Может, это была не самая лучшая его идея. Правда, оглядываясь назад, он был уверен, что выбор у него был невелик. Если охотишься на королеву фей, приходится рисковать.

Он стоял у раковины в ее сверкающей белой кафельной плиткой кухне и мыл кастрюлю, в которой тушилась спаржа. Рядом с ним Октавия с полосатым полотенцем на левом плече, встала на цыпочки, чтобы поставить тарелки в шкаф. Когда она подняла руки над головой, ее груди натянули тонкую ткань ее блузки.

Черт. Он снова смотрит. Раздраженный, он сосредоточился на мытье кастрюли.

Она закрыла дверку шкафа и потянулась к кофейнику. — Черный, верно? Без сливок и без сахара?

— Верно.

Она налила кофе в две чашки и ушла в гостиную. Он вытер руки, бросил мокрое полотенце на вешалку, и последовал за ней, не в силах отвести глаз от гипнотизирующего покачивания ее бедер.

Что, черт побери, не так с этой сценой? — задумался он. Именно так все и должно было выглядеть, точно так, он надеялся, все и будет на этой стадии.

Она свернулась на уголке дивана, поджав одну ногу под себя, изящно держа в руках кружку. Огонь, который он развел чуть раньше, потрескивал в камине.

Она улыбнулась ему, и он тотчас же почувствовал, как каждый нерв и мускул его тела перешел из состояния боевой готовности к боевым действиям. Его охватило почти непреодолимое желание поднять ее с дивана, отнести в темную комнату в конце коридора и опустить ее на кровать. Он медленно согнул и разогнул одну руку, чтобы восстановить контроль.

И так было весь вечер, словно он шагал по краю обрыва в яростный шторм. Одни неверный шаг, и он упадет в глубокую воду. Не помогало и то, что снаружи как из ведра лил дождь и бесновался ветер всего каких-нибудь сорок минут назад.

Он прошел в гостиную к каменному камину, поднял железную кочергу и помешал угли. Пламя и так было сильное, но ему нужно было хоть чем-то занять руки.

— Мне понравились ваши книги, — сказала она. — У меня есть все четыре в серии.

— Я заметил. — Он отложил кочергу, выпрямился и посмотрел на книжную полку, где между тяжелыми зелеными стеклянными книгодержателями стояли его романы. — Мы, авторы, подмечаем подобные детали.

Книгодержатели выглядят дорогими, подумал он. Дельфины, играющие в прибое. Настоящий предмет искусства из стекла, это вам не дешевые, практичные книгодержатели, найденные на барахолке.

В коттедже были и другие благородные, дорогие детали. Ковер приглушенных зеленых и золотых тонов с экзотическим узором лежащий на полу из твердой древесины перед темно-зеленым диваном. Кофейный столик из тяжелого зеленого стекла, покрытый рябью и похожий на каплю застывшей лавы. Пара абстрактных картин в рамах на стенах.

Не те предметы мебели, которые вы ожидаете увидеть в летнем домике или домике для отдыха, подумал он. У него возникло ощущение, что она все здесь так украсила, чтобы чувствовать себя здесь как дома. А теперь она собирается уехать навсегда.

— Расскажите мне, — сказала она, — Это было трудно решение — оставить «Харт Инвестментс», когда вы решили серьезно заняться писательской работой?

— Принять решение было просто. — Он сел на диван и взял свою кружку с кофе. — А вот выбраться из семейного бизнеса оказалось несколько сложнее.

— Готова поспорить, что так и было. Вы — старший, и по всеобщему мнению, в вас проявился талант к инвестированию.

Он пожал плечами. — Я — Харт.

Она коротко улыбнулась ему. — На вас, должно быть, очень сильно давили, чтобы вы стали у руля, после отставки вашего отца.

— Мои родители были понимающими и всячески меня поддерживали. — Он сделал глоток кофе и медленно поставил кружку. — Но Салливан взорвался, словно гора Сент-Хеленс.

— Представляю. «Харт Инвестментс» было творением вашего деда. Все здесь знают, через что он прошел, чтобы встать на ноги и построить новую компанию после того как тетя Клаудия… — Она замолчала. — После того как «Харт и Мэдисон» разорилась.

Он обеими руками обхватил кружку. — Пап пытался защитить меня от взрывной волны, но никто не мог сдержать взрыв. У нас с Салливаном было несколько раундов на боксерском ринге, прежде чем он наконец осознал, что я не собираюсь сдаваться и менять свое решение.

— Наверное, это были нелегкие времена.

— Да уж. — Он сделал еще один глоток кофе. — Но мы их пережили.

— Нужно отдать должное крепости ваших семейных уз.

— Угу. — Он больше не хотел говорить об этом периоде своей жизни. Он был слишком тесно связан со смертью Амелии. Он оглядел комнату. — Такое ощущение, что вы планировали остаться здесь на какое-то время.

Она приподняла одно плечо, словно собираясь пожать им. — Планы изменились.

Он не смог придумать, что еще к этому добавить, поэтому попробовал другую тему. — Слышал, вы встречаетесь с Джереми Ситоном.

— Мы пару раз обедали. — Она глотнула свой кофе.

