Ей следует соблюдать всяческую осторожность, чтобы уйти из замка на это тайное свидание никем не замеченной, а также быть осторожной в разговоре и не допустить, чтобы интерес Мориса обратился на Мариетту. Он и так уже проявил заметное любопытство по отношению к рыжеволосой девушке, которую Леон привез с собой в Шатонне.

Впрочем, этого следовало ожидать. Все проявляли любопытство по отношению к Мариетте, и если интерес Мориса был искренним, оно и понятно: он должен быть осведомлен о семье, с которой намерен породниться путем брака…

Она опустила пониже вырез платья, чтобы заметнее приоткрыть грудь, покусала губы, чтобы они покраснели, и вышла из комнаты.

Глава 10

Одного взгляда на лицо Леона было достаточно, чтобы Мариетта отбросила прочь все свои страхи. Его глаза излучали только любовь.

— Герцог хотел поговорить с тобой о мадам де Монтеспан. Он желает узнать, что ты имела в виду, когда утверждала, что эта особа приходила к Рикарди не за кружевами, а за чем-то гораздо более важным и серьезным. И сказать по правде, любовь моя, мне бы тоже хотелось узнать это.

Он подошел к ней и прижал ее сцепленные руки к своей груди. Запрокинув голову, Мариетта посмотрела ему в лицо. Сильно загорелое лицо, которое становилось таким устрашающим, когда он гневался, и такое нежное в любви. Он рисковал жизнью, когда отправился в Монпелье, но не знал, из-за чего рискует. И теперь настало время открыть ему причину.

Герцог терпеливо ждал, пока Мариетта мягко высвободится из объятий Леона и медленно отойдет к окну. После чего, не обращаясь особо ни к герцогу, ни к Леону и глядя на густой виноградник, раскинувшийся по другую сторону рва с водой, она заговорила:

— Мадам де Монтеспан всегда хотела стать любовницей короля. Годами она рисовалась перед ним, но король не желал смотреть ни на одну женщину, кроме Луизы Лавальер. Мадам украшала себя драгоценностями и одевалась в роскошные платья. Моя бабушка сшила для нее великолепное бальное платье, таких еще не видели даже в Версале. Именно когда она была в этом платье, король и обратил наконец на нее внимание. О способностях моей бабушки уже тогда ходили слухи. Приготовленные ею лекарства помогали больным неизменно, и некоторые завистники начали распускать слухи, что она, мол, колдунья. — Мариетта слабо улыбнулась: — Если это и так, то она была доброй колдуньей и никогда не творила зла. Мадам де Монтеспан начала обращаться к ней за косметическими притираниями и кремами. Со временем она завоевала сердце короля, однако королевские сердца непостоянны, в чем мадам де Монтеспан имела случай убедиться. — Мариетта, помолчав с минуту, продолжила: — Когда она понесла ребенка от короля, то обратилась к моей бабушке за приворотным зельем, таким, какое она могла бы подлить королю в вино, чтобы он испытывал желание к ней, и только к ней одной. Бабушка сказала, что сердцами мужчин не овладевают при помощи подобных средств. Мадам де Монтеспан пришла в ярость. В конце концов бабушка дала ей то, о чем она просила. Зелье не содержало ничего опасного для здоровья, то был афродизиак, известный еще во времена Древнего Египта. — Мариетта обернулась и поглядела на Леона с улыбкой в глазах: — Бабушка никогда не сообщала мне рецепта этого снадобья, и ты не бойся, что твое сердце было завоевано при помощи хитрости.

— Мое сердце было покорено еще до того, как я что-нибудь съел или выпил вместе с тобой, — сказал Леон, и самый звук его голоса возбудил пламенное желание в сердце Мариетты.

— Афродизиак предназначался для мужчин, утративших способность к любовной близости, и не был нужен королю. Он совершенно не обладал силой обратить любовное чувство на одну единственную женщину. Он лишь сделал короля более похотливым, чем когда бы то ни было, причем по отношению к одной из горничных мадам де Монтеспан. Ярость мадам де Монтеспан не знала предела. Она явилась к бабушке и потребовала, чтобы та дала ей зелье, способное удержать любовь короля только к ней одной и помочь ей стать королевой Франции.

Тут послышался тяжелый и шумный вздох герцога, который не сводил застывшего взгляда с Мариетты, причем выражение его лица становилось все более мрачным с каждой минутой.

— Моя бабушка сказала ей, что такого зелья не существует, а мадам де Монтеспан заявила в ответ, что если колдунья с улицы Борегар такое может, значит, может и бабушка.

— И что же это? — спросил герцог.

— Обращение к силам тьмы. Ла Вуазен — самая зловещая и ужасная женщина во Франции. В доме на улице Борегар совершались черные мессы над обнаженными телами знатнейших женщин страны. Кровь новорожденных младенцев проливалась ради того, чтобы эти женщины добились исполнения желаний своего сердца, а что касается Атенаис де Монтеспан, то она желала короля.

— Матерь Божья, да понимаете ли вы, что говорите?! — спросил герцог, лицо у которого стало серым от страха.

