лика. Я в Москве… Я арестована…

– Ты где?

Лика назвала все, что она знала, по своему делу, ежась под взглядом надзирателей.

– Я понял. Пока, – коротко произнес Макаров и положил трубку.

По щекам Лики потекли слезы – она интуитивно поняла, что Саша имеет отношение к случившемуся и, судя по его тону, цена будет очень высока.

Через две недели состоялось свидание Александра и Лики.

– Здравствуй! – сухо сказал мужчина, глядя на осунувшуюся, померкшую Лику.

Лика молчала.

Тогда Александр продолжил:

– Я вытащу тебя отсюда, но мне будет это стоить очень и очень дорого. Просто так тратить средства – не в моих правилах. Поэтому от тебя мне тоже будет кое-что нужно. Готова платить за свою свободу?

– Назови цену, – коротко произнесла девушка.

– Ты разводишься с Джорджем. Кстати, не переживай, все формальности я беру на себя. И оставляешь ему детей. Вот и все, что мне от тебя нужно.

Лика молча смотрела на мужчину, которому когда-то сказала «да». Как она могла согласиться выйти замуж за этого жесткого и хладнокровного человека?

– Молчишь? – продолжил Александр. – У тебя не так много времени на раздумья. Через несколько минут наше свидание закончится, и я второй раз приходить не буду. Ответ ты должна дать сейчас.

Лика лихорадочно соображала: «Если я откажусь, то он просто сгноит меня за решеткой. Так я никогда не увижу своих малышей и похороню себя здесь, в камере. Тогда смерти моих близких будут просто напрасными. Если я соглашусь, я потеряю Риночку и Леню. Хотя лучше выйти на волю, а потом решить, что делать». Лика готова была снова ответить «да» Александру.

– И пока ты молчишь, я продолжу, с твоего позволения, – с усмешкой продолжал мужчина. Он уже чувствовал, что Лика согласна, поэтому мог позволить себе продолжать ставить условия. – С Джорджем ты свяжешься сама и сделаешь так, чтобы никогда этот мужчина не искал встречи с тобой. Что ты скажешь, мне все равно, но если он сделает хоть полшажка в сторону тебя, ты опять окажешься за решеткой, на этот раз навсегда. Про детей тоже можешь забыть – ничего из твоего прошлого не должно прийти в нашу с тобой жизнь. Совместную, кстати, если ты еще не поняла.

– Я согласна, – обреченно произнесла Лика.

– Хорошо, – удовлетворенно улыбнулся Макаров. – Остальные условия ты узнаешь, когда выйдешь из тюрьмы.

С этими словами он спокойно развернулся и вышел, а Лика дала волю слезам.

Через месяц, когда жара наконец оставила столицу России, Лика и Александр ехали в джипе с затемненными стеклами из следственного изолятора.

Девушка не испытывала никаких эмоций по поводу своего освобождения, ею овладела безысходность, поэтому она даже не пыталась смотреть в окно и радоваться улицам родного города. Да и чему радоваться? Она сменила одно заключение на другое. И еще непонятно, какое хуже. Лика зло смотрела в затылок Александру.

– Не сверли меня глазами, – холодно сказал мужчина, даже не обернувшись. – Ты сама все решила.

Девушка ничего не ответила, а Александр, несмотря на присутствие водителя, продолжил, уже глядя ей в глаза:

– Ты должна быть моей. Я тебя выстрадал. Я хочу стереть твое прошлое, хочу, чтобы ты забыла Романа, Джорджа, детей, которые родились не от меня! Если у тебя и будут еще дети, то только мои!

Машину тряхнуло, и Александр закричал на водителя:

– Смотри на дорогу, урод! Уши развесил он! Тебя это не касается!

Машина выехала за пределы города и направилась по шоссе. Через полчаса джип подъехал к элитному поселку – впереди, сквозь высокие ели, просматривались красивые двух– и трехэтажные особняки. Машина остановилась у шлагбаума. По широкой улыбке дюжего охранника Лика поняла, что здесь Александр у себя дома. Хозяин.