Он посмотрел на нее. — Не возражаете, если я спрошу, между вами что-то серьезное?

Она поджала губы и слегка склонила голову набок. Задумалась. — Я бы описала наши с Джереми отношения как дружеские.

— Дружеские. — Что, черт возьми, значит дружеские?

— У нас с Джереми много общих интересов.

Он кивнул. — Искусство. Джереми рисует.

Она с вежливым участием поинтересовалась. — В чем тут проблема?

— Это вы мне скажите. — Он очень осторожно отставил свою кружку. — Джереми сочтет проблемой наш сегодняшний ужин?

— Сомневаюсь. — Она выглядела удивленной вопросом. — Но если он что-нибудь скажет, я объясню ему ситуацию.

— Как именно вы собираетесь объяснить ее?

— Скажу, что мы — просто друзья. Он поймет.

— Просто друзья, — бесстрастно повторил он.

— Что еще? — Она тоже поставила свою кружку и выразительно посмотрела на часы. — Боже мой, уже так поздно, не правда ли? Завтра рано утром мне нужно ехать в галерею, чтобы надеть рамки на некоторые из детских рисунков, и я уверена, что вы беспокоитесь о Карсоне.

— Выпроваживаете меня?

— Это был такой тяжелый день, — произнесла она в качестве извинения и поднялась.

— Точно. — Он не спеша встал.

Она сунула ему в руки его черную ветровку и открыла перед ним дверь. Не переставая улыбаться. По-дружески.

Он вышел на парадное крыльцо. Буря быстро кончилась, оставив после себя свежий, все еще влажный воздух.

— Осторожнее за рулем, — сказала она.

— Хорошо.

Он натянул свою куртку, но не потрудился ее застегнуть. Он засунул руки в карманы и стал, вглядываясь в ночь. Он мог слышать далекий рокот волн, разбивающихся о низ утеса под коттеджем.

Он медленно повернулся к Октавии.

В свете ламп на крыльце, ее волосы отливали тем же цветом, что и пламя в камине внутри. Он мог чувствовать окружавшую ее магию.

С него хватит. Теперь он знал, что было не так в этой сцене.

— Вы должны кое-что понять, прежде чем мы сделаем следующий шаг, — сказал он.

— И что же?

Он сделал два шага назад по крыльцу, сократив расстояние между ними. Он держал руки в карманах куртки, не позволяя себе к ней прикоснуться.

— Чем бы это ни обернулось, — ровным голосом сказал он, — это точно не просто дружба.

Она моргнула. Губы ее приоткрылись, но с них не сорвалось ни слова.

И прекрасно, потому что ему не хотелось говорить.

Он поцеловал ее, все еще держа руки в карманах, немного наклонившись вперед, чтобы завладеть ее ртом. Она не уклонилась и не отступила назад, но он почувствовал дрожь, охватившую ее.

Он осторожно углубил поцелуй.

Ее рот смягчился под его губами. Ему показалось, что она пытается распробовать его; а может быть, проверяет. Или она себя проверяла?

Она издала тихий, невероятно эротичный звук, и кровь его закипела в жилах. Дыхание участилось.

Он медленно поднял голову. Чтобы прервать поцелуй ему понадобилось всерьез воспользоваться всей своей силой воли.

— Определенно не просто дружба, — сказал он.

Он развернулся, спустился по ступенькам и забрался в свою машину.


Вскоре он въехал на недавно заасфальтированную, благоустроенную парковку Дримскейпа и поставил BMW на свободное место рядом с «Порше» Рейфа. Он бросил взгляд на часы, выбравшись из машины. Близилась полночь. Ресторан был закрыт уже больше часа. Машины, остававшиеся на парковке принадлежали постояльцам. Их было немало.

Дримскейп процветал с самого дня открытия. Вдобавок к туристам, гостиница привлекала постоянных клиентов из Института и Колледжа Чемберлена.

Он поднялся по ступенькам на широкую веранду, окружавшую нижний этаж гостиницы. Парадная дверь отворилась, как только он протянул руку, чтобы нажать на маленький звонок.

— Я услышал мотор, — сказал Рейф. — И понял, что это ты. — Он отступил в сторону, пропуская Ника в холл. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. Только что пил. — Он кивнул лысеющему мужчине средних лет, который выглянул из офиса за конторкой портье. — Добрый вечер, Эдди.

— Привет, Ник. Приехал забрать своего паренька?

— Да.

— Как твое свидание с очаровательной мисс Брайтуэлл? — спросил Рейф.

— Без комментариев.

Рейф окинул его сочувствующим взглядом и закрыл дверь. — Неужели так плохо? Знаешь, я тут подумал, она ведь не в твоем вкусе.

— Без комментариев значит без комментариев. Я думал, что вы, Мэдисоны поддерживаете политику неразглашения-любовных-тайн.

— Эй, мы ведь теперь семья, забыл? — Рейф ухмыльнулся. — Я просто стараюсь проявлять братский интерес к твоим личным делам, вот и все.

— Братский интерес, черт побери, ты просто… — Он замолк, увидев Ханну, появившуюся в проходе, ведущем к центральному коридору и солярию.

— Да, насчет времени, когда ты приехал, — сказала она.