Чем я провинилась? Тем, что младше этой самой Ритки, что денег лопатой не гребу или что карьеру пока не сделала?

Конечно, она опытнее, но любит он меня.

Или любил.

Что делать?

Словно ответом на мой мысленный вопрос – звонок.

– Ну конечно, приеду. Что тебе купить?

Бедненькая Риточка простыла и не в силах доползти до магазина. Лоб Игоря морщится от повышенной озабоченности.

– Давай я с тобой поеду, – робко предлагаю я, изо всех сил изображая раскаяние. – Ей наверняка надо и по хозяйству помочь, посуду помыть…

Отказать мне не решились, и то слава богу. Теперь попробуем разобраться на месте, кто из нас дурак. Посетив аптеку, заскочили за журналами и фруктами. Я, памятуя мамины наставления, заставила Игоря купить куру, которую с легкой руки соседки у нас называли «еврейским пенициллином». Тетя Фая использовала курий бульон в качестве непременного атрибута скорейшего выздоровления всех страждущих. Безотказное средство.

– У меня открылся дар ясновидения, – на полном серьезе сообщила я, выбрав удобный момент. – Думаю, когда мы прибудем, дверь окажется открытой. В квартире приятный полумрак, а на диване, слегка прикрытая, с кружевным декольте на двадцать персон, будет возлежать надушенная Ритуся. Немного замученная жизнью, меланхолично-нежная, в легком полупрозрачном халатике. Спорим на десять щелбанов?

– Прикрой свой третий глаз и не клепай на хорошего человека. Вот посмотришь, у нее температура, значит, она потная, зеленая и под тремя одеялами. Но по лбу я тебе точно настучу, так что не обижайся.

Я презрительно хмыкнула, разминая пальцы.

Мы беспрепятственно проникли в жилище страдалицы. Игорь слегка замешкался на пороге, недоуменно обозревая незапертую дверь.

– Рита? – жалобный призыв нарушил мягкую тишину квартиры.

Решив в полном объеме насладиться неоднозначной ситуацией, я бесшумной тенью следовала за растерянным Игорем. Итак, ревите, фанфары, бей, барабанная дробь – скоро настанет пора щелбанов. Профиль незадачливого героя-любовника выглядел искренне изумленным. Когда у Игоря закрылся рот, я сделала маленький шажок в спальню.

В уютном сексапильном пеньюарчике на кровати площадью с небольшой огород изящно раскинулась абсолютно здоровая самка в томном предвкушении совокупления. При моем триумфальном появлении она пыталась что-то сказать, но закашлялась.

– Вот видишь – кашляет! – укоризненно прошептал смущенный Игорь.

– Водички налить? По спинке постучать? – встревоженно предложила я. – А то я такая, могу и водички. Могу и по спине. Могу и полы помыть. Я много что могу.

Рита в срочном порядке пыталась прикрыть щедрую наготу, обеими руками стягивая ворот на груди. Но сиськи упорно рвались наружу. Тут все было напоказ, включая эротический черный пояс с заманчивыми чулками. Неплохо бы и мне такими обзавестись. Впрочем – нет, не стоит. Как-то некрасиво кожа нависает над ажурной резинкой. Или у меня нависать пока нечему? Фиг с ними, с чулками, вот грудь у нее всяко больше моей. Зато у меня живот в тыщу раз лучше. Я заметно повеселела, втягивая и без того плоский живот.

Минуты хватило Игорю, чтоб выгрузить покупки. Дохлая жирная кура вырвалась из лопнувшего целлофана, вяло брыкнула голыми бедрами и вальяжно свалилась прямо на кровать. За ней гурьбой ринулись ярко-оранжевые апельсины, создавая веселенький натюрморт. Обескураженная Рита медленно отползла от такого соседства. Она явно не предполагала провести ночь на пару с питательной птицей.

– Кура-дура, – зачем-то сообщила я, ныряя под кровать за улепетнувшим апельсином.

– Ты куда? – шепотом вопросил Игорь, трусливо устремляясь за мной.

Из темноты на нас вылупились большие круглые глаза, горя сумасшедшим зеркальным блеском.

Риткин высокородный кот, сочтя наше вторжение за атаку врага, отчаянно зашипел и рванул из укрытия в поисках спасения. Не понимая мотивов своего поступка, я моментально цапнула его за несуразно тощие задние ноги. Кот сдержанно голосил котеночным голосом, даже не пытаясь царапаться. Ему казалось, что он могуче галопирует на свободу, сметая все на своем пути. Однако внешне прорыв выглядел как слабая попытка ползти плашмя. Соответственно породе, у него были чересчур объемные щеки и пара лишних подбородков. Жемчужно-серый окрас переливался в свете ночника, как самый роскошный бархат. Лапы напоминали букетик из двух розовых цветочков, опушенных клоками шерсти.

– Смотри! Прям как «кошачьи лапки». Я их один раз собирала.

Игорь внимательно рассмотрел содержимое моей руки.

– Ты про цветы? Надо же, такой крупный зверь, а пятки, как у котенка. Непорядок.

Я бы еще немного подискутировала насчет превратностей котовой стати, но была лишена такого неслыханного удовольствия. Игорь отобрал паникующее животное, вернул растерянной хозяйке и, сославшись на неотложную встречу, опрометью вырвался на улицу. Я бодрым зайцем скакала следом. Напевая: «Я буду вместо, вместо, вместо нее, твоя невеста-веста-веста-ёё». На кровати лежали трое: Рита, кура и кот. Меня это вполне устраивало.

