Но этим утром привычная прическа далась ей с трудом. Ей не хотелось прятать волосы в простой узел, а тело – под некрасивым платьем. Прошлой ночью Дэвид Кэмерон заставил ее почувствовать себя красивой… и желанной, и Кэролайн казалось обидным вернуться к своему обычному невзрачному облику.

Охваченная противоречивыми чувствами, она подошла к гардеробу и вытащила свое лучшее платье из скудного набора одежды, висевшей там. «Лучшее», конечно, было понятием относительным, учитывая, что оно жало под мышками и морщилось на груди. Кэролайн помедлила, изучая лиф с высоким воротом и расшитую цветками лаванды юбку, а потом окликнула сестру, зная, что ей понадобится помощь, чтобы влезть в него.

– Пен, ты мне нужна.

Приглушенный стон был единственным ответом, которого она удостоилась.

Напевая, Кэролайн попыталась найти свой корсет, втайне лелея надежду, что, увидев ее в лучшем платье, мать удержится от расспросов и излишней критики. В конце концов, лучшая защита – нападение.

А хорошая защита требует корсета.

К несчастью, как она запоздало сообразила, корсет остался на берегу, забытый во время ее безумного бегства с пляжа.

– Пен. – Она ткнула сестру, все еще лежавшую, свернувшись калачиком, под одеялом. – Мне понадобится твой корсет и твоя помощь, чтобы застегнуть его.

Не дождавшись ответа, Кэролайн схватила подушку, все еще закрывавшую лицо Пенелопы, и стукнула ею сестру. Сейчас ей было не до сочувствия. К тому же она почувствовала себя лучше, дав выход раздражению.

– Ой! – Пенелопа неохотно приоткрыла глаза. – Я ужасно себя чувствую. Ты не могла бы позвать Бесс?

Кэролайн бросила взгляд в сторону окна, из которого лился непростительно яркий свет. В обычной ситуации горничная разбудила бы их еще час назад.

– Думаю, она внизу, помогает накрывать завтрак. Похоже, мама распорядилась, чтобы нас не будили.

– Тогда ладно. – Пенелопа зевнула. – Нам не следует разочаровывать их.

Кэролайн склонилась к сестре и принюхалась.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы я позвала Бесс? Или мне следует позвать маму? Если, конечно, она оправилась от головной боли. Наверняка ей будет интересно узнать, что ты еще в постели и пахнешь сигарным дымом.

Пенелопа села и покачала головой.

– Пожалуй, не стоит.

Кэролайн уперла руки в бока.

– Вчера вечером мне удалось уложить тебя в постель, не привлекая внимания, но если мы не появимся за завтраком, мама мигом окажется здесь с намерением выяснить все подробности наших вчерашних похождений.

Пенелопа вылезла из-под вышитого одеяла.

– Завтрак как раз то, что мне нужно. – Она зевнула, потирая глаза. – Интересно, чем нас сегодня будут кормить?

Спустя четверть часа совместных усилий волосы Пенелопы были причесаны, а корсет Кэролайн, одолженный у сестры, зашнурован. В отличие от Кэролайн, желудок которой отказывался принимать пищу, Пенелопа, казалось, не испытывала неприятных последствий от знакомства с коноплей. Задержавшись у буфета, она наполнила тарелку вареными яйцами и сосисками с общего блюда, а затем отдала должное по меньшей мере трем сортам джема, намазывая его на хлеб.

Кэролайн сидела за столом, созерцая тост с айвовым джемом, лежавший на ее тарелке. Завтрак был чреват вопросами, которые, она не сомневалась, неизбежно последуют. Хуже того, вчерашнее унижение искало выхода. Ее предательский желудок протестовал, и она опасалась, что отбивная, съеденная за обедом у мисс Бакстер, в конечном итоге исторгнется наружу.

Как Пенелопа может есть с таким удовольствием? Кэролайн решила ограничиться чаем.

Ее невеселые мысли прервал звук, произведенный вилкой, положенной на тарелку, и сопровождаемый шорохом газеты отложенной в сторону, которую читала их мать.

– Ну что? – Миссис Толбертсон подняла идеально причесанную голову, переводя взгляд с одной дочери на другую. – Как прошел вечер?

– Прекрасно, – поспешно сказала Кэролайн.

– Просто незабываемо, – добавила Пенелопа, наколов на вилку сосиску и с довольным стоном вонзив в нее зубы.

Мать нахмурилась, глядя на ее тарелку.

– Надеюсь, ты не демонстрировала такой безумный аппетит прошлым вечером, дорогая. Нам нужно произвести хорошее впечатление. Благовоспитанная девушка не должна набрасываться на еду при посторонних.

Потребность защитить сестру оказалась сильнее бури в желудке, вызванной первым глотком чая.

– Просто Пен проголодалась, потому что почти ничего не ела вчера за обедом, – заявила Кэролайн сквозь стиснутые зубы. – Как ты и советовала.

Впрочем, эта тема была предпочтительнее расспросов о том, что еще успела вкусить Пенелопа.

Миссис Толбертсон переключила внимание на Кэролайн, задержав взгляд на скудном содержимом ее тарелки.

– А твое отсутствие аппетита, видимо, объясняется тем, что ты, в отличие от Пен, наелась от души?

Кэролайн сжала губы. Как будто она может вспомнить, что ела вчера за обедом! Все ее воспоминания были связаны с тем, что случилось после десерта.

Не дождавшись ответа, миссис Толбертсон вздохнула.

