Главное, чтобы Кузякины теперь не передумали. Всю дорогу, пока тряслась в троллейбусе, я молилась, чтобы мне повезло и я смогла получить свои проценты от сделки. Это существенно поправило бы мои финансовые дела и вообще стало бы хорошим предзнаменованием.

– Пройдите, пожалуйста, к шефу, – сказала Марина Петровна, едва я появилась на пороге офиса. – Я понимаю, вас по телевизору нынче показывают. Вы у нас теперь звезда. Может, он хочет автограф у вас получить?

И на лице ее было написано такое торжество, что я поняла, дела мои плохи. И действительно, сначала Масюков страшно гневался:

– Я тебе доверял, Петровская, а ты ведешь себя как последний школяр! Ну зачем мутить воду в коллективе? Надо тебе уйти пораньше, так скажи по-человечески, чего ты втихаря сбегаешь? Ты же разлагаешь своими действиями коллективный разум! А если все начнут носиться по своим делам, вместо того чтобы работать? На хрен мне тогда этот офис оплачивать, телефоны-интернеты, рекламу давать куда только можно? Для чего вы мне нужны, если пахать не будете? Разгоню вас к чертовой бабушке и других найму!

По большому счету он был прав. Я краснела, блеяла что-то в ответ. Он был неумолим. И только тогда, когда я смогла заверить Его Шефское Величество, что Кузякины готовы давать задаток за «наш» объект, он сменил гнев на милость.

– Ладно, тащи их к юристам, заключайте договор задатка и впредь веди себя как взрослый человек. Не надо мне этих детских выходок. Марина вообще требует твоего увольнения, но я дам тебе последний шанс. Поняла, Петровская?

Я само собой заверила его, что все поняла и что больше никогда в жизни не покину поста без его разрешения.

– Ладно, иди уж, – вяло отмахнулся шеф.

Вселенская скорбь легла на его чело, и всему миру было ясно, насколько достали Масюкова тупые подчиненные.


Легко сказать – «тащи клиента к юристам». Семейство Кузякиных ничем не отличалось от остальных клиентов. И естественно, они решили всласть попить моей риелторской крови. Когда примерно через час мы вошли в означенную квартиру, чтобы «еще одним глазком на нее взглянуть», начался обычный цирк с клоунадой.

– Ой, а я в прошлый раз не обратила внимания, что балкон не застеклен! – скривилась мадам Кузякина.

– Зато лоджия доведена до ума, – возражала ей я. – А она по площади куда больше, и денег на ее отделку ушло немало. А балкончик можно и со временем отделать.

Но клиентка всячески демонстрировала недовольство таким положением вещей.

– А вы сплит оставляете? – допрашивал нашего продавца господин Кузякин.

– Оставляем.

– А кондиционер?

– Оставляем.

– А встройку на кухне?

– За отдельную плату, – вмешалась хозяйка. – Нам хотя бы тысяч сто за нее выручить.

– Сколько?!

– Да вы знаете, во что она нам обошлась?!

Во избежание драки отвожу Кузякина в сторонку. Шепчу ему на ухо, что встройка бешено дорогая и я видела в «Итальянских кухнях» точно такую же в три раза дороже. А эта новенькая, поэтому надо приплатить, внакладе они не останутся.

– Да зачем она им? – поражается он. – Ведь тут все по размеру подогнано? Куда они ее денут, если выдерут?

– В том-то все и дело, что никуда, – уверяю я. – Поэтому в ваших интересах воспользоваться ситуацией и за копейки купить у них добротную вещь.

Кое-как уламываю его. А хозяйка на радостях обещает подарить ему бра в прихожей и люстру в спальне. «Люстра» – это звучит гордо для того светильника, но на халяву, как говорится… Кузякин почти до волен.

– Доча, в маленькой комнате не встанет моя мебель, – сокрушается мамаша мадам Кузякиной.

И это говорится в тот момент, когда дочка озадачена незастекленным балконом! Старая калоша!

– А посмотрите, какая удобная тут кладовая, – пою я соловьем. – Между прочим, в соседнем подъезде в одной из квартир из нее сделали кабинет.

– А соседи снизу, – вторит мне хозяйка, – оборудовали комнатку для своего дедушки.

Тонкий намек старуха улавливает мгновенно.

– Хотя комод можно выкинуть, – бормочет она, – раз у меня будет встроенный шкаф, на кой он мне сдался?

Квартиру облазили вдоль и поперек, осмотрели трубы, краны, выторговали «бошевский» холодильник по сходной цене, договорились о замене трех плиточек в туалете. Попили чая, выспросили всю подноготную соседей. Осмотр длился два с половиной часа. Это был мой личный рекорд.

Чтоб этих Кузякиных затопила «скромная пара сверху»!

Наконец едем в офис оформлять задаток. Кузякины перемигиваются, я пытаюсь собраться с силами, чувствуя, что почти сошла с ума от этого семейства.

Говорят, что за смирение воздается сторицей. У меня все получилось! Я довезла Кузякиных до офиса и заволокла к юристам! Там мы пробыли всего лишь каких-то полтора часа. Все договоры они перечитывали по два раза, сначала господин Кузякин, затем его жена, потом их мамаша.

Юристка после их ухода выкурила две сигареты в три затяжки и накапала себе пустырника.

– Где ты их взяла? – с ужасом спросила она.

