Даже шипения Марго.

И того, что говорит Ирина.

Они собрались здесь — понятно зачем.

Предъявят ему счет, пусть он ни в чем и не виноват.

Скоро придет сестра, она объяснит, что дело в другом.

Когда-то давно у него был друг, но он исчез.

Друг был ее возлюбленным.

Бывает возраст, когда любовников называют возлюбленными.

Возлюбленный исчез, друг должен его найти.

Или возродить.

Для ее же счастья, но как это объяснить?

В номере нет ванны, лишь душевая кабинка.

В том номере ванна была.

Хотя это тоже — отель-призрак.

Тот был призраком, и этот — призрак.

Банан боится призраков, сейчас он может в этом признаться.

Палтус стал призраком много лет назад.

И постоянно гонится за ним — как «Летучий голландец».

Ничего не бывает просто так — Банан это давно понял.

Сны тоже не бывают просто так.

Максим выходит из отеля, ему надо поесть, ресторан в отеле закрыт, откроется к ужину.

Непонятное это место — «Полковничья бухта».

На рецепции что-то промямлили о sea food, морепродукты в ресторане за углом.

Но ему не хочется морепродуктов, ни креветок, ни моллюсков, ни осьминогов, ничего подобного.

Ему хочется съесть кусок мяса, и главное: чтобы не очень дорого.

Один ресторанчик за другим, и все пусты.

Депрессивное место, новая рубашка становится такой же мокрой, как и выброшенная.

Сегодня ему не нравится Восток, но он здесь не по своему желанию.

Он уже давно ничего не делает по своему желанию, просто — так получается.

— Так получается! — говорит Максим Ирине.

Та отворачивается и смотрит в окно.

За окном ночь.

По проходу между кресел идет стюард с салфетками и лимонным одеколоном: будет протирать желающим руки.

Это приятно, когда тебе протирают руки лимонным одеколоном.

Банан останавливается у очередного ресторана, из открытых окон доносится западная музыка.

Какой-то старый рок-н-ролл. Очень старый. Чуть ли не Пресли.

Все правильно, Элвис Пресли, «Hound dog». Он заходит — так же пусто, как и везде. Хозяин читает за столиком газету. Похож на грузного из Эмиратов: такой же большой и с длинными волосами, забранными в косу. Но совсем седой.

Хозяин отрывается от газеты и что-то говорит Банану.

— Only english! — отвечает тот. Хозяин переходит на английский.

Максим садится за столик у окна и читает меню. Выбирает стейк и заказывает пиво. Потом передумывает, заменяет пиво на кофе. Спиртного не хочется, станет еще хуже, даже от пива.

На стенах, кроме портрета Ататюрка, фотографии рок-звезд.

От Пресли и Beatles до тех, кого Банан не знает. Звезды турецкого рока. Рок-н-ролльный ресторан.

Хозяин улыбается и говорит, что любит эту музыку, по уик-эндам у него тут даже группы играют. Депрессия не проходит, но смягчается. Приносят стейк.

— Enjoy your food! — говорит седоволосый хозяин. Банан кивает, сейчас он станет наслаждаться едой и станет легче. От еды всегда становится легче, как и от секса. А вот от выпивки — нет.

— Легче становится от музыки, — говорит хозяин, — хотите, поставлю Beatles?

Банан отрезает кусочек стейка.

I am he as you are he as you are me and we are all together….

Стейк не лезет в горло.

С этого все и начиналось, в другом месте и другом отеле, пару месяцев назад.

Или три?

Сбился со счета, потерял ощущение времени… Я — это он, как ты — это он, как ты — это я, и все мы — единое целое… — Что за песня? — спрашивает Банан хозяина.

Тот наливает себе кофе и садится напротив.

«I'm the Walrus»[4],— говорит хозяин.

— Про что она? — продолжает допрашивать его Банан.

Хозяин улыбается и отпивает кофе.

Банан хвалит стейк, сестра никак не может появиться в автобусе, а ведь лишь она может его спасти.

— Так про что? — продолжает Банан.

— Про то, что мы все — пришельцы! — внезапно отвечает хозяин и низко склоняется над столом.

Он начинает говорить тихо-тихо, почти шепотом: — Они сами были пришельцами, я это точно знаю…

— Кто — они? — спрашивает Банан.

— Beatles! — отвечает хозяин и заговорщически подмигивает.

А потом продолжает:

— В них вселился космический разум!

Банан доедает стейк.

Хозяин абсолютно безумен, но про себя он может сказать то же самое.

Если спокойно сидит здесь и слушает всю эту белиберду.

Но ведь именно подобная белиберда и привела к тому, что его жизнь изменилась.

Вначале он встретил Адамастора.

А потом начал искать сперму Палтуса.

И нашел.

Затем у него украли ампулу.

