Ульяна Соболева - Лезвие

Как же ловко они маскировались. Видные политики, уважаемые людьми, которые просто существовали, потому что они позволяли, и были лишь жалкими овцами. Семейство Вороновых перемелет каждого, кто станет на его пути. Меня стошнило от фотографий с трупами без глаз и от снимка полуразложившейся женщины, которую закопали живьем братья Вороновы. Боже, я знала обо всем этом? Я знала до комы, кто они? Что я делала рядом с ними? Как мне было не страшно жить во всем этом, или я прятала голову в песок, как страус?

На совести каждого из них реки крови и убийств. Но с Максом не сравнится никто. Его досье самое обширное, самое жуткое. Вот почему я чувствовала страх. Это на уровне подсознания. Я просто знала, что он опасен.

Данила Петрович вдруг протянул руку из-за моей спины и захлопнул ноутбук. Я даже не заметила, как он встал с кресла и оказался сзади. А у меня все конечности онемели, заледенели, и похоже, пропал даже голос. Я была в шоке.

— Теперь вы верите?

Я не ответила, я не могла сказать ни слова. Мне было плохо, и сильно кружилась голова.

— И что я сделала? Где досье на меня?

— Вы ничего не сделали. Вы жертва. Такая же, как и многие, кто приблизился к этой кровавой семейке. Вы сами это увидели. Они убивали даже тех, кого раньше называли друзьями, тех, кто работал на них.

Я резко подняла голову и посмотрела на мужчину, который не скрывал своего удовольствия от произведенного эффекта.

— Что вам нужно? Зачем вы все это мне показали? Вы ведь не могли знать наверняка, как я отреагирую. Это моя семья.

— Не ваша. Вы — сводная сестра Графа. И большую часть вашей жизни вас никто не искал и искать не собирался. Вы жили в детдоме, где над вами издевались, и сбегали к вашему алкашу папаше, которого они же и убили. А нашли вас совершенно случайно. И прихватили, чтобы использовать, если потребуется. Вороновы ничего не делают просто так.

— Мой отец умер.

— Черта с два он умер. Зверь вас нашел в вашем захолустье, убил вашего отца, получив от него информацию, а вас взял с собой. Он тогда враждовал с Графом. Никак не могли поделить власть, и вас можно было использовать, как рычаг давления.

Я больше не могла этого слушать, у меня начала невыносимо болеть голова.

— Что вам нужно от меня?

Данила Петрович протянул мне стакан с водой.

— Выпейте, вам полегчает.

Я выбила стакан из его рук.

— К черту. Ответьте, чего вы хотите. Зачем вы все это показали мне? Вам ведь тоже от меня что-то надо.

Он поднял стакан с ковра и аккуратно поставил на стол.

— Нам нужна ваша помощь, Даша. Только вы можете помочь нам.

— Господи, кто бы помог мне… Вы погрузили меня в ужас… Вы понимаете, что моя жизнь теперь похожа на безумие? Я… я с ума схожу. Мне кажется, что это жуткий сон, нереальный, что все, что со мной происходит — просто фарс, чья-то дурацкая шутка. Почему вы не дали мне дочитать? Почему выключили?

— Еще не время знать все. Достаточно той информации, что вы получили. У вас будет возможность подумать и решить, хотите ли вы знать дальше и помочь нам.

— Но почему вы вообще думаете, что я стану вам помогать?

— Потому что вы не такая, как они. У вас светлая душа. Вы не стали частью этого мира, — мне подумалось, что он неплохой психолог, — никто, кроме вас, не может помочь нам. Никто, кроме вас, не близок с ними настолько.

— Мой брат… он не такой. Я не верю, я… не верю, что он способен на вот это… Вы сказали, что в смерти Савелия обвинили меня и… что-то со мной сделали. Не верю, что Андрей… что он мог причинить мне боль.

Дыхание застряло в горле, и я не могла сделать вдох.

— Не ваш брат. А Максим Воронов. Зверь. Он у них палач-инквизитор. Скрытый маньяк и садист. Он убил вашего отца… и чуть не убил вас саму. Он ужасный человек. Он всегда был против вашего брата и несколько раз пытался его уничтожить. А сейчас он готовится уничтожить десятки невинных людей, а Андрей ничего об этом не подозревает. Макс связался с террористической организацией, которая ввозит оружие и взрывчатку на территорию нашей страны. Погибнут сотни.

Я закрыла лицо руками, моя голова раскалывалась от невыносимой боли, горло драло, в груди зарождался вопль ужаса.

— Чего вы от меня хотите?

— Вы могли бы помочь нам уличить его в преступлениях и посадить за решетку. Заставить понести законное наказание за свои преступления. Но все это позже, сейчас важнее другое. Зверь взял нашего человека. Он единственный, кто знает всех нас по именам. Единственный, у кого есть доступ к секретным файлам с адресами и фамилиями. Пока что наш человек молчит, но его пытают, он терпит адские муки, изощренные пытки, на которые способен только этот садист. Вы должны сделать так, чтобы он отпустил нашего человека.

Я ничего не понимала, я просто дрожала, зуб на зуб не попадал, как при страшном ознобе.