– А что, бывают какие-то другие? – спросила я и, пошатываясь, пошла на выход.

Масюков, душа-человек, дождался окончания сделки, пригласил меня в кабинет и сразу же выплатил мне вознаграждение. Это была победа! Победа над безденежьем, Мариной Петровной и ее подлипалой Бочкиной, над обстоятельствами, которые оказались на этот раз чуть ниже моего профессионализма.


Алина поздравила меня от всей души. И сказала, что видела «репортаж с места событий», в котором мелькнула моя физиономия, заснятая при вручении турпутевки.

– Я не искала этой славы, – словами поэтессы отшутилась я.

И вернула Алине поздравления, ибо Раиса успела мне шепнуть, что у Никитиной «ушел» офис в центре города.

– Да, ты знаешь, повезло, – призналась Алина. – Была в гостях у подруги, она пожаловалась, что муж никак не может подобрать подходящее помещение под художественный салон. Я вспомнила про наш «висяк» в переулке Майорском, рассказала о нем. И вот…

– Какая ты молодчина! Всем бы такие «и вот…»! – сказала я.

Алина сегодня заработала в три раза больше меня, и я ее поздравила от чистого сердца. Она не кичилась своим успехом, не выпячивала своих связей, позволяющих проворачивать такие сделки. Она делала свою работу легко, изящно и с огоньком. Я ее за это уважала.

– Ну что, тебя сегодня за чемоданом ждать? – спросила она. – Или опять на свидание помчишься?

– Ждать, – сказала я. – Времени в обрез, ничего не успеваю!

А через пять минут позвонил Артур. Извинился, что вчера не вышел на связь, стал умолять о встрече. Его голос источал мед, и меня бросило в краску от воспоминаний.

– Вообще-то я обещала сегодня приехать к подруге на чашку чая, – нерешительно протянула я.

– Да без проблем, я не собираюсь играть роль тирана и узурпатора. Но, может, попьем хотя бы кофе, а потом я подброшу тебя к подруге?

Тут я вспомнила, что так и не завезла в «Пять океанов» свои фото, и по-хорошему надо было визу оплатить, если я все еще хочу попасть на расчудесный курорт Гоа. Теперь, когда я заработала деньги, можно было не обращаться за по мощью к Марку.

Артур, услышав о моих трудностях, вызвался поработать шофером на полную катушку. Очень кстати.

Он забрал меня с работы, отвез в турфирму, подождал, пока я освобожусь. После чего мы заехали в очень милое заведение – прелестную французскую кофейню. Там я выпила две чашки обалденного кофе, слопала фруктовый десерт и воздушное пирожное. С сегодняшними стрессами мне были необходимы калории и приятные ощущения. Эндорфины заиграли в моем организме, и я стала смотреть на жизнь более благосклонно.

Артур был само обаяние, он осыпал меня с ног до головы комплиментами, а когда в кофейню зашла цветочница, купил мне охапку кремовых роз. Я таяла под его взглядами и млела, когда он касался моей руки. Артур – денди и сердцеед – знал, что делать с женщиной, чтобы она почувствовала себя суперженщиной. К концу нашего кофепития я готова была наплевать на Алину, чемодан и все на свете, лишь бы мы отправились в его роскошную квартиру, поближе к джакузи и камину. Но он, безупречный джентльмен, сдержал свое слово и отвез меня к подруге.

На прощание мы страстно поцеловались. И он сказал самым сексуальным голосом на свете: «До завтра, дорогая!» Я кое-как вытекла из его «тойоты» и потащилась на полусогнутых ногах в подъезд, начисто забыв о розах на его заднем сиденье.

«Наверное, – думала я, – Катька говорила именно о таких вот суперменах, из-за которых срывает башню у баб и они начинают преследовать мужика, как охотники оленя». Артур ассоциировался у меня с благородным оленем, хотя я даже отдаленно не могла представить себе самку, способную наставить рога такому красавцу.

– Привет, – сказала Алина и сняла мою руку с кнопки звонка. – Вообще-то я не глухая. Но, с другой стороны, и не швейцар, стоящий на входе. Я тут просто живу.

Зря она старалась. Я даже не хихикнула – переживания переполняли мою душу.

Алина провела меня в гостиную, очень уютную, светлую и веселую. Я прошла истуканом, плюхнулась в кресло. И на вопрос, буду ли я кофе, отрицательно покачала головой.

– Да что с тобой такое? – удивилась Алина наконец.

– У тебя когда-нибудь было такое, чтобы до одури хотелось с мужиком в постель, а моральные принципы мешали это сделать? – спросила я. – Ты когда-нибудь отказывала красавцу в свидании, а потом стыдилась отыграть все обратно?

И тут, к своему вящему ужасу, я увидела, как прекрасные Алинины глаза наполняются слезами.

– Я что-то не то ляпнула? – разволновалась я.

Образ Артура, до сей минуты застилавший действительность, рассеялся как дым.

– О господи! – простонала Алина и закрыла лицо руками.

– Алинка, ты это… брось, – залепетала я, не зная, как вести себя. – Что случилось? Ты чего плачешь?

Алина – королева, Алина – светская львица, Алина, владеющая миром и собой, исчезла. Вместо нее в кресле сидела совершенно несчастная, а главное, обычная женщина. Такая метаморфоза не могла не пугать, и я буквально затряслась от страха. «Уж не больна ли она неизлечимой болезнью?» – мелькнуло в голове.