Алиса Берг - Личная жизнь моего мужа

Мне вдруг так понравилась произнесенная мною речь мужа, что я даже почувствовала гордость за себя. Интересно, а какими окажутся в реальности его слова по случаю нашего окончательного разрыва. Я буду весьма разочарованной, если его красноречие уступит только что продемонстрированному мною перед вами искусству элоквенции. И, надеюсь, вы его оценили по заслугам. Я знаю своего мужа, он, в самом деле, может сподобиться на произнесение длинной и красочной речи, а может просто сказать кратко, как объявление в газете, что мы отныне не муж и жена. А потом еще попросит его накормить. По крайней мере, такому варианту я бы удивилась не слишком сильно. Мужчины думают, что генеральная миссия жен при любом раскладе – это удовлетворять их потребность в еде. Если часто за сексом они идут к другим женщинам, как им кажется, исчерпав потенциал супружеской постели, то за пищей на семейную кухню они готовы ходить всю жизнь. По моему мнению, это большая непоследовательность с их стороны, а вот представители сильной половины человечества почему-то так не считают. И решительно разделяют кровать и кухонный стол. А вот с моей точки зрения, которую, кстати, разделяют многие философы, во Вселенной все едино, в том числе и кровать, и кухонный стол. Я так полагаю, что если супруг предпочитает удовлетворять свою похоть не с той, с кем он соединился в ЗАГСЕ, а с другой, с которой он не связан официальными узами брака, то и столоваться он должен тоже там. По крайней мере, такова логика ситуации. Или я, по-вашему, разумению не права?

Я прибыла в театр после работы. День выдался тяжелым, я провела несколько длительных и напряженных переговоров. И, как на зло, все неудачно. Воистину это был не мой день, давно я не терпела сразу столько поражений, хотя поначалу ни что их не предвещало. В глубине души я знала, почему это произошло: я была одновременно раздражена и рассеяна, мои мысли были не в порядке, все время возвращались к неясной ситуации с мужем. И это сильно отвлекало меня от дела, за которое я получаю зарплату. Вижу, вижу, вас давно интересует ее точный размер. Но уж извините, у нас, банкиров, этот факт не принято разглашать. Мы легко рассказываем о самых интимных деталях нашей жизни, что, кстати, я и делаю, но величину доходов, если и разглашаем, то только в суде. Да и лишь тогда, когда нет иного выхода.

Что-то я опять слегка отклонилась от темы. Я прибыла в театр после работы, так как решила, наконец, заняться изучением бухгалтерии. Мой опыт гласил, что иногда, чтобы спасти то или иное предприятие достаточно изменить финансовые потоки, которые часто имеют склонность направляться не туда, куда нужно для дела. Люди сначала расходуют деньги не по назначению, а потом сильно удивляются, что их вдруг не оказывается в нужное время и в нужном месте. Многим кажется, что они, как в сказке, которую я читала в детстве, где каша в горшке никогда не кончалась, должны поступать постоянно и в любых нужных им количествах. Я отлично знала, что мой муж во многом так к ним и относится; если у него есть деньги, он никогда их не считает, и может тратить до тех пор, пока они вдруг не кончатся. В течение нашей супружеской жизни такое случалось неоднократно, когда мы оставались без средств к существованию. Так бы все и продолжалось, если бы однажды я решительно не взяла инициативу в свои нежные, но умелые руки и стала жестко контролировать наши расходы. Сначала супруг сильно возмущался такой жесткой финансовой дисциплине, но потом смирился. Но при этом меня не покидало ощущение, что смирение это было притворным, что на самом деле он искал способы не изменять своим вредным, но таким приятным привычкам. Несколько раз у меня возникали подозрения, что что-то из этого репертуара происходит, но то были лишь косвенные признаки, которые можно было трактовать по-разному. Надо отдать ему должное, если он и продолжал так поступать, то умело скрывал это от меня.

Я снова попала на репетицию. И, как обычно, тихо села на последнем ряду. Хотя времени прошло немного, но в спектакль были внесены серьезные изменения. Присмотревшись, я поняла, что они сделаны под влиянием нашего с мужем посещения театра. Нет, никакого плагиата, копирования не было и в помине, наоборот, он пошел совсем в другом направлении. Но мой глаз не мог не заметить, что не будь того визита, то, возможно, не случились бы и этих перемен. Ведь для творческого человека исходным импульсом может быть все, что угодно.

Я не могла не восхищаться мужем, спектакль буквально на моих глазах приобретал новые краски, становился еще глубже, насыщеннее, оригинальнее. Игра актеров и, в первую очередь, Аллы стала еще тоньше и изысканней, приобрела новое звучание и оттенки. Мне всегда она нравилась, как актриса, правда до сих пор казалось, что ей не хватает самобытности, того, что отличает хорошего актера от настоящего таланта. Сейчас же я видела, что она приобрела это бесценное качество. И я не могла не понимать, что это происходит под непосредственным влиянием моего супруга.

Репетиция продолжалась, я же вышла из зрительного зала. И направилась прямиком в бухгалтерию. Еще днем я попросила главного бухгалтера дождаться меня.

