— Я понимаю, что ты не можешь обещать ничего после лета, — быстро ответила Гейл. — Но это даст мне хоть какую-то передышку, чтобы оглядеться и попытаться подыскать что-нибудь постоянное в Чемберлене или институте. Я очень признательна за это, Октавия.

— Но не так как я за то, что ты согласилась на это место, — сказала Октавия.

— Уверена, что у меня еще возникнут вопросы, но думаю, что в основном я разобралась. Как я уже тебе говорила, у меня был кое-какой опыт в розничной торговле и мне всегда нравилось искусство. В некотором роде это для меня идеальная работа. Уверена, мне она понравится.

— Ты можешь начать с сегодняшнего дня. Если ты свободна, конечно?

— Да. Мама присматривает за Анной. Я позвоню ей и скажу, что начала работать. Она будет очень рада.

— Хорошо. В следующие несколько недель мне нужно переделать уйму дел. Я планирую переехать, ну, ты знаешь. И кроме того есть еще Выставка Детского Искусства. И мне надо начать переговоры о продаже обоих офисов «Брайт Вижнз». — Этот список задач стал ее мантрой, поняла она. Она пробегала его в уме, каждый раз когда чувствовала себя подавленной или удрученной тем, что станется с ее жизнью в конце лета. Он помогал ей сосредоточиться.

Гейл помедлила. — Знаю, это не мое дело, но не возражаешь, если я спрошу, почему ты считаешь, что должна продать галереи и уехать за пределы штата?

— Довольно долго я плыла по течению, — сказала Октавия. — Пытаясь решить, чего хочу от своего будущего. У меня все еще нет всех ответов, но я несомненно пришла к выводу, что мне нужно двигаться дальше.

Гейл сочувственно закивала. — Поверишь ли, но я точно знаю, что ты имеешь в виду. У меня было такое же ощущение после развода. Тяжело принимать решения. Но Анна, которую нужно было поддерживать эмоционально и финансово, очень помогла мне собраться и двигаться дальше.

— Уверена, что так оно и было. — Она следила за Ником на другой стороне улицы и думала, что хотя о нем можно много чего сказать, нельзя отрицать, что он отличный отец. — Ничто так не помогает расставить приоритеты, как ответственность за ребенка.

— Верно. Дети всегда на первом месте.

Интересно, будут ли у меня когда-нибудь свои, подумала Октавия. Смеющееся личико Карсона заплясало перед глазами. И она оттолкнула его.

— У меня вопрос к тебе, — сказала она Гейл. — Зачем ты вернулась в Эклипс-Бэй?

— Анна достигла того возраста, когда начала спрашивать, почему ее папочка не приходит ее повидать, — сказала Гейл. — Я подумала, что ей пойдет на пользу, если она станет больше времени проводить с моим отцом. Позитивная мужское влияние, понимаешь?

— Да, — тихо сказала Октавия. — Понимаю.

Внизу на заправочной станции Ник выпрямился, готовясь уйти. Ее охватило предвкушение. Она задумалась, не собирается ли он подъехать к галерее, чтобы отчитаться о ходе расследования. Может, предложить ему поговорить за ленчем. Да, это — хорошая идея. Деловой обед. Она сможет оставить в галерее свою новую помощницу.

Но Ник не стал садиться за руль. На ее глазах он целеустремленно зашагал через улицу, направляясь ко входу в «Тотал Эклипс».

— Что за черт? — Она вышла на тротуар, чтобы видеть получше. — Боже милостивый, он собирается зайти в этот притон.

— Кто? — Гейл вышла за ней. Она озадаченно поглядела в конец улицы. — Ник Харт?

— Да. Уже почти время ленча. Может, он решил заказать там сэндвич.

— В «Тотал Эклипс»? — Гейл наморщила нос. — Верный способ заполучить пищевое отравление, если тебе интересно мое мнение.

— Ты права. — Внезапно ее укололо прозрение. — Готова поспорить, он идет по следу.

Гейл с нескрываемым любопытством посмотрела на нее. — Значит, это правда? Ник Харт играет в частного детектива для тебя, Эй-Зед и остальных?

— Он не играет в частного детектива. Он проводит основательное расследование случившегося.

— Хмм. Не знаю, скольких основательных людей он собирается отыскать в «Тотал Эклипс», особенно в это время дня.

— Здорово сказано. — Она пробыла в городе достаточно времени, чтобы узнать кое-что о клиентуре «Тотал Эклипс». — Знаешь, мне это не нравится. С кем, по-твоему, он собирается разговаривать внутри этого заведеньица?

— Ну, там Фред, владелец, — сказала Гейл.

— Ну конечно. — Она немного расслабилась. — Он обслуживает бар. Бармены всегда знают полезные слухи. Герой книг Ника часто обращается к ним.

— И если память мне не изменяет, — сухо продолжила Гейл, — днем обычно можно рассчитывать найти там Грязного Юджина и его закадычного дружка Стручка Дуэйна.

— Я знаю, о ком ты. Я иногда вижу их на улице и у Фултона. Они всегда вместе. Я слышала имя Грязный Юджин, но не знала, что того тощего зовут Стручок.

— Дуэйн и Юджин были приятелями, сколько все их помнят. Они поощряют друг в друге самое худшее. Юджин лезет в драку, а Дуэйн его поддерживает. Все считали, что любой, кто делает то, что говорит ему Юджин, должен быть настоящим стручком. Отсюда и кличка.

