В книге, которую Кэролайн читала – одной из тех, что Пенелопа прятала под матрасом, – почти ничего не говорилось о технике поцелуев, поэтому она могла полагаться только на инстинкт. На террасе Дэвид касался ее осторожно, словно она могла разбиться, если он нажмет сильнее. На этот раз он целовал так, словно ему этого хотелось, а не потому, что он делает ей одолжение. Теперь он был гораздо менее нежен, настаивая на ее участии, диктуя ей условия капитуляции.

– Вы можете поцеловать меня в ответ, – промолвил он у самых ее губ, приоткрывшихся от изумления. – Вот так. – Он приподнял ее подбородок и снова приник ко рту, скользнув языком внутрь. Кэролайн сделала осторожное движение навстречу, и их языки соприкоснулись.

Это было похоже на взрыв.

Слава богу, они сидели, иначе колени подогнулись бы и она рухнула бы на землю.

– Отлично, – выдохнул Дэвид, и ее сердце расцвело от этой похвалы. – Вы быстро учитесь.

Смутно Кэролайн сознавала, что ее руки скользнули вверх, вцепившись ему в плечи. Она предпочла бы, чтобы ее сознание было более ясным. Никогда прежде она не касалась обнаженного торса мужчины. Собственно, ей никогда не приходилось видеть мужчину с обнаженным торсом. И теперь она упивалась его жизненной силой, борясь с желанием пройтись пальцами по упругой поросли на груди.

Смущение, которое Кэролайн испытывала вначале, исчезло, сметенное бурей эмоций. Она выдохнула его имя, и была вознаграждена, когда его язык прошелся по ее нежным губам.

– Дождитесь этого. Дождитесь мужа, который будет целовать вас, думая о том, как доставить вам наслаждение, – произнес Дэвид, обдавая теплым дыханием ее ключицу. – Он не должен останавливаться, пока вы не начнете изнывать от желания.

Вряд ли последнее нуждалось в доказательствах: Кэролайн уже нетерпеливо ерзала, желая большего. Она никогда не испытывала ничего подобного. Собственно, она не могла вообразить подобных ощущений даже в самых своих смелых фантазиях, полагая, что поцелуй – это нечто простое и приятное, наподобие вкусного десерта или неожиданного подарка.

Ощущения, которые она испытывала, не были приятными. И тем более простыми. Скорее они напоминали летний шторм, оставляющий после себя обломки, разбросанные по берегу. Словно ее подхватили волны, швыряя в стороны, поднимая на гребень и бросая в омут. Она не могла дышать.

И не могла остановиться.

Она ахнула, когда его язык прошелся по влажному вырезу ее сорочки, и впилась ногтями в его предплечья, приветствуя тепло губ, двинувшихся вдоль кружевной оборки. За открытием, что мужчина получает удовольствие, целуя женщину не только в губы, последовало осознание, что она тоже этим наслаждается.

Эта мысль подействовала на Кэролайн отрезвляюще. Ни к чему хорошему это не приведет.

Что она делает? И о чем только думает?

Она резко втянула воздух, потрясенная болезненным озарением, снизошедшим на нее, которое требовало теперь более тщательного осмысления. Возможно, эта интерлюдия приятнее двух первых поцелуев, но и гораздо опаснее. По собственному признанию, Дэвид Кэмерон не из тех джентльменов, которые женятся. Он ясно выразил свое недоверие – если не неприязнь – к институту брака и всему, что с ним связано.

И тем не менее разве не поцелуй считается критерием совместимости в подобных вопросах? Разве не поцелуи являются прелюдией к браку, если женщине повезет встретить настоящего джентльмена?

Кэролайн не знала. Но сердце, при всей ее наивности и страстности, говорило ей, что для серьезных отношений недостаточно сплетения языков, учащенного дыхания и мучительного томления внутри.

Должно быть нечто большее, чем минутное наслаждение.

Оттолкнув Дэвида, она поднялась на ноги и устремилась дальше на берег. Она слышала, как он вскочил и поспешил за ней, скрипя галькой и окликая по имени. Кэролайн даже не оглянулась, решительно шагая к своей брошенной одежде и пытаясь на ходу скрутить в узел тяжелую массу волос. Лучше уйти сейчас, пока не случилось ничего такого, что погубило бы ее окончательно.

В этот момент впереди, в высокой траве, окаймлявшей тропинку в бухту, мелькнул свет, и сердце Кэролайн, колотившее от усилий оказаться как можно дальше от мужчины, который возбуждал в ней несбыточные желания, забилось с новой силой, но совсем по другой причине.

– О, смотрите, какой отличный пляж, – раздался голос Дермота. Фонарь описал неровный круг, словно он осматривался по сторонам. – Почему мы не приходили сюда раньше, черт побери?

– Да сюда тащиться целый час, – невнятно отозвался незнакомый мужской голос. – К тому же обычно мы не настолько пьяны, чтобы купаться здесь.

– Надеюсь, это не означает, что вы не собираетесь приканчивать бутылку, которую я принес? – вступил третий голос, принадлежавший, как ей показалось, рыжеволосому мужчине, с которым Пенелопа общалась на вечеринке.

– Конечно, нет. Для выпивки всегда найдется время и место, болван.