С маркировкой ZZX 222.

— У меня украли ампулу! — говорит хозяину Банан.

Хозяин смотрит понимающими глазами, а потом предлагает повнимательнее вслушаться в песню.

Как раз звучит строчка Не кажется ли вам, что джокер смеется над вами?

Don't you thing the joker laughs at you?

— Ты все понял? — спрашивает хозяин и внезапно предлагает мороженое за счет заведения.

Банан благодарит за мороженое и думает, к чему смеется джокер.

И кто он, в конце концов, такой?

— У них в песнях есть все! — говорит хозяин, — это как Библия…

— То есть, я найду ампулу? — спрашивает Банан.

— Убежден! — говорит хозяин и начинает петь вместе с Beatles:

I am the eggman, they are the eggmen.

I am the walrus,

Goo goo g'joob…

— Гу гу г'джуб гу гу г'джуб! — вторит ему Банан.

— Главное: не раскисать! — говорит хозяин. — Не найдешь в одном месте — ищи в другом… В том месте, куда ты едешь, ты ничего не найдешь!

— А куда я еду? — спрашивает Банан.

— Ты ведь мне сам сказал, — отвечает седоволосый, — в Бодрум…

Банан думает и понимает, что ничего подобного не говорил.

Но стейк был вкусным, плохие люди не могут готовить такую вкусную еду.

Просто — ему везет на сумасшедших, видимо, он сам такой.

— Пора начинать! — говорит Ирина.

Марго улыбается и достает из-под сиденья плеть.

Вера крепко прижимает левое запястье Банана, Жанна бережно сжимает пальцами его шею.

А сестры все нет, и его уже ничто не спасет.

— Я — человек-яйцо! — кричит им Банан. — Оставьте меня в покое!

— Еще кофе? — спрашивает хозяин.

— Воды, — говорит Банан, — просто холодной воды!

Появляется холодная вода в высоком, запотелом стакане.

Страх отошел, забился в дальний уголок мозга.

— Слушай Beatles, — произносит хозяин, — тогда ты найдешь свою ампулу.

«Не найду!»— печально думает Банан.

Автобус останавливается. Последняя остановка перед Бодрумом.

Максим открывает глаза и выбирается из кресла.

Светает. Почти все пассажиры спят.

Английская дама с бриллиантами в ушах даже похрапывает, а вот турецкие продвинутые молодые люди выходят вместе с ним из автобуса.

Холодно, рубашка не согревает — сильный ветер дует со стороны гор.

Банан идет в туалет — он платный.

Ноги затекли и побаливают.

Небо светлеет, но еще заметны точки звезд.

И полная луна, огромная, красная, зловещая, как вчерашняя депрессия.

Или еще сегодняшняя?

Если он выбрался из комнаты, то она должна пройти. Если он все еще там, то депрессия просто спит, но тогда с минуты на минуту проснется.

И зашипит голосом Марго.

Банан оглядывается по сторонам: турецкие молодые люди курят у передней двери автобуса, шофер пьет чай, стюард бегом возвращается со стороны туалета.

«Вчера был странный день, — думает Банан, — хотя стейк на самом деле был очень вкусным!»

Когда он уже расплатился и выходил из ресторана, то хозяин сказал ему вдогонку:

— Take care!

— Береги себя!

Хотя это может значить — берегись!

Так береги себя или берегись?

Шофер позвал всех обратно в автобус, Банан плюхнулся на свое место.

Английская дама напротив все так же похрапывала.

Он устроился поудобнее и попытался уснуть, но сна больше не было.

Автобус катил под гору, слава богу, ни Марго, ни Ирины, ни Веры, ни Жанны.

Сон, чуть было не перешедший в кошмар, хотя вчера он ничего не пил.

Внезапно появилось солнце и осветило скуластые, невнятного цвета горы.

Чем оно становилось ярче, тем горы все больше обретали конкретный цвет: они были коричневатыми, с редкими клочками зелени.

Автобус резко тормознул, а потом покатил вниз.

И Банан увидел море.

Оно было справа, выплыло из-за головы спящей англичанки.

Дорога подошла совсем близко к обрыву. Кроме сероватой, будто окутанной легким туманом воды, за окном ничего не было.

Но туман начал рассеиваться, и море постепенно стало окрашиваться голубовато-жемчужным цветом, то самое Эгейское море, на котором он уже побывал в этом году.

Только в другой жизни.

Банан это отчетливо понимал.

Депрессия то ли еще не смогла проснуться, то ли решила не просыпаться вовсе.

Дорога пошла под резким углом вниз, лучи восходящего солнца проникали сквозь толщу воды, и хорошо стали видны освещенные ими рыбные садки — один, второй, третий, четкие темные квадраты, расположенные на желтоватом призрачном дне.

А потом Банан увидел невысокие белые дома.