— Да. — Голос Мариетты звучал спокойно и сдержанно. — У меня было достаточно времени, чтобы обдумать это и сообразить, почему за моей бабушкой охотились как за ведьмой и безжалостно сожгли ее на костре. Сначала я думала, что это потому, что она отказалась поделиться своими секретами о защите от ядов, но я ошибалась. Мужчина, приходивший с расспросами об этом секрете, был посланцем мадам де Монтеспан.

— Что за защита от яда? — В голосе Анри уже не было ужаса, в нем звучало недоверие.

— Если мышьяк принимать ежедневно крохотными дозами, он создает защиту, и большая доза, данная отравителем, не оказывает желаемого действия.

— Понимаю. — Анри вытер пот со лба. — Надо обладать огромным доверием, чтобы прибегнуть к подобному способу защиты.

— Доверие всегда необходимо в таких случаях, — ответила Мариетта. — И Атенаис де Монтеспан доверяла Ла Вуазен. Бабушка говорила мне, что зелья, какие дает для Атенаис Ла Вуазен, опасны. Что, пытаясь сохранить любовь короля такими способами, она подвергает его жизнь опасности.

— Необходимо сообщить королю об этом! Немедленно! — Герцог вскочил на ноги. Лицо у него теперь было таким же белым, как его кружевное жабо.

— Чтобы вас казнили за государственную измену на Гревской площади? — невозмутимо спросила Мариетта.

— Это Ла Вуазен и мадам де Монтеспан примут такую смерть!

— Нет. Мадам де Монтеспан любовница короля. Она уже родила ему одного ребенка и вынашивает второго. Король не станет слушать вас, если вы попытаетесь рассказать ему о ее визитах к Ла Вуазен. Какие у нас доказательства? Только моя бабушка могла бы дать показания о том, что Атенаис обращалась к ней за любовными приворотами и, получив отказ, сообщила о намерении обратиться в другое место. Только моя бабушка знала, что говорила ей Ла Вуазен. И я. Именно поэтому я объявлена ведьмой и за мной охотятся.

— Вы! — Анри был окончательно сбит с толку.

— Да, и это Леон нашел меня, когда за мной гнались охотники за ведьмами, которые сожгли мою бабушку. Потому они и приехали в Монпелье, чтобы разыскать меня. Их послала де Монтеспан, потому что она должна заставить меня замолчать. У меня нет возможности рассказать королю о ее связи с Ла Вуазен и убедить его, что это правда, но Атенаис де Монтеспан не из тех дам, что упускают свой шанс. Она добьется моей смерти, и тогда ее темные тайны не будут раскрыты.

— Это правда? — обратился Анри к Леону.

Тот кивнул, его красиво очерченные губы вытянулись в жесткую прямую линию, темные брови сошлись на переносице.

— Да, и Мариетта права. Король ни за что не поверит нам, не поверит без большего количества доказательств, чем те, какими мы обладаем теперь.

— Так он их получит! — заявил Анри, и даже его орлиный нос побледнел от ярости. — Даже если у меня уйдут на это годы, он получит их!

— Аминь, и да будет так, но в настоящий момент мы имеем дело с охотниками на ведьм в Монпелье и должны вступить с ними в борьбу.

— Не с охотниками. С охотником, — уточнил Анри. — Он там один.

Мариетта вспомнила закутанного в черный плащ человека с глазами фанатика и вздрогнула. Одного такого более чем достаточно.

— Сейчас для Мариетты самое безопасное место Лансер, — решительно произнес Леон. — А мы с вами, Анри, отправимся в Монпелье.

— Элиза! — спохватилась Мариетта и хлопнула себя ладонью по губам. — Скоро полдень! Ей необходимо как можно скорее принять лекарство, чтобы выздоровление продолжалось.

— Так возьми его и поехали! Чем быстрее мы покончим с делами этого дня, тем лучше.

Мариетта побежала из комнаты в кухню за своей корзинкой, схватила с полки в кладовой бутылочку со свежим целебным настоем; Леон и Анри пристегнули к поясам шпаги в ножнах, а Леон к тому же засунул кинжал за отворот кожаного сапога.

— Где Рафаэль? — спросил Леон.

— Увивается за Селестой, а где, черт его знает!

— Отыщите его и скажите ему, что нам предстоят дела более важные и неотложные, чем любовные утехи, — мрачно проговорил Леон. — Я присоединюсь к вам в ту же минуту, как вернусь из Лансера. Сегодня вечером Мариетта должна находиться в безопасности.

Он быстро вышел из комнаты и застал Мариетту уже во дворе. На несколько секунд он сжал ее руки в своих, глядя ей в глаза.

— Сегодня не время для слов любви, Мариетта, но в них и нет необходимости. Мое сердце принадлежит тебе. Этого достаточно.

Он легко вскочил на Сарацина; Мариетта поскакала следом за ним на своей лошадке. Корзинка была при ней. В голове у Мариетты царил полный сумбур. Убиение охотника за ведьмами не спасет ее. Монтеспан пошлет другого, она пошлет и тех, кто должен уничтожить Леона и любого, кто ему помогал. Из-за нее уже двое мужчин направятся навстречу гибели, а она не в силах этому воспрепятствовать.

Аббат дожидался их, и не было ни малейшей возможности для прощальных слов, даже для короткого прикосновения рук. Леон поцеловал Мариетту взглядом, покидая ее ослабевшей от страха и желания.