– М-да. Неловко получилось, – пробормотал Игорь, выруливая подальше от Ритиного лежбища.

Уже засыпая, вспомнилось обещание отвесить выигранные щелбаны. Но лоб моего наивного возлюбленного так мирно покоился на подушке, что я решила не тревожить его сон. Дождалась утра и отщелкала все десять. Не сильно, но с огромным удовольствием.

На следующий день у Риты хватило ума позвонить мне и вполне убедительно извиниться.

– Сама не знаю, что на меня нашло. Обещаю, такого больше не повторится, – напоследок честно прибавила она.

Как ни странно, инцидент на этом был полностью исчерпан. Кроме того, наши отношения с ней переросли в дружбу, чего не скажешь об Игоре. При виде Риты он неизменно смущался. Словно это не она, а он сотворил неимоверную глупость.

Глава 24

Лихо расстроив коварные планы Риты, я почувствовала небывалый душевный подъем. Душа бурлила, переполняясь уважением к собственным иезуитским талантам. Мимоходом поглядывая в зеркало, я многозначительно подмигивала своему отражению и казалась себе необыкновенно дерзкой симпатичной интриганкой.

Давно пора выбираться из роли подопечной. Хватит полагаться на помощь Карабасов. Полностью отказываться от их поддержки не входило в мои намерения. Однако пришла пора проявить инициативу.

Мне показалась удачной мысль ненароком проведать нынешнего шефа маминой фирмы. Кто знает, быть может, он случайно прольет свет на темную историю. Шефа звали Николаем Степановичем, но чаще – Коловоротом. Прозвище прилепилось еще со школьной скамьи и отлипать не собиралось, решительно сопровождая его, быть может, до самой гробовой доски. Чтобы сотворить из Коли Воротова Коловорота большого ума не надо, а вот соответствовать такой кликухе гораздо сложнее. Что и говорить, характер у шефа был непростой, а деловая хватка – дай бог каждому.

Внешность? Обычная. На бойца не похож. На интеллигента тоже. Серединка на половинку. Такие субтильные жертвы – лакомый кусок для хулиганов всех возрастов и финансовых озабоченностей. Неопытные гопники таких просто обожают.

Опрометчивость своего поступка они осознают почти мгновенно. Мама не раз сетовала на кровожадность Коловорота, отметелившего очередных покусителей на его кошелек или мобильник.

– Нельзя же так, Коля. Для тебя эти стычки просто развлечение. Мальчики с придурью, поколение нынче такое. Совсем не умеют себя в руках держать. Им теперь нужно все и сразу. А ты чуть что – сразу в морду. Откуда им знать, что ты хищник, а не жертва. Ходи-ка ты лучше с телохранителем, как все нормальные люди. Не искушай дураков.

Кроме этой ценной информации, выуженной из подслушанного телефонного разговора, я про Коловорота знала следующее: он относился ко мне с отеческой нежностью вечного холостяка. Жениться по юношеской глупости у него не получилось, а еще, мне так кажется, он безнадежно был влюблен в мою маму. Или оправдывал этим светлым неразделенным чувством свое желание прожить жизнь в счастливом одиночестве.

Неожиданность – часть плана. Столкнулись мы с Коловоротом ну совсем невзначай. В зоопарке у клетки с волками. Я достоверно знала, что он наведывается к ним почти каждое воскресенье. Правда, в разное время. Но разве не стоит подождать, если хочешь столкнуться совсем случайно?

Несмотря на пекло, Коловорот был восхитительно свеж. Его сухопарая фигура маячила среди любителей арестованной фауны, словно сухое, выбеленное ветрами дерево над кустарником. Впрочем, сравнение не совсем подходящее, так как выбеленность относилась исключительно к волосам. Короткий мальчишеский ежик топорщился, убавляя Коле Воротову солидности.

– Сколько ему лет? Помнится, он почти мамин ровесник. Значит, около сорока. А с виду моложе. Кроме того, в движениях нет солидности, которая предполагается по статусу. Все-таки большой начальник не имеет права выглядеть, словно работает тренером по теннису, – размышляла я.

В зарешеченной звериной хрущевке по бетонному полу метался попорченный неволей кудлатый волк. У которого были явные проблемы с лапой. Посетители быстро отшатывались от зрелища нелицеприятной язвы, чтоб поспешить к более пушистым и здоровым зверям. Коловорот сочувственно следил за монотонными передвижениями хищника особенным завораживающим взглядом. Словно переговаривался. Волк делал три ходки вдоль решетки, бросал на зрителя угрюмый желтый взор и снова повторял пробежку.

– Умница, – сказал неизвестно кому Коловорот.

Волк подмигнул. Или мне показалось.

– Ну. И что мы тут стоим?

До моего сознания не сразу дошло, что обращение относится ко мне.

– По моим сведениям, кое-кто сейчас наслаждается видами на запущенное средневековье.

Волк потерял к нам всякий интерес, превратившись в заводную мумию самого себя. Больно ему. И простора нет. Вот и мучается.

– Надеюсь, вы маме ничего не скажете, – робко предположила я, одергивая легкомысленный сарафанчик.