Я выскочила из кафе и села за руль, на ходу набирая его номер. Меня охватила ярость, неконтролируемая, клокочущая злость.

— Здравствуй, милая. Что-то срочное у моей сестренки, или я могу перезвонить?

Красивый голос. Глубокий. Бархатный. Всегда на меня действовал успокаивающе. Но сейчас лишь разозлил еще больше.

— Не можешь. Я хочу мои ответы сейчас. Какого черта происходит вокруг меня? ТЫ следишь за мной? Зачем?

— Я? — он засмеялся. — Конечно, нет. Я в офисе и физически не могу за тобой следить.

— Не делай из меня дуру, Андрей. За мной следят твои люди? Ты прослушиваешь мои разговоры?

На секунду воцарилась тишина.

— Я просто пытаюсь тебя уберечь.

— Бред. Ты пытаешься от меня что-то скрыть. Вы все пытаетесь от меня что-то скрыть. И это не мои выдумки. Я чувствую.

— Даша.

— Не надо. Не хочу, чтоб ты снова говорил со мной, как с больным ребенком. Я не твоя дочь. Я взрослый человек, и у меня стойкое ощущение, что со мной играют в какую-то игру.

— Все что ни делается — делается ради тебя и на благо нашей семьи.

— Это ответ робота, а не человека.

Я вышвырнула сотовый в окно и надавила на педаль газа. В этот момент меня занесло. Машину вышвырнуло на обочину. Прочесав все кусты вдоль трассы, она вылетела между деревьями и стала на месте. Я не успела испугаться. Просто оцепенела. Смотрела на потрескавшееся стекло и разбитое зеркало и видела свое расколотое на куски отражение. Кое-где этих самых кусков не хватало. Вот так и со мной. Моя жизнь выглядит именно так — куски зеркала с чужим отражением.

В этот момент раздался треск. Кто-то разбил стекло сбоку, и послышался мужской голос:

— Вы целы?

Я резко обернулась и так и застыла с расширенными от удивления глазами. Я его узнала… а он меня нет.

— Я… цела. Машина… машина, не знаю.

Продолжая рассматривать. Мир тесен, либо все в этой жизни происходит не случайно. Я совсем недавно только думала о нем, и вот он здесь собственной персоной. Димка Плетнев. Мое первое детское увлечение. И на бандита он совсем не похож.

— Дайте руку, я помогу вам выбраться.

Божеее, а он сильно изменился. Вообще на себя не похож. Из худощавого паренька стал здоровенным мужиком с залысинами и опрятным чисто выбритым лицом. Тот его шарм, от которого кружилась голова и подгибались коленки, куда-то подевался.

— Дим. Ты меня не узнал?

Он все еще держал меня за руку и свел темные брови на переносице. Глаза зеленые все такие же яркие.

— Мы… мы разве с вами знакомы?

И тут я рассмеялась, потянулась вперед, и когда стала на ногу, ощутила боль в лодыжке и ухватилась за его плечо.

— О. МОЙ. БОГ, — его глаза округлились. — ОХРЕНЕТЬ. Дашкаааа.

Я киваю и смеюсь, понимая, что подвернула ногу.

— Охренеть, ну ты даешь. Никогда б не узнал… Твою ж.

* * *

Мы сидели в кафе неподалеку от места аварии, и Димка не спускал с меня восторженного взгляда, а мне и Димкой его теперь странно называть. Он уже совсем не мальчик. А сам без пяти минут полковник. Женился на Наташке, но пару лет назад они развелись. Тесть давно умер. А он вот уже дослужился до подполковника, начальник отдела в одном из крутых районов столицы.

Оказывается, ехал на встречу с сокурсниками за город и ехал следом за моей машиной. Когда увидел, как я вылетела в кусты, бросился на помощь.

— Твою машину отвезут эвакуатором сразу в мастерскую. Сегодня же все исправят. Ни в какие протоколы это не занесут.

— Спасибоооо, — я отпила апельсинового сока и посмотрела на мужчину, — значит, уже нет песен под гитару, районных драк и пива из взломанных киосков?

Он усмехнулся.

— Ну почему, гитара очень даже есть. Вот сегодня думали оторваться и под шашлычки зажечь, как раньше. А вот с драками теперь проблемы — не положено по статусу. Как же ты изменилась. Всегда симпатичной была, а сейчас… блин. Смотрю и слов нет. Замужем, наверное, и дети? Таких красивых свободными никогда не оставляют.

— А вот и нет. Я совершенно свободна. Ну, по крайней мере, я так помню.

— Что значит, ты так помнишь?

В этот момент к кафе подъехал тот самый черный джип, и заметил его скорее Дима, чем я. Потому что его брови опять сошлись на переносице, и он даже весь как-то вытянулся. Я проследила за его взглядом и резко обернулась. Тут же вздрогнула — из машины вылез Макс. Снял очки и швырнул на сиденье, внимательно глядя сначала на меня, потом на Диму. Внутри резко взметнулась волна ярости — так значит, это он на джипе за мной повсюду таскался?

Максим, не торопясь, тяжелой поступью поднялся по ступеням, не сводя с Плетнева давящего и мрачного взгляда. Тот весь подобрался и убрал руки со стола. Макс отодвинул стул и, не спрашивая разрешения, уселся между мной и Димой. Сбоку. Так, что теперь каждый из нас был по правую и левую сторону от него.

