– Да, и Сашеньке привет передай! – не оборачиваясь, крикнул он. – Я с ним еще повидаюсь. А то больно храбрый стал последнее время.

Выбравшись на дорогу, Тим покатил вслед за Борюсиком обратно в лес. Катюша шмыгнула носом и размазала по лицу грязь.

– Кто это? – Максим осторожно взял Катюшу под локоть, помогая подняться.

– Так, два отморозка, – мотнула головой Катюша, а сама подумала, что этот чистоплюй Максим мог бы бегать и побыстрее, а то пришел, когда уже все закончилось. Она поискала глазами Белку. Огурцова медленно шла в их сторону по дороге. Вот бы кто был счастлив, если бы Борюсик своим мотоциклом закатал Катюшу в землю по самую макушку.

– Я тебя провожу, – решительно произнес Лаврентьев, доставая из кармана чистый платок и протягивая его Катюше.

– Иди к своей Огурцовой! – закричала она, отталкивая от себя руку с платком. – Без тебя обойдемся.

Максим посмотрел на замершую в отдалении Белку и помахал ей рукой.

– Мы сейчас все сделаем, – заверил он Катюшу и, крепко взяв за руку, поволок с поля. Именно поволок, потому что никуда идти Катюша с ним не собиралась, но, сколько она ни упиралась, Максим от нее не отставал.

Огурцова, конечно, была не в восторге от предложения вернуться в поселок. Она даже поначалу упрямо замотала головой. Но Максим заверил, что они только проводят Катю до дома, а потом вместе пойдут гулять, и Белка согласилась.

Теперь уже Огурцова шла сзади, а впереди двигались Лаврентьев с Катюшей, которую он осторожно держал под локоть.

Катюше было все равно. Что-то она устала за последних три дня. Давно у нее в жизни не было столько беготни и шума. Состояние было как в старые добрые времена, когда она занималась большим теннисом. На тренировки ходить не хотелось, но мама насильно вела ее в спортзал. И уж там крика и прыжков было выше крыши.

А еще Катюша чувствовала, что Огурцова буравит ее спину взглядом. Видимо, она собиралась прожечь хорошую дырку, но пока не хватало сил.

Катюше было уже все равно. Она равнодушно шла, куда ее вели, с единственным желанием, чтобы все это поскорее закончилось.

Они оставили магазин за спиной, когда вдруг раздался радостный вопль Огурцовой:

– Серов! Привет!

Катюша вздрогнула и попыталась высвободиться из рук Максима, но сделать это у нее не получилось.

– Как поживаешь? – во все тридцать два зуба скалилась Белка, глядя на Сашку.

– Нормально. – Сашка вытирал перепачканные в чем-то руки о тряпку, наверное, своими криками Огурцова отвлекала его от какого-то занятия. – А вы как?

– А мы вот гуляем. – Белка демонстративно развела руками в сторону Максима и Катюши.

– Молодцы. – Серов глянул на стоящую в отдалении парочку и равнодушно кивнул. – Гуляйте.

– И ты, Сашенька, не болей, – все так же неестественно громко говорила Белка, хватая Серова за руку и тряся ее. – Привет Татусе передавай. И вообще… – сделала она загадочный жест рукой. – Кстати! – вскрикнула она. – Вы знакомы? – Она потащила Сашку ближе к застывшим ребятам. – Это Максим. – Она почему-то ткнула пальцем в Катюшу. – Его родители дачу заброшенную купили. А еще он у моей мамы цветы покупал. Специально для Ждановой.

– Я знаю, – рассеянно кивнул Сашка. – Ну, бывайте. Хорошо вам время провести.

Серов на Катюшу не смотрел. Он махнул рукой Белке и пошел в сторону магазина. Огурцова повернула к подруге свое довольное лицо.

Терпеть это уже было нельзя. Резким движением Катюша вырвала локоть из рук Максима и бросилась бежать. Она ворвалась на свой участок, так хлопнув калиткой, что забор дрогнул, пролетела мимо деда, закопавшегося в грядках, упала на кровать и поклялась, что никогда больше не выйдет из этой комнаты.


Словно желая помочь Катюше сдержать свое обещание, на следующий день начался дождь. Он нудно барабанил по крыше, грустными струйками сбегал по стеклу и тоскливо звякал о кастрюлю на террасе – там протекала крыша.

Было скучно. В дождливую погоду на даче совершенно нечего делать. Раньше дождь Катюша с Белкой переживали вместе, устраивали спиритические сеансы, гадали на картах и на костяшках домино, просто валялись на кроватях и рассказывали друг другу истории. А теперь? Даже о чувствах поговорить не с кем. Не с дедом же делиться своими бедами! В голове клубились мысли, требующие немедленного выхода. Сама с собой Катюша уже все обговорила, и ей физически необходим был собеседник. Но его не было.

Можно, конечно, посмотреть телевизор, он хорошо выгоняет ненужные мысли из головы. Но телевизор с раннего утра оккупировал Пашка, так что Катюше даже не имело смысла к нему соваться. Зубодробильные фильмы она не любила, а больше ничего Пашка не признавал.

Катюша отложила книгу. Хорошо читать, когда знаешь, что через полчаса ты встанешь и куда-нибудь пойдешь. А если в ближайшую неделю ты никуда не идешь, то читать становится скучно.