— Почему вы решили, что Макс меня послушает, что я хоть как-то могу на него повлиять?

— Потому что вы единственная из всех, кого я знаю, кто может заставить его изменить любое свое решение.

Я усмехнулась уголком рта:

— Вы ошибаетесь. Мы никогда не были с ним друзьями… он сам мне об этом сказал. Так что нет никаких шансов. Все напрасно.

Данила подошел ко мне вплотную и склонился сзади опираясь ладонью на край стола.

— Да, вы не были друзьями. Вы намного больше, чем друзья. Макс Воронов — ваш муж. Он женился на вас, чтобы манипулировать братом и заставлять делать все, что он хочет.

Я почувствовала, как у меня перед глазами поплыли круги, ноги стали ватными, и я судорожно втянула воздух.

— Это наглая ложь. Я не верю. Я не могла быть его женой. Вы сумасшедший? Ненормальный. Я не должна была приходить сюда. Все что вы говорите — это какой-то отвратительный бред.

У меня началась истерика. Я не могла дышать.

— Вы родили ему дочь. А второго ребенка потеряли при аварии, которая произошла по его вине из-за его врагов.

Я закрыла лицо руками. Если бы передо мной сейчас разверзлась пропасть, я бы не была в таком шоке, как сейчас. Господи, у меня есть ребенок? От Макса? Мир сошел с ума, и я вместе с ним…

— Вы любили его. Любили и прощали это чудовище, которое истязало вас, избивало и рвало на части, а вы видели в нем идеал. Сейчас вы смотрите на него другими глазами. Я думаю, вам стоит узнать, какая у вас была жизнь со Зверем. Без розовых очков, без романтического ореола и его давления на вас. Вы можете продолжить просмотр материала. Я приду, когда вы закончите, и буду ждать вашего ответа.

Когда он вернулся, меня скрутило пополам спазмом где-то вверху живота, вроде и не тошнит, а там камень застыл. Не вдохнуть, не выдохнуть. И глаза невольно зажмурила, словно это могло меня спасти от ужаса, который прочла и увидела. Нет, я не могла на это пойти добровольно, не могла любить вот это лютое чудовище, вывернувшее меня наизнанку. Он же убивал меня. Разве этого вокруг никто не понял? Как его вообще ко мне подпустили? Господи, кому меня отдали и за что? Кем я была вообще? Какая я была? Я терпела? Я не пыталась сбежать? Нееет, я не могла это прощать. Та женщина на фотографиях, так похожая на меня, не может быть мною. Как она… после того, как у нее ребра срастались и руки… разрывы зашивали… родила ему? О господи, я не могла быть этим убогим существом, я бы не позволила ему, не простила бы никогда, я и сейчас понять и простить не могу. А тогда… как я вернулась после всего, что он со мной сделал? Меня заставили. Иначе этого не объяснить. Он силой удерживал меня возле себя и насиловал. Я боялась его и поэтому притворялась. А потом я, наверное, боялась за ребенка. Значит, вот что они все от меня скрывали. Но почему? Та была согласна молчать, а эта могла заговорить? Я что-то про них знаю?

— Дарья… вам плохо?

Кивнула и взяла дрожащей рукой стакан с водой. Стуча зубами о стекло, сделала несколько глотков. Мне было не только плохо — мне было невыносимо страшно. Я погрузилась в панику и не видела выхода из этой ужасной ситуации, где рядом со мной находились люди, которым было плевать на то, что делает со мной мой муж. И слабой надеждой — может, они не знали? Ведь Андрей, он так искренне любил меня, я же видела это по глазам, и Карина… дети не умеют так лгать.

— Я понимаю, что вам страшно и трудно в это поверить, но вы убедились сами. Все снимки сделаны в больнице и в карете скорой помощи, когда вас доставили в реанимацию. Вы так же читали заключение врачей. Мне к этому нечего добавить. Вы все видите сами.

Я снова несколько раз кивнула и поставила стакан на стол. Мне вообще казалось, что я посмотрела какой-то идиотский фильм с собой в главной роли, но это был действительно фильм, а не моя жизнь. И тот человек, который мне все это показал… он не вызывал чувства благодарности, он как раз вызывал чувство жгучего раздражения за то, что поселил в моей душе этот панический страх перед людьми, которым я верила. Он вдруг вышвырнул меня в человеческую пустыню из мертвых тел и гнилых душ, где я озираюсь по сторонам и не вижу никого, кто мог бы протянуть мне руку помощи, и это по-настоящему страшно. Ведь даже вот этому от меня что-то нужно. Данила Петрович обошел стол и приблизился к окну, отодвинул шторку пальцем и внимательно посмотрел на улицу, а затем обернулся ко мне:

— У вас, конечно же, есть выбор, и никто не станет вас заставлять делать то, чего вы не хотите. Мы можем забыть об этой встрече. Я уничтожу все записи, которые вы видели, и вас отвезут обратно в город. Вы нас не найдете, а мы вас больше не потревожим. А еще вы можете постараться нам помочь и наказать виновных в смерти вашего родного отца, в исчезновении вашего младшего брата, которого до сих пор не нашли… И…