Дженнифер Маккуистон - Лето возлюбленных

Яркое беспощадное солнце, пристальный взгляд Дэвида и мучительное смущение были последним, о чем она думала.

В течение долгой минуты его глаза блуждали по ее ногам, что заняло некоторое время, учитывая их длину. Кэролайн сосредоточилась на том, чтобы дышать, напомнив себе, что они заключили сделку, и, указав рациональной части своего мозга – той, что протестовала против этого непристойного представления, – что он уже видел ее ноги и намного выше, насколько позволяла промокшая сорочка, несколько дней назад.

Это не помогло. Ее мысли лихорадочно метались, отказываясь складываться в разумную картину.

– Вы что, не собираетесь даже поцеловать меня? – сердито спросила она.

– Нет, не собираюсь. А теперь ложитесь на спину, – скомандовал он. – И закройте глаза.

Дэвид не просто возбудился, наблюдая, как Кэролайн укладывается на эту проклятую скалу.

Его естество затвердело.

Он не мог вспомнить, чтобы испытывал подобное возбуждение раньше, и все это из-за словесной пикировки с девицей в папильотках, с девицей, которая, как он начал подозревать, твердо вознамерилась погубить свою репутацию. И которую он собирался доставить, чего бы это ему ни стоило, к будущему мужу, возможно, более искушенной, но по-прежнему невинной.

Но, видит бог, эта маленькая плутовка должна испытать малую толику мучений, которые так легко доставляет другим. Дэвид не мог отрицать, что получает извращенное удовольствие от мысли, что он будет не только тем, кто преподаст ей урок, но и тем, кто научит азам наслаждения.

Он подошел ближе к Кэролайн, которая распростерлась на скале, следуя его указаниям. Не считая ее причудливой прически, она выглядела как жертва, предназначенная какому-то языческому богу плодородия, с приоткрытыми губами и задранной юбкой. Его пальцы зудели от желания прикоснуться к ней.

Как и его естество, проявлявшее не меньшую настойчивость.

Полегче, предостерег себя Дэвид. Его удовольствие не входит в программу урока.

– Закройте глаза, – глядя на нее сверху, велел он ворчливо. – Или урок окончен.

Кэролайн кивнула, и ее глаза закрылись.

Теперь он мог любоваться ею сколько пожелает. Он стоял в двух шагах от нее, рассматривая веснушки и воображая, как прижимается губами к соблазнительной ямочке у основания шеи. Жаль, что он отказался помочь ей снять это чертово платье. Он мог вообразить только одну картину, соблазнительнее той, что видел, – ее соски, напрягшиеся под тканью сорочки.

Но тут уж ничего не поделаешь, если он хочет сохранить самообладание.

Его взгляд опустился к белым панталонам, выглядывавшим из-под смятой юбки.

– Вы когда-нибудь трогали себя, Кэролайн?

Она еще крепче зажмурилась и покачала головой, смущенная непристойным вопросом.

Если ее и вправду шокирует его дерзкое предположение, то он тридцатидвухлетний девственник.

– Лгунья. – При этой мысли его пронзила вспышка вожделения. – Могу представить, как вы гладите себя. Скользите руками между бедрами. На сегодняшнем уроке я хочу, чтобы вы показали мне, что доставляет вам удовольствие.

– Не понимаю, о чем вы, – возразила Кэролайн, хотя щеки ее пламенели.

– Не понимаете? – протянул Дэвид. – Жаль. В таком случае, боюсь, это будет короткий урок.

Кэролайн издала вздох огорчения, отозвавшийся эхом у него внутри.

– Каким образом это покажет мне, чего искать в партнере?

– Хорошему партнеру небезразлично, что доставляет вам удовольствие, – вкрадчиво произнес он. – Доверьтесь мне, Кэролайн. Как иначе он сможет узнать, что вам нужно, и дать это вам? Это первый необходимый шаг к гармоничным отношениям.

Дэвид замолчал, ожидая, что она будет делать дальше. Кэролайн явно разрывалась между желанием вскочить со скалы и убежать и желанием подчиниться и посмотреть, к чему это приведет. Все это время она держала глаза закрытыми, и он восхитился ее выдержке.

Видит бог, его собственная выдержка была на пределе.

Кэролайн не имела понятия, как она выглядит, открытая его взору, в ореоле полуденного солнца, золотившего веснушки на икрах. Он едва осмеливался дышать, чтобы не нарушить очарование момента излишней дерзостью.

И тут она протянула руку и погладила внутреннюю сторону своего бедра.

Дэвид судорожно выдохнул при виде удовольствия, отразившегося на лице Кэролайн при этом движении. Порыв последовать ее указанию и прижаться губами к тому месту, где находилась ее рука, был таким мощным, что он едва устоял, чтобы не присоединиться к ней.

Это было самое большое искушение из всех, с которыми он когда-либо сталкивался.

– Выше, – шепнул он, сожалея, что не может сам переместить ее руку. – Передвиньте руку выше.

Медленно, словно она не могла поверить, что делает это, Кэролайн подчинилась.

– А теперь к своду бедер. Вот где самые приятные ощущения, не так ли?

Она кивнула.

– Погладьте себя там.