С той злополучной встречи около магазина прошло три дня. Три долгих дня! Чего только Катюша за это время ни переделала. А мыслей сколько вертелось в ее голове! После размышлений ясно было одно – теперь Сашка для нее потерян навсегда. Перед ней так и стоял этот равнодушный холодный взгляд, каким он смотрел на нее и на Максима, крепко держащего ее за руку. Конечно, после такого ни о какой любви говорить не приходится.

Катюша положила локти на подоконник и уставилась на улицу.

Никого и ничего. Поселок словно вымер. Все сидели по своим домам, и им там было хорошо.

Одной Катюше было плохо. Она не могла ни есть, ни спать, только думать о Сашке – и больше ничего.

Пару раз заходил Васька. После случая у пенька он стал невероятно внимательным. Позвал Катюшу к себе в гости, даже новый диск с фильмом подарил, хотя смотреть его на даче было не на чем.

Разлапистые пионы в вазе начали облетать. Их лепестки с легким шелестом падали на пол, покрывая его мягким бело-красным ковром. Катюша мяла их в руках. От осознания своего глобального несчастья ей хотелось плакать.

Девочка пыталась ходить под дождем, но невыносимая тоска гнала ее обратно в дом. Слышать, как по зонтику стучит дождь, было тяжело.

На улицу тянуло невероятно. Кате очень хотелось пройти по тропинкам, заглянуть через забор на участок Серовых, хоть издали увидеть Сашку. Ей необходимо было убедиться, что всю эту историю с Таткой Пашка выдумал специально, что ничего нет, что никто не будет ждать два года, чтобы потом пожениться. Это сказки!

Только бы увидеть!

Катюша слонялась по дому, путаясь под ногами у деда. Собственно говоря, ей ничего не мешало натянуть сапоги, всунуть руки в рукава куртки, взять зонтик и дошагать по лужам до ближайшего поворота. Что их разделяло с Сашкой? Каких-то пять домов. Но было в этом что-то глупое. Что-то от Белки, следящей за Максимом. Стараниями Тима и так все знают, что Катюше Сашка нравится. Куда уж больше напоказ выставляться?

Мысли безостановочно крутились вокруг недавних событий. Она вспоминала не лес с проклятой просекой, не огонь, полыхнувший ей жаром в лицо. Перед глазами вставало, как Сашка нес ее на руках, как с тревогой смотрел на нее, везя на велосипеде…

– Сидишь? – дед грубо вырвал Катюшу из полусонного состояния грез. – Обедать будешь?

Есть не хотелось, но это было хоть какое-то развлечение.

– А раз будешь, то сходи в магазин за хлебом и сыром. К чаю что-нибудь купи. И не затягивай, а то Татка уйдет.

– Пускай Пашка сходит, – заканючила Катюша, демонстративно шмыгая носом.

– Ты мне здесь покапризничай, – сдвинул брови дед и заговорил громче: – Я сам решу, кто в магазин пойдет, а кто отправится со мной парники закрывать.

В ответ на это Пашка прибавил громкости в телевизоре.

Катюша вздохнула и побрела на веранду за сапогами.

Вот кто сказал, что старший брат – это хорошо? Вранье! Старший брат – это сущее наказание!

– Воблы купи! – донеслось из дома.

– А хрена тебе не надо? – отозвалась Катюша.

– И горчицы.

Ну, ладно! Катюша застегнула «молнию» на куртке. Она сейчас Пашке такую горчицу купит, сто раз пожалеет, что сам в магазин не пошел.

Жизнь в поселке потихоньку продолжалась. В луже посреди дороги самозабвенно копался какой-то карапуз, неугомонно тарахтела газонокосилка. Потянуло дымком – где-то ставили самовар.

Катюша вдохнула в себя влажный воздух и, вспомнив, что в какой-то книжке прочитала о пользе прогулок под дождем – мол, кожа от этого лучше становится, – убрала зонтик и подставила лицо под колючую морось.

Вдалеке протопал Максим Лаврентьев. Без зонтика и с чем-то, похожим на книжку, под мышкой. Вот ненормальный. Нашел время читать на природе. Наверняка где-нибудь поблизости Белка околачивается. Она девушка настойчивая. Пока своего не добьется, не успокоится. А красавчик Лаврентьев просто избалованный тип. Привык, что девчонки ему на шею вешаются, вот и изображает из себя невесть что. У, зануда!

Больше на улице ничего интересного не происходило, и Катюша побежала к магазину.

Татуся сидела за прилавком, положив подбородок на переплетенные руки, и читала. Видимо, книжка была интересная, поэтому продавщица не сразу подняла глаза на звон дверного колокольчика.

– Привет! – Татуся спрятала книжку под прилавок. – Ты вовремя. Я через час ухожу. – Она потянулась, и Катюша в двести пятьдесят седьмой раз позавидовала точеной фигурке девушки. – Дождь, никому ничего не надо. Даже хлеб мало берут. Словно в спячку впали и есть не хотят.

– А я возьму, – улыбнулась Катюша, доставая из кармана деньги. Звонкий рубль покатился по полу. – А еще мне нужен сыр, печенье «Юбилейное» и сушки.

Рубль проскочил между пальцами и закрутился на месте.

– А еще воблу! – вспомнила Катюша, настигая беглеца. – И горчицу с хреном.

Она, наконец, вернулась к прилавку и стала изучать небогатые полки с товаром. Что бы такое купить, чтобы позлить Пашку? Может, кильку в томатном соусе? Или консервированных мидий? Сказать, что теперь из мидий стали гнать горчицу…