В мгновение ока Дэвид оказался рядом, заслонив ее своей крупной фигурой. Кэролайн не знала, чего ей больше хочется: схватить его за руку в поисках безопасности или влепить пощечину за то, что поставил ее в такое ужасное положение.

Милостивый боже, их не должны видеть вместе! Это погубит ее репутацию еще вернее, чем она только что опасалась. Словно прочитав ее мысли, Дэвид подтолкнул ее к плоской скале, на которую он ранее бросил сюртук. Кэролайн безропотно подчинилась.

В это мгновение фонарь Дермота снова описал круг, поймав Дэвида в луч света. Кэролайн замерла за его спиной как загнанный зверек, а затем нырнула за скалу, и все мысли о поцелуях и их последствиях выскочили у нее из головы, вытесненные одним всепоглощающим желанием спрятаться.

* * *

– Смотрите, это Кэмерон и какой-то парень!

Дэвид выпрямился и поднял руку, намереваясь отвлечь их внимание от Кэролайн. Дермот подошел ближе и поднял фонарь, вглядываясь в лицо Дэвида.

Слава богу. Если бы Дермот направил фонарь немного левее, то заметил бы руку Кэролайн, которая схватила сюртук и утащила за скалу, а если ниже, то увидел бы не менее интригующую картину. В конце концов, Дэвид только начал приходить в обычное состояние после жарких ласк.

– Судя по вашему виду, вы успели окунуться, – заметил Дермот. Он был пьян, но не настолько, чтобы забыть – или простить – оскорбление, которое Дэвид нанес ему ранее. – Ну и как по-вашему, здесь можно плавать?

Дэвид разрывался между противоречивыми желаниями. С одной стороны, он испытывал сильное искушение поставить на место этого типа, который, казалось, решил прослыть деревенским дурачком. Пылкая женщина, которая находилась в его объятиях несколько минут назад, не имела ничего общего с парнем.

С другой стороны, ошибка Дермота, принявшего Кэролайн за еще одного подвыпившего джентльмена, решившего поплавать среди ночи, заслуживала поощрения.

– Вполне, – отозвался он, представив на мгновение возню, которую они устроили с Кэролайн. – Если, конечно, вы хорошо плаваете. Здесь дьявольски сильное течение.

– Я как-то занял первое место по плаванию в Оксфорде. – Дермот подошел еще ближе, размахивая чертовым фонарем, вырывавшим из темноты те или иные участки берега. Он гадко ухмыльнулся, обдав Дэвида запахом перегара. – А в прошлом году победил на брайтонских ежегодных соревнованиях. Мы могли бы устроить небольшой заплыв на скорость прямо здесь и сейчас.

Дэвид попытался придумать другое развлечение, которое отвлекло бы подвыпившего бездельника от воды.

– А может, выпьем вместо этого? – предложил он, молясь, чтобы у Кэролайн хватило здравого смысла оставаться на месте. Ее появление могло побудить Дермота к выходке, которая вынудила бы Дэвида воздать ему должное хорошим хуком справа.

Хотя мысль о том, чтобы врезать такому ничтожеству, как Дермот, была заманчивой сама по себе.

– Полагаю, я мог бы победить вас и в этом. Вы бы оказались под столом раньше, – заявил Дермот воинственным тоном.

– Есть только один способ проверить. – Дэвид схватил брюки и рубашку и принялся натягивать на покрытое песком тело. Мысль о том, чтобы принять участие в попойке вместе с Дермотом и его приятелями, казалась такой же «привлекательной», как выпить бокал морской воды. Впрочем, его ответ, похоже, пришелся Дермоту по вкусу. Тот присел на корточки и начал разгребать гальку, делая углубление для костра, а его приятели принялись собирать плавник, разбросанный по берегу.

Дэвид раздраженно вздохнул. Как выбраться из этой дикой ситуации? Если их с Кэролайн застанут наедине, да еще полуголых, она пропала. А он не может сделать ей предложение, даже если это погубит ее репутацию, даже если найдутся такие, кто будет считать это правильным поступком. Есть вещи похуже, чем погубленная репутация: например, вынужденное замужество с кем-нибудь вроде него.

К тому же после их разговора сегодня вечером Дэвид сомневался, что скудные средства на его банковском счете позволяют считать его удачной партией, невзирая на то, что он младший сын барона.

– Куда делся ваш приятель? – бросил Дермот через плечо. – У Гамильтона почти полная бутылка, которую он жаждет разделить с другими.

Дэвид взглянул на джентльмена с бутылкой. Если он не ошибся, это был тот тип, который дал сестре Кэролайн затянуться от сигары с коноплей. Что за блестящая компания досталась ему сегодня!

– Он… э-э… уже отправился назад, в город, – нашелся Дэвид. Краешком глаза он видел, как Кэролайн спряталась за скалой, набросив на плечи его темный сюртук. Он подавил улыбку, вспомнив, как она возмутилась, когда ее сравнили с «парнем».

Дермот повернул голову, вглядываясь в какой-то предмет, валявшийся у ног Дэвида.

– Похоже, он что-то забыл.

Проследив за его взглядом, Дэвид обнаружил, что тот смотрит на платье Кэролайн.

Он схватил его и, скомкав в узел, сунул под мышку.

– Верну ему завтра утром, – сказал он, взмолившись, чтобы они приняли это поспешное объяснение. Если повезет, никто из этих оболтусов не заметит, что он держит в руках женское платье, а не мужскую одежду.