— Логика понятна.

— В большом городе люди, наверняка, сказали бы, что Юджин и Дуэйн — продукты распавшихся семей. Но здесь мы зовем их просто недоносками.


Ник распахнул дверь и шагнул в извечный мрак «Тотал Эклипс». Он снял солнечные очки и позволил застоявшемуся запаху сигаретного дыма, пролитого пива и прогорклого жира окутать его. Эта смесь навевала воспоминания.

Некоторые вещи в Эклипс-Бэй были неизменными. Парень всегда покупал свой первый презерватив у Вирджила Нэша, не потому что в «Аптеке у Гровера» их не продавали, а потому что было чертовски неловко покупать упаковку у Пита Гровера. Аптекарь знал историю болезни каждого с самого рождения и не стеснялся высказывать свое мнение о твоей сексуальной жизни. И он всегда пытался выпытать имена. Даже если тебе удавалось собраться с духом, чтобы предстать перед его пронзительным взглядом, тебе угрожала опасность, что он известит твоих родителей или, того хуже, родителей девушки, о том, что за покупка была сделана.

Заявиться в «Тотал Эклипс» в день, когда ты наконец-то достаточно вырос, чтобы купить себе пиво, было еще одним обрядом посвящения для молодых людей Эклипс-Бэй. Правда, если ты все еще покупал здесь пиво к двадцати пяти годам или больше, становилось ясно, что ты никогда не достигнешь многого и что ты, скорее всего, обречен жить на нижней ступени социальной городской лестницы.

Грязный Юджин и Стручок Дуэйн были ярчайшими примерами правильности этой гипотезы. Им обоим было за тридцать, и они все еще покупали здесь пиво.

Ник дал глазам несколько секунд привыкнуть в темноте. Единственным освещением в «Тотал Эклипс» были узкие светильники над столиками в задней комнате, зеленая стеклянная лампа рядом с кассой у бара и слабые свечи в маленьких красных подсвечниках на столиках. Свечи отвечали представлениям Фреда о приятной атмосфере.

В это время дня в помещении было почти пусто. Быть замеченным в «Тотал Эклипс» в любое время суток вызывало неприятные замечания у более благородных членов общества. Замечания эти становились еще более уничижительными, если тебя видели здесь днем.

Но перспектива всеобщего неодобрения не беспокоила парней типа Юджина и его дружка, Дуэйна.

Юджин Вудс был рожден хулиганом. В старших классах его рост и вес обеспечили ему место здешней футбольной легенды и печально известного дебошира средней школы Эклипс-Бэй. Однако послефутбольные годы Юджина были не слишком удачными. Слой мускулов который сослужил ему хорошую службу на поле увеличился в объеме, а его жестокость сократила круг его друзей до минимума. Рано или поздно он со своей скверной трудовой этикой вылетал с любого места, которое ему удавалось найти.

Дуэйн был его постоянным товарищем. Стручок было не совсем точным описанием, по крайней мере, в том, что касалось черт лица Дуэйна. Он скорее напоминал Нику насекомое-переростка.

Дуэйн был тощим и жилистым с паукообразными ногами и руками. Казалось, если на него наступить, он захрустит. И еще он часто подергивался, словно жук, отравленный средством для борьбы с вредителями.

Барные стулья были неудобными для мужчины таких пропорций как Юджин. Ник поискал свою добычу в кабинках.

Юджин был там, сидя за заляпанным столом вместе с Дуэйном. Громила смотрел на дверь, точно настоящий бандит из вестерна. Маленькая свеча в подсвечнике из красного стекла давала достаточно света, чтобы разглядеть недобрый огонек в его глазах и неровные прорехи на замызганной футболке, растянутой на животе.

Беседовать с Грязным Юджином будет нелегко.

Ник направился к кабинке. Проходя мимо бара, он кивнул Фреду.

— Фред.

— Как поживаешь, Ник? — Фред не отрывал глаз от маленького телевизора, который был установлен позади бара. Он смотрел многосерийную «мыльную оперу». Фред обожал сериалы.

— У меня все отлично, — сказал Ник.

Покончив с любезностями, он подошел к кабинке и остановился. Он поглядел на Юджина и Дуэйна.

— Джентльмены, могу я купить вам пива? — спросил он.

Дуэйн, сосредоточившийся на промокшем чизбургере, вздрогнул и испуганно поднял глаза. Очевидно, слово джентльмен поразило его. И не без причины, подумал Ник.

Но Юджин, который всегда из этих двоих реагировал быстрее, фыркнул. — Значит, сейчас мы джентльмены, а? Черт, конечно, ты можешь купить нам парочку пива. Никогда не отказываюсь от халявного пива. Кроме того, не каждый день сюда заходит Харт и делает подобное предложение, не так ли? Садись.

— Спасибо. — Ник подумал и отбросил мысль о том, чтобы сесть на одно из оборванных, оранжевых, виниловых сидений с Юджином или Дуэйном. Когда имеешь дело с такими парнями, не стоит лазить туда, откуда трудно выбраться.

Он огляделся, увидел поцарапанный деревянный стул недалеко от стола и схватил его. Развернул его и уселся верхом, сложив руки на спинке.