Но этого мужчину, который был мне практически незнакомцем, я могла бы и спросить. Он и сам казался почти персонажем книги, как бабушка, и мне хотелось впитать каждое слово, которым он готов был поделиться.

Вот только он не был книжным героем, и в эту минуту казался неимоверно грустным. Да и зачем спрашивать, если я читала его письма. «Не делай глупостей. Я люблю тебя». И бабушка тоже не была героиней сказки. Ее история не начиналась и не заканчивалась войной. Если зацикливаться на этом, то можно обесценить все, что ей пришлось пережить. Ее история была сложной и запутанной, состоящей из множества других историй, но без прикрас.

И сейчас мне хотелось узнать эту историю со всеми ее засечками и шрамами.

– Как вы…

Эдвард снова на меня посмотрел, но, по-моему, теперь видел во мне не внучку или правонарушительницу, а кого-то из прошлого. Он с грустью улыбнулся.

– Однажды я вернулся летом из колледжа, и она была здесь. Раньше я никогда не обращал на нее внимание, но… не знаю. Она была чистой эмоцией. Она столько всего чувствовала. Сомневаюсь, что за всю жизнь мы прочувствовали все, что успели пережить в юности. – Он глубоко вздохнул. – Мы были так молоды.

Я подождала, что Эдвард продолжит, но он молчал.

– Что вы чувствовали?

Он откинулся на спинку кресла, и у него вырвался смешок.

– Это было так давно. Я не очень помню подробности. – Он прижал руку к сердцу. – Я чувствовал… будто стою в темной комнате, а она – ослепительное пламя. Я помню ее улыбку. Помню… – Он покачал головой.

– Что?

Он посмотрел мне в глаза. Внезапно его взгляд показался мне уставшим.

– Помню, как плакал, когда она уехала.

Меня охватила печаль.

– Мне жаль.

Эдвард не ответил.

Ной молчал уже несколько минут, но крепко держал меня за руку. Я взглянула на него, волнуясь, что он расстроился из-за того, как чувственно рассказывал его дед о женщине, которая не была его бабушкой. Почему об интимных подробностях намного проще разговаривать с незнакомцами, чем с членами семьи? Потому что незнакомцы не осудят? Им все равно?

Потому что нам не нужно было беспокоиться о разрушении тщательно построенных семейных отношений?

Я вздохнула.

– Почему она уехала?

– Она хотела работать в городе. Хотела обрести независимость. Ее родители умерли… думаю, она чувствовала себя объектом благотворительности. Но она не была им. Однако так она себя ощущала.

– Но почему… почему вы перестали видеться?

– Ах, это. – У него вырвался тяжелый вздох. – Кое-что случилось.

– Например?

Он пожал плечами.

– Просто так бывает.

Что ж, видимо, не всегда легче давить на незнакомых людей.

– Почему она так сильно хотела вернуть ожерелье?

– Ожерелье, – он взмахнул рукой. – Такая путаница.

– Почему?

Эдвард покачал головой.

– Просто так вышло.

– Что с ним случилось?

Теперь он стал хмуриться.

– Это сложная ситуация.

– Как так вышло?

– Просто вышло, – уже громче ответил он.

– Хорошо. – Я слишком его взбудоражила. – Она же хотела его вернуть, помните? Вы знаете почему?

Эдвард поморщился, и он посмотрел на внука.

– Ной.

Я положила ладонь на руку Ноя, словно мешая ему встать между мной и Эдвардом Барбанелом.

– Что случилось с ожерельем, мистер Барбанел?

Он заерзал в кресле и ответил быстрее обычного:

– Оно пропало.

– Как пропало? – внутри все перевернулось. – Вы его продали?

– Ной.

Ной помедлил и кивнул. Повернулся ко мне.

– Нам пора.

– Но Ной…

– Взгляни на него, – порывисто прошептал он. – Он расстроен. Нам нужно отступить.

Я отдернула руку.

– Почему я не могу получить прямой ответ?

– Пойдем. – Ной обхватил мой локоть и, заставив встать с кресла, повел к двери.

Я вырвалась и повернулась к Эдварду Барбанелу. Я заметила, что его лицо еще было искажено от боли, хотя он и закрыл его одной рукой. Я устала от борьбы. «Мы были так молоды», – сказал он, но мне сложно было это представить. Я выскочила из кабинета.

Но раздражение на Ноя не испарилось бесследно.

– Ты серьезно, Ной?

– Эбигейл, успокойся. – Он повел меня по коридору, и мы остановились между стенами кремового цвета в окружении картин, на которых было изображено море.

– Ты применил ко мне силу, чтобы прогнать из комнаты.

– Это не стоило такой борьбы.

– А за что тогда стоит бороться? Мне тебя не понять. Ты как будто на моей стороне и готов бороться с собственной семьей, но как только они грубо отвечают, ты отступаешь.

– Он мой дедушка. – спокойствие Ноя на секунду испарилось. – Что мне оставалось делать?

– Не знаю. Я просто не понимаю, почему не могу получить ответ.

– Он пожилой человек. Прошло много лет. Это неважно.

– Это было важно для моей бабушки!

– Правда? Потому что у нее была целая жизнь, чтобы принять меры, но похоже, она так ничего и не сделала.