Меня встретила молодая девица по имени Наташа. Мне она как-то сразу не приглянулась, крикливо, но ужасно безвкусно одета, крашеная блондинка с кровавыми губами она почти не скрывала недовольства, что ей пришлось задержаться на работе. В принципе, я могла ее понять, так как почти не сомневалась, что у нее есть дела и поинтереснее, чем давать мне объяснения. Иначе ради чего и ради кого она так разоделась и накрасилась?..

Но, кроме недовольства, мне показалось, что в ее взгляде, интонации сквозила и настороженность. Хотя ее и тут можно понять, кому понравится, что тебя проверяют. Но в данном случае ничем помочь не могла, должна же я составить представление о том, по каким маршрутам путешествуют деньги в этом заведении.

– Что вы собираетесь делать? – спросила меня бухгалтер.

– Я бы хотела проверить всю бухгалтерию за последний год.

Девица то ли удивилась, то ли весьма умело изобразила удивление, что меня не сильно удивило – все же в театре работает, вполне могла научиться азам искусства лицедейства.

– Но ведь это огромная работа. Зачем это вам? Вряд ли вы что-то узнаете.

Я почувствовала, что начинаю сердиться.

– Если прошу, значит мне нужно. Я, по телефону, кстати, вам уже об этом говорила, чем собираюсь заняться. И просила подготовить документацию.

– Я подготовила, – неохотно произнесла бухгалтер по имени Наташа.

– Всю? – я вонзила в нее жало своего проницательного взора. И потому, как она отвела глаза, поняла: что-то она утаила. Любопытно, что и зачем?

– Все, что просили, то я и подготовила. Полдня безвылазно корпела, как крепостная. Хоть бы кто-нибудь поблагодарил.

– А вы очень нуждаетесь в благодарности?

– Хорошее слово и кошке приятно, – буркнула девица.

– Если действительно все документы готовы, я удовлетворю это ваше кошачье желание. Но хочу сразу предупредить: я дама в этих вопросах ушлая, много раз проводила подобные проверки. И быстро пойму, если чего-то нет. И тогда вместо благодарности, сожалею, но вас ждут неприятности. Мне придется доложить об этом Евгению Романовичу. А ему вряд ли понравится такое отношение к моей просьбе. Все же мы не совсем с ним чужие люди.

Однако моя угроза к некоторому моему удивлению не произвела на нее должного воздействия. Она оставалась вполне спокойной. Почему так, я не знала, но решила, что это обстоятельство стоит, как минимум, запомнить.

– Я Евгения Романовича не боюсь, – вдруг с явным вызовом произнесла она.

Я аж едва не подскочила на стуле, такой наглости даже от этой девицы я не ожидала. Да еще с таким апломбом вещает. Да, тут есть пища для раздумий.

– Знаете что, Наташа, – медленно, но весьма выразительно произнесла я, – это ваше личное дело бояться или не бояться Евгения Романовича. Я же вам настоятельно советую, не играть со мной в сомнительные игры. Я человек жесткий и решительный, и если увижу, что от меня кое-что утаивают, если обнаружу незаконные операции, я вам не позавидую. У меня не только хорошие знания в этом предмете, но и хорошие связи. И я без труда сделаю так, что вы долго не устроитесь ни в одно приличное место. Вам это надо?

Теперь наглая девица уже по-другому смотрела на меня своими бесстыжими глазами. Мое предупреждение заставило ее задуматься, если, конечно, ей вообще был знаком этот процесс.

– Что вы от меня хотите? – вдруг вполне смиренно спросила она, решив, по-видимому, сменить тактику.

– Вы для меня подготовили документы?

Наташа протянула мне толстую пачку. Я положила ее на соседний стол.

– Я приду сюда завтра. В этой пачке должны лежать документы, которые должны были лежать сегодня, но сегодня по разным причинам не лежат. Пусть они лежат с завтрашнего дня. Вам понятна моя небольшая просьба?

Я встала и вышла из бухгалтерии. Что-то мне подсказывало, что она последует моему совету.

В театр я приехала на следующий день. Точнее, на следующий вечер. На этот раз репетиций не было, и он был непривычно пуст. Я прошлась по вестибюлю, заглянула в зрительный зал. Он был погружен в темноту, и я невольно представила, как происходят тут представления, фигуру своего мужа, его резкие, уверенные реплики. В такие минуты он особенно красив и привлекателен, так как человек необычайно красив и привлекателен тогда, когда делает порученное ему свыше дело. Я давно замечала, что те люди, что находятся на своем месте, выглядят совсем не так, как все остальные. Они словно бы осенены каким-то высшим светом. И его отсветы я иногда видела на супруге. Жаль только, что они полностью исчезают, когда он общается со мной.

Сидя в темноте, я вдруг ясно увидела, что когда мы разговариваем или просто находимся в одном помещении, в его глазах появляется скука. Странно, что чтобы это понять, мне пришлось оказаться одной в зрительном зале и в кромешной тьме. И чтобы проверить это предположение, мне даже не надо смотреть ему в лицо. Я и без того это видела. Подчас открытия мы совершаем в совершенно неожиданных местах и в неожиданное время. Скажите, а с вами случалось такое?