— Это было твое личное дело. Мы с Салливаном немного поговорили об этом. И решили позволить тебе самой рассказать все, когда придет время.

— Понятно. — Она на минуту задумалась. — А вы, хмм, упоминали о вашей маленькой догадке кому-нибудь еще?

— Не-а. Мы подумали, что это не их ума дело.

— Поверьте, я понимаю. — Она наморщила нос. — Если станет известно, что внучатая племянница Клаудии Баннер в городе и что она подружилась с Мэдисонами и Хартами, диким слухам и домыслам не будет конца. Именно поэтому я старалась не высовываться.

— Да неужто?

— Это было бы нечестно по отношению к всем вам Мэдисонам и Хартам. Вы и так много вытерпели за все эти годы, из-за того, что случилось, когда вы увлеклись тетей Клаудией.

Митчелл хмыкнул. — Мэдисоны и Харты привыкли, что все вокруг нас обсуждают. Может, Клаудия и оказалась той искрой, из-за которой вспыхнуло пламя, но ты не можешь винить ее в том, что мы с Салливаном все эти годы подбрасывали в него уголь. Проклятье, да Мэдисоны и Харты сами давали пищу для сплетен на протяжении десятков лет. У нас к этому настоящий талант. Иногда я думаю, что Господь послал нас на эту землю только для того, чтобы поразвлечь это город.

Другими словами, ее забота о конфиденциальности личной жизни семейств Мэдисон и Харт была пустейшей тратой времени и сил с ее стороны. Она про себя вздохнула. Она была не просто не нужна здесь, Митчеллу и Салливану было до такой степени безразлично ее присутствие в городе, что они даже не потрудились потребовать разъяснений.

День становился все тоскливее с каждой минутой.

— Ну что ж, значит, решено? — Она расправила плечи, собравшись уходить. — Я просто хотела, чтобы вы знали, Митч. — Она сделала шаг назад. — Я, пожалуй, пойду. — Она отступила еще на шаг. — Кстати, ваши розы смотрятся просто потрясающе.

Митчелл снова постучал по гравию. — Подожди минутку. Я — первым признаю, что ты имеешь право на личную жизнь, но теперь, когда ты упомянула Клаудию и то, что произошло в прошлом, думаю, у меня есть право знать, почему ты вдруг решила смотать удочки.

— Это сложно объяснить.

В его хищном взгляде отразилось понимание. — Это все Ник Харт, ведь так?

Она онемела от изумления. — Я, ээ…

— Он к тебе пристает? Я так и знал. Я видел, как он кружил рядом с тобой в тот вечер на выставке Лилиан. Когда он две недели назад объявился в городе и поселился на лето в коттедже Хартов, я тут же позвонил Салливану.

— Вы что?

— Я предупредил его, что ему лучше держать Ника в узде. Сказал ему, что не стану стоять в стороне и позволять его внуку играть в одну из этих его игр «позабавься и брось» с тобой. Чихать я хотел на то, что Ник до сих пор скорбит по жене. Это не оправдание тому, чтобы волочиться за тобой. Пора ему уже пережить то, что случилось, и привести себя в порядок. Пора снова начать вести себя как настоящий Харт.

— Ээ, настоящий Харт? — настороженно повторила она.

— Чертовски верно. Харты не валяют дурака и не заводят интрижек. Харты женятся.

— Я слышала эту теорию, — сухо сказала она. — Но в каждом правиле существуют исключения. В любом случае, успокойтесь, Митч. Это не имеет никакого отношения к Нику Харту.

Как раз когда слова слетели с ее губ, она поняла, что врет стиснув зубы. Отъезд из Эклипс-Бей еще как имел отношение к Нику Харту. Только она не знала, как объяснить это самое отношение даже самой себе, что и говорить о Митче.

— Чушь собачья. — Рассердился Митчелл. — Извиняюсь за мой язык. Но тебе придется признать, что выбор времени более чем подозрителен.

— Послушайте, Митч, мы несколько отклонились от темы. Я заглянула, чтобы рассказать вам о своей связи с Клаудией Баннер. Но поскольку вы об этом уже знаете, может, мне стоит поведать вам, зачем я вообще приехала в Эклипс-Бей.

Последовало недолгое молчание. Она могла слышать, как на кухне гремели кастрюли. Легкий морской бриз шевелил ветви деревьев в углу сада. Над головой щебетали птицы.

— Мы с Салливаном решили, что, может быть, тебе просто стало любопытно, — сказал Митчелл спустя какое-то время.

— Это было более чем просто любопытство, — тихо ответила она. — Наверное, мне надо рассказать вам все с самого начала.

— Если ты этого хочешь.

Она запнулась, подыскивая, с чего начать. — Последние пару лет я очень много времени проводила с тетей. Ей был нужен кто-то, кто позаботился бы о ней, а больше никого не было. Тетя Клаудия была не самым обожаемым членом семьи.

— Проклятье, я даже и не знал, что у нее есть семья. Она никогда об этом не упоминала.

— Она была парией. Паршивой овцой. Той, от кого вечно были ужасные неприятности. Но мне она всегда очень нравилась. И я нравилась ей. Может, потому, что я была так на нее похожа. Или потому, что она меня жалела.

— С какой стати ей тебя жалеть?