– Мы понятия не имеем, что она сделала, а что нет.

– Ты так убеждена, что твоя бабушка права, но откуда тебе знать? Откуда ты знаешь, что подробности, которые нам неизвестны, говорят в ее пользу?

Я уставилась на него, он – на меня.

Я покачала головой.

– Мне пора домой.

– Серьезно? – Теперь Ной рассердился еще сильнее. – Нельзя уносить ноги прочь всякий раз, как выходишь из себя.

– Почему бы и нет? Вполне нормальная стратегия по предотвращению шумных ссор.

– Нам необязательно ссориться, можно просто обсудить…

– И что нам обсуждать? Твое решение быть вечным защитником своей семьи?

– Они моя семья! Чего ты от меня хочешь?

– Не знаю! Ничего! Защищай их, да! Но это означает, что мы на разных сторонах, и это нормально, но мне не должно это нравиться.

Ной уставился на меня. Потом шумно выдохнул и провел пальцами по волосам.

– Мне тоже это не нравится.

Я отвела глаза.

– Вызову себе Убер.

– А я поговорю с дедушкой. Попытаюсь его успокоить.

– Ладно. – Я глубоко вздохнула. – Хотя утешать всю свою семью вообще не твоя обязанность.

Ной хмуро посмотрел на меня, и я приподняла голову. Да, я еще злилась, но не хотела, чтобы он уходил.

Но он шагнул назад.

– До встречи, ладно?

Я съежилась и кивнула.

– Ладно.

Выдавила улыбку, тупо помахала и вышла на улицу, чтобы вызвать такси. Сев на ступеньки веранды и подняв голову, я смотрела на луну и втягивала в легкие летний воздух. Что я творю? Провоцирую всех на стычки и ссоры. Может, ожерелье не так уж и важно. Может, мне стоит сосредоточить внимание на том, что сделает счастливой меня.

Но ведь бабушка так хотела вернуть свое ожерелье.

За моей спиной шумно открылась дверь, и я с надеждой вскочила на ноги. Она быстро испарилась, как только я увидела, что на веранду вышла Хелен.

– Здравствуйте, миссис Барбанел. – Я прочистила горло. – Эм, спасибо за приглашение.

Она молчала.

Ну надо же, все Барбанелы брали уроки по тактике запугивания посредством молчания? Я ткнула пальцем за плечо, потому что, когда нервничала, превращалась в комика.

– Машина приедет через восемь минут.

В тусклом свете мне не удавалось разглядеть выражение ее лица.

– Ты спрашивала моего мужа про ожерелье.

Молва быстро разносится по этому дому.

– Да, спрашивала.

– Это тебя не касается, но, если тебе так нужно узнать, он подарил ей это ожерелье, – монотонно отрезала она. – Он дал ей все, а она ему – ничего.

– Что? – Я заморгала, пытаясь уместить этот новый кусок информации в цепочку событий. Если Эдвард подарил Рут ожерелье, почему она потребовала его вернуть?

– Он подарил ей ожерелье, а потом забрал, и она была в ярости.

– Что… почему он его забрал?

– Они расстались. Оно не принадлежало ей.

Если расстаешься с человеком, то, выходит, можно запросто отнять подарки? Возможно. Я не задумывалась, что ожерелье могло оказаться подарком. Я была твердо уверена, что оно принадлежит бабушке. Считала, что это семейная реликвия, и, возможно, привезена из Германии. А если нет? Если это ожерелье вообще было подарено Эдвардом? Тогда, возможно, мое расследование этой истории не так уместно, как мне казалось.

Возможно, мне нечего сказать в свое оправдание.

Не придавай этому значения.

Я представила фотографию бабушки с переливающимися кулонами на шее. Это был романтичный, прекрасный сон – потерянное ожерелье, бабушкино наследие. Мысленно я всегда воображала бабушку героиней этой истории, но, возможно, Ной был прав. Возможно, были и другие интерпретации. Какой была история Хелен Барбанел? Молодой женщины, жених которой не замечал ее, но все равно женился.

Знала ли я свою бабушку по-настоящему, как личность? Почему я так уверилась, что она была права? Только потому, что в наших жилах текла одна кровь? Кровь – весомая причина, чтобы вставать на защиту близкого человека?

– Почему… Вам известно, почему они расстались? – спросила я.

– Она встретила другого. – Хелен Барбанел окинула меня взглядом. – Твоего деда, предполагаю. Он работал в булочной.

Меня словно ударили под дых. Точно. Какая запутанная паутина. И какая простая причина. Она решила выйти за другого, и ей пришлось вопреки своему желанию отдать подарок.

Я посмотрела на луну, чувствуя легкую тошноту.

– Извините меня, если все это навеяло воспоминания о прошлом, которые вы хотели забыть. Я не хотела никого огорчать.

Когда Хелен посмотрела на меня, на ее лице было суровое выражение.

– Никому этого не хотелось.

Глава 19

19 ноября, 1953

Я случайно устроилась на работу! В среду я вошла в пекарню, чтобы взять себе что-нибудь на завтрак, а попала в дурдом. Перемазанные мукой люди орали, а один мужчина требовал кукурузную крупу, которая стояла на полке за его спиной, но никто не подал ее этому бедному человеку. Я не выдержала, встала за стойкой и протянула ему пакет.