Дэвид задержал дыхание, когда она скользнула пальцем в затененную ложбинку между ног, представив себе, как увлажняется ее плоть под хлопковой тканью, источая запах страсти. Ему хотелось прижаться губами к этому месту и наблюдать за ее реакцией, когда он посвятит ее в мир чувственных наслаждений своим языком.

Вместо этого он был вынужден пассивно наблюдать за ее неловкими движениями. На лице Кэролайн мелькнула смесь досады и нетерпения, и ее пальцы скользнули под хлопковую ткань, исчезнув там, где Дэвид хотел бы оказаться сам.

Он застыл, впитывая эту картину и сознавая, что она будет мучить его постоянно. Наконец по ее телу пробежала дрожь, подсказавшая ему, как и ее участившееся дыхание, что Кэролайн близка к завершению.

Но тут она издала раздосадованный возглас и замерла.

– Не останавливайтесь, – выдохнул он. – Это далеко не все, можете мне поверить.

Кэролайн открыла глаза, нарушив очарование момента.

– Я не понимаю, чего вы надеетесь этим достигнуть. – Ее рука упала, бессильно сжав воздух. – Я хочу… чего-то. Но не знаю чего.

Дэвид скрипнул зубами, понимая, что награда, которая была так близка, теперь упущена.

– В любом случае наше время закончилось. В первый раз для этого требуется чуть больше времени.

– Для чего? – поинтересовалась она, поднимаясь.

Дэвид слегка улыбнулся. Неужели она настолько наивна? Он напомнил себе, что Кэролайн удостоилась первого поцелуя всего лишь две недели назад, да еще от такого болвана, как Дермот. Может, она и касалась себя время от времени, но так и не познала.

– Вы… э-э… могли бы обратиться за разъяснениями к той занимательной книжонке вашей сестры.

Кэролайн прищурилась.

– Какой книжонке?

– К той, где вы прочитали про обет безбрачия.

Ее губы наконец сложились в подобие улыбки.

– Это медицинский трактат, Дэвид. Моя сестра – благовоспитанная девушка. У нее нет книг сомнительного содержания.

Дэвид выгнул бровь.

– Как скажете.

– И если бы там имелся раздел об этом, – продолжила она с нажимом, – хотя я и не знаю, в чем «это» заключается, я бы наверняка не провалила мой первый урок.

Вот это да! Тело Дэвида содрогнулось от едва сдерживаемого смеха. Господь свидетель, но ему ничего так не хотелось, как уложить ее на скалу, погрузиться в нее и не выныривать, пока она не начнет извиваться от наслаждения.

Но он не в силах помочь ей в этом деле.

Если он это сделает, то отправится прямиком в ад, утаскивая ее за собой. Это не тот путь, по которому он собирался провести ее сегодня, как бы ему ни хотелось быть тем, кто вознесет ее к вершинам и вернет обратно на землю.

Кэролайн тщательно расправила юбки, прежде чем поднять на него обвиняющий взгляд.

– Я требую часового урока завтра, – заявила она, убрав с лица непокорную прядь. – И хочу касаться вас. Если не пообещаете мне это, не буду заниматься с вами плаванием ни минуты.

– В таком случае нам придется встретиться раньше. – Дэвид протянул ей руку, но она оттолкнула ее, соскользнув со скалы без его помощи. – А если вы опять опоздаете, вам будет некого винить, кроме себя, – поддразнил Дэвид. Может, он и не привел ее к завершению, но по крайней мере может проводить ее в Брайтон.

Он все еще никак не мог избавиться от неудовлетворенного желания. Что же с ним будет за тот час, которого требует Кэролайн? Вряд ли он выдержит эту пытку.

Напрасно он думал, что не касаться ее безопаснее. Он явно недооценил силу собственного воображения. Наблюдая за Кэролайн, Дэвид едва сдерживался, чтобы не помочь ей достигнуть блаженства.

Впереди еще два дня, и он должен продержаться.

Бал у Треверстейнов был событием, по сравнению с которым званый обед у мисс Бакстер казался скромной семейной вечеринкой. Дом поражал своим роскошным интерьером в китайском стиле, вдохновленными, вне всякого сомнения, королевской резиденцией, расположенной неподалеку.

Не то чтобы Кэролайн когда-либо видела интерьеры этого помпезного сооружения, занимавшего столь важное место в умах брайтонцев, но то, что окружало ее в данный момент, было максимально приближено к королевскому образу жизни, и она знала, что никогда этого не забудет. Подняв голову, Кэролайн созерцала купол парадного холла, изумленная не только тем, что Треверстейны владеют таким домом, но и тем, что это всего лишь их летняя резиденция, пустующая одиннадцать месяцев в году. Ее взгляд скользнул ниже, по золоченой лепнине, отражавшей свет огромных люстр.

– К-как много свечей, – шепнула Пенелопа, и ее удивленные глаза выразили то, что Кэролайн чувствовала. Трудно было не думать о том, во сколько обходится подобная роскошь, когда им зачастую приходилось экономить, чтобы купить недельный запас свечей.

– Мы не должны выглядеть слишком ослепленными этой роскошью, – напомнила сестре Кэролайн. – У нас есть полное право находиться здесь.

В качестве доказательства в ее сумочке имелось приглашение, аккуратно сложенное пополам, просто на тот случай если кто-нибудь усомнится в их праве присутствовать на балу.