— Думаю, она считала меня одиночкой, точь-в-точь как она. Мои родители развелись, когда я была маленькой. Оба снова переженились и обзавелись новыми семьями. В детстве я большую часть времени проводила сновая между ними туда-сюда, но никогда я нигде не ощущала себя дома. Тетя Клаудия это почувствовала, думаю.

— Продолжай.

— Клаудия была для меня особенной. Я знаю, у нее были недостатки, и ее деловая этика оставляла желать лучшего. Но я любила ее, а она заботилась обо мне по-своему. Ее тревожило, что я чересчур осторожничаю. Она говорила, что я провожу слишком времени, пытаясь сгладить все острые углы и обойти все подводные рифы. Она все время уговаривала меня рискнуть.

— Уж она-то знала толк в риске. — Митчелл усмехнулся воспоминаниям. — Наверное, это было одной из причин, почему я не мог от нее глаз отвести в те времена.

— Она никогда не забывала вас, Митч. Когда она серьезно заболела, я оставалась с ней до конца. Она умерла через год. У нас было много времени, чтобы поговорить.

— И одной из тем, на которые вы говорили, был Эклипс-Бей? Ты это хочешь сказать?

— Да. Ее все сильнее мучили воспоминания о том, что случилось здесь. Она сказала, что мало в чем раскаивается, но крах «Харт и Мэдисон» — одно из немногих. Она говорила, что ей очень хотелось бы загладить свою вину.

— Ей следовало знать, что она не может вернуться и исправить то, что произошло так давно, — сказал Митчелл.


— Я знаю. Но эта тема становилась все более и более важной для нее. Может быть, оттого, что ближе к концу она стала серьезно увлекаться метафизикой Нового Века. Она много говорила о карме, аурах и тому подобном. И она попросила меня приехать сюда после ее смерти и проверить, как обстоят дела. Она хотела, чтобы я посмотрела, нельзя ли исправить хоть что-то из того, что она натворила.

— Да уж, тысяча чертей. — Тихо присвистнул Митчелл. — Так вот почему ты объявилась в городе прошлым летом?

— Да. Но сразу после моего приезда, возвратились Рейф и Ханна, влюбились и стали строить планы насчет Дримскейпа. А потом Гейб и Лилиан серьезно увлеклись друг другом. И однажды я огляделась, а вы с Салливаном пьете вместе кофе в булочной. — Она слабо улыбнулась. — И стало ясно, что вражда — лишь пережиток прошлого. Хартам и Мэдисонам не нужна моя помощь, чтобы заделать старую трещину.

— Да уж, — снова сказал Митчелл. Наконец поняв.

Она откашлялась. — Так что думаю, что мне пора уезжать.

— Вот так вот просто? Ты намерена смыться из города и растаять во мгле?

— Не так уж все и просто. Как я уже сказала, мне нужно продать галерею. Кроме того есть еще и Детская Выставка Искусств.

— Неоконченные дела.

— Да.

— Мне это не нравится, — решительно заявил Митчелл.

— Что вам не нравится?

— Что-то здесь не стыкуется. — Он рассеянно постучал тростью по стволу дерева и уставился на нее с возрастающим подозрением. — Ты уверена, что Ник Харт к тебе не пристает?

— Да. — Еще один короткий шажок назад. Все это начинает надоедать. — Уверена.

— Он звонил тебе с тех пор, как приехал в город пару недель назад? Приглашал на свидание?

— Вообще-то да.

— Ха. Я так и знал.

— Но едва ли это можно назвать словам «пристает». Кроме того, я отклонила его приглашения.

— Естественно.

— Естественно?

Митчелл хмыкнул. — Если бы у тебя было свидание с Ником Хартом, эта новость облетела бы город где-то за час. Вопрос в том, почему ты ему отказала?

Ее начинало захлестывать отчаяние. Последнее, чего бы ей хотелось, так это разжечь еще одну ссору между Хартами и Мэдисонами.

— Я была занята, — быстро ответила она.

— Чушь собачья. Ты избегаешь Ника Харта, разве не так?

— Не совсем.

— Именно так. — Митчелл выглядел чертовски довольным. — Это потому что ты его раскусила, ведь так? Ты знаешь, что он пользуется дурной славой с женщинами. А ты слишком умна, чтобы попасться на его удочку.

— Послушайте, Митч, мне пора бежать. Я бы очень хотела остаться и поболтать, но мне надо сделать пару дел сегодня вечером. Бизнес. — Она мысленно скрестила пальцы. В последнее время она научилась здорово изобретать оправдания. Тетя Клаудия была бы довольна.

— Погоди-ка. Черта с два я позволю Нику Харту выгнать тебя из города. — Митчелл направил на нее конец трости. — Оставайся в своей галерее. Если он станет причинять тебе беспокойство, дай мне знать, и я с этим разберусь.

— Конечно. Хорошо. Спасибо, Митч.

Она развернулась и полетела к машине.

Черт побери, Митч был прав, подумала она на пути к своему коттеджу на утесе. Получается, что она действительно позволяет Нику Харту выгнать ее из города. Унизительно это признавать, но это правда.

Она ведет себя как трусиха. Мэдисоны ни от кого не убегают. Так же как и Харты. Тетя Клаудия никогда за всю свою жизнь не убегала от опасности.