— Что произошло? — спросил именно у Плетнева, на меня даже не посмотрел, словно разговор не обо мне, и я совершенно пустое место. Я опять отметила про себя эту дикую и давящую энергию, которую он излучал и подавлял собеседника. Я видела, что Плетнев занервничал. У него на лбу выступили очень маленькие блестки пота. Словно он знает, с кем говорит, и боится. На фоне Максима Димка казался каким-то хилым, полноватым и… и жалким. Вдруг исчез весь пафос, с каким он сообщал мне о своих достижениях по службе.

— Эй, крошка, мне эспрессо двойной и без сахара. И… и рюмку коньяка, — повернулся к Диме, — ну, я весь во внимании. Что случилось, где машина?

— Я не на службе, Максим Савельевич, я проезжал мимо, увидел авто в кустах. Решил помочь.

— Какая нынче полиция — само благородство. Как в кино. А ты по номеркам пробил — надо помогать или нет? Или, и правда, бескорыстно?

Я переводила взгляд с одного на другого.

— Не надо так, Максим. Он мне помог и…

— Молчать.

Нет, не крикнул. Совсем нет. Проговорил отчетливо и вкрадчиво. С угрозой. Так и не взглянув на меня. Продолжая смотреть именно на Диму, и я не понимала, что сейчас происходит, только напряжение в воздухе не просто потрескивало, а уже воняло гарью. Я невольно замолчала.

— Протокол не завели, машину увезли в мастерскую. Готова будет сегодня… и нет, номера я не пробивал. Можете считать это благородством.

— Да ну. Я сейчас чуть не прослезился. А потом ты решил напоить и накормить потерпевшую?

— Максим, мы…

— Молчать.

Теперь уже прикрикнул, и я сорвалась.

— Да ты что о себе возомнил? Ты кто такой?

Очень медленно повернулся ко мне, и я судорожно сглотнула раскаленный воздух.

— Мог бы сначала спросить — не пострадала ли я? И поблагодарить Диму… он…

— Диму? — теперь Макс смотрел уже исподлобья, и на губах появилась ухмылка, похожая на оскал, — всего лишь апельсиновый сок заказал и подполковник полиции теперь просто Дима?

— Мы… эээ… мы были знакомы. Учились вместе когда-то.

Резко повернулся к Плетневу.

— Неужели? Как мир тесен.

Потянулся к карману куртки, и я увидела, как резко побледнел Дима. Я потом пойму почему. Пока что я все еще была дурочкой, которая ничего не знала. Максим вытащил бумажник, отлистал несколько долларовых купюр и положил перед Димой.

— Спасибо за беспокойство о моей… о моей родственнице. Можешь идти. В мастерскую позвони и скажи, что за машиной мой человек приедет. Иди, Дима. Работать пора. Бандитов сажать.

Просвистел всем известную мелодию из старого фильма о милиции.

— Не зря ж мы тебе налоги платим. Иди-иди.

Плетнев поднялся со стула, оглянулся на официантку.

— Не переживай — я оплачу. Иди.

— Приятно было тебя увидеть, Даша.

— И мне, Дим. Я позвоню.

Взгляд на руку Максима на столе, на сжавшиеся в этот момент в кулак пальцы. Мне вдруг стало тесно и неуютно. На улице. Не в помещении. Просто тесно и душно. Я подняла взгляд на Макса и снова поразилась насколько яркая у него внешность. И я видела. А точнее, чувствовала, что он зол. Очень сильно зол. И я понять не могла, какое право он имел на эту злость.

— Зачем отключила звонки?

— Я просто вышвырнула телефон, чтоб вы не следили за мной.

Нагло посмотрела в его невыносимо синие глаза, и сердце опять бешено заколотилось где-то в горле. Какие же красивые у него глаза. Безумные, дикие, совершенно невыносимые глаза. Но на мои слова его чувственные, порочные губы изогнулись по краям в самоуверенной усмешке.

— Мы совершенно не простые люди, малыш. Мы можем найти кого угодно и когда угодно. Из-под земли достать, если надо. Ты в следующий раз просто скажи — где ты, и все. Облегчи себе жизнь и нам.

— Вы следили за мной, вы прослушивали мои звонки, вы наверняка взломали мои переписки. Это… это отвратительно. Зачем Андрей так поступил со мной?

— Это не твой брат, — Максим пристально смотрел мне в глаза.

— И кто же это тогда? Тайные спецслужбы?

— Ну почти спецслужбы. Не льсти им. Они, конечно, могут взять у меня уроки… Это сделал я. Я приказал следить за тобой. Ради твоей же безопасности.

Теперь усмехнулась я.

— Я еще раз спрашиваю — кто ты такой, чтоб следить за мной, лезть в мою жизнь и вообще считать, что ты имеешь на это право? Я вообще тебя никогда не видела. Ты мне никто. Родственник со стороны брата. Вот и держи дистанцию. Если я захочу с тобой пообщаться, я тебе об этом сообщу.

Я думала, что удар достигнет цели, что сейчас он психанет и уйдет. Оставит в меня в покое. Я ошиблась. Лицо Макса оставалось совершенно бесстрастным. Только глаза потемнели на несколько тонов, и взгляд снова сделался тяжелым, как свинцовая гиря. Напряжение опять начало нарастать, и я впилась пальцами в стакан с соком.