– У вас была прекрасная возможность блеснуть, показав всем, что мы уважаемая семья, и сделать первый шаг к вхождению в брайтонское общество. – Она помедлила, подавшись вперед. – Как вам кажется, вы хотя бы произвели приятное впечатление на лорда Эйвери?

Кэролайн крепче сжала чашку. Жаль, что она не притворилась, что у нее головная боль, и не пропустила завтрак.

– Э-э… не вижу причины, почему у него могло сложиться другое впечатление. – Учитывая, что его вообще не было дома.

Глаза матери лукаво блеснули.

– Кстати, а мистера Дермота там, случайно, не было?

Кэролайн поперхнулась чаем.

– Кого?

– Брэндана Дермота, – уточнила мать, как ни в чем не бывало протянув ей салфетку. – Пен рассказывала мне о молодом человеке, который просил тебя прогуляться с ним после церковной службы пару недель назад. Дермоты уже тысячу лет приезжают в Брайтон. Насколько я помню, он был красивым юношей. Не самая худшая партия.

Возможно, учитывая, что она едва ли вообще выйдет замуж.

Кэролайн вцепилась в чашку, словно от этого зависела ее жизнь.

– Сомневаюсь, что мистер Дермот питает ко мне романтические чувства, мама. Он… всего лишь хотел кое-что выяснить. – «А именно, как я целуюсь».

– Она вчера долго беседовала с Дэвидом Кэмероном, – вставила Пенелопа с меткостью стрелы, попавшей в цель. – Мистер Кэмерон – сын шотландского барона.

– Барона! – воскликнула миссис Толбертсон. – Любопытно. Он наследник?

– Второй сын. – Кэролайн поерзала на стуле. Ей еще никогда не приходилось обсуждать мужчину, с которым ее связывало нечто большее, чем поверхностное знакомство.

Мать задумчиво нахмурилась.

– А старший тоже в городе?

Кэролайн опустила голову, раздраженная ее настойчивостью.

– Не знаю. Он сказал, что сопровождает свою мать, которая поправляет здесь здоровье после продолжительной болезни. Но какое это имеет значение?

– Титул, Кэролайн. Признаться, эти шотландские баронства не слишком законны и все имущество наследует старший сын. Но второй сын лучше, чем ничего. Где он остановился?

– Кажется, они сняли комнаты в «Бедфорде», – осторожно сказала Кэролайн. – Он упомянул, что исполняет обязанности судьи в том городе, где они живут. – Интересно, почему она запомнила такие подробности?

Потому что это было последнее, что он сказал, прежде чем поцеловал ее в первый раз.

– Он тебе понравился, дорогая?

Вопрос застал Кэролайн врасплох. Да, он ей понравился. И даже очень. Но она не собирается обсуждать свои чувства.

– Едва ли это важно, мама. Мистер Кэмерон не испытывает ко мне интереса в этом смысле. – Она сглотнула, отчаянно желая прекратить этот разговор. – Он считает меня другом, не более того. – Признание ранило, вопреки здравому смыслу.

Пенелопа мечтательно вздохнула.

– Думаю, Кэролайн не совсем права. Он выбрал ее в качестве партнерши во время салонных игр, и они провели несколько минут на террасе наедине. Он почти так же красив, как мистер Дермот, если вас интересует мое мнение.

Кэролайн поставила чашку с такой силой, что ей следовало бы треснуть. В конце концов, Дэвид Кэмерон гораздо привлекательнее, чем мистер Дермот.

– А как насчет твоего продолжительно разговора с фотографом, Пен? – поинтересовалась она в отместку. – Ты казалась очень довольной собой, когда вы вернулись с террасы.

Брови миссис Толбертсон взлетели.

– С террасы? – Ее недоверчивый взгляд метался между дочерьми. – Что это за вечеринка такая? Честно говоря, я рассчитывала, что вы будете присматривать друг за другом.

– Мистер Гамильтон такой милый, – сказала Пенелопа. – И он не просто фотограф, а репортер, пишущий о местных событиях в «Брайтон газет». С ним очень интересно, потому что он знает множество совершенно поразительных вещей.

Таких, как гашиш, язвительно подумала Кэролайн.

– Представляете, он делает д-д-дагеротипы окрестных пейзажей! Если проявить медную пластинку в химическом растворе, частички серебра создают образ, который мы видим. Это удивительное изобретение, и…

– Пенелопа, – строго произнесла мать.

– Оно может внести революционные изменения в издательское дело…

– Пенелопа!

– Да?

– Это редкий случай, когда хоть одна из вас встретила достойного мужчину. Надеюсь, ты не утомляла мистера Гамильтона своей болтовней? Даме полагается терпеливо слушать.

Обычно бледные щеки Пенелопы залил румянец.

– Наверняка я достаточно внимательно слушала, – возразила она, уставившись в тарелку, – если запомнила такие детали.

– Пожалуй, – задумчиво согласилась мать. – Хотя вам обеим свойственна поразительная разговорчивость, которую следует сдерживать в обществе мужчин. – Она сделала глоток чаю с решительным видом. – Что ж, нужно развивать ваше успешное начало. Бесс сказала, что сегодня вечером в павильоне будет играть оркестр. Мы там появимся. – Ее острый взгляд остановился на кружевном воротничке Кэролайн. – Пожалуй, я пошлю Бесс в город к этой новой модистке на Ист-стрит. Кажется, ее зовут мадам Боклер?