Представление было просто феерическое, и Ева не могла поверить, что ей повезло увидеть все это своими глазами.

Из-за угла показалась последняя платформа, при виде которой у Евы округлились глаза. Ошибки быть не могло – композиция изображала мужчину и женщину, слитых в любовном экстазе. Никаких интимных частей видно не было, пару частично скрывали сделанные из цветов покрывала – но женщина запрокинула голову, а мужчина страстно целовал ее в шею, так что не оставалось никаких сомнений в том, чем они занимаются.

Ничего подобного Ева не ожидала.

С нервным смешком она скосила глаза на Тора, чтобы увидеть, как он реагирует. Тор тоже смеялся. А вот голландцы вокруг них отнеслись к зрелищу спокойно, уделив ему не больше внимания, чем тому же осьминогу. Ничего не скажешь, люди здесь были намного более раскованными и раскрепощенными, чем она.

Ева медлила снимать этот сюжет, который почему-то смущал ее, но потом решила, что это непременно понравится Лорел. Она сделала фотографию и сразу отправила Лорел и девочкам с подписью «Осматриваю достопримечательности в Амстердаме». И хихикнула, когда от Джасинды пришел ответ: «Мотаешь на ус?»

Сунув мобильник в карман, она проводила эротическую платформу глазами. Та скрылась, и толпа начала рассасываться.

Тор смущенно откашлялся.

На Еву напал нервный смех. Она будто посмотрела вместе с Тором порнофильм – и у него явно были такие же ощущения.

– Ну, на этой радостной ноте не отправиться ли нам на ночевку на мельнице? – спросил он.

Ева кивнула. Сейчас, после такой неожиданной клубнички в финале, она порадовалась, что на мельнице их ждут раздельные спальни, иначе неловкость усугубилась бы до предела.

Глава 14

Зансе-Сханс оказался похож на целую маленькую деревушку мельниц. Когда Ева и Тор прибыли туда, солнце уже клонилось к горизонту и у всех шести стоящих по берегам озера мельниц вращались крылья. Их силуэты на фоне ярко-оранжевого неба выглядели весьма величественно.

Их мельница располагалась позади основного ряда, на берегу крохотной бухты. Крыльев у нее не было – Тор объяснил, что их внутренний механизм пришлось снять, когда устанавливали стеклянную крышу над верхней спальней. Несмотря на это, постройка выглядела ничуть не менее привлекательно.

Входная дверь была встроена в небольшой холм, на вершине которого высилась мельница, отчего Еве показалось, что они входят в жилище хоббитов. На первом этаже располагалась большая круглая кухня с длинным обеденным столом посередине. Выше обнаружилась гостиная – вдоль стен по всему периметру круглой комнаты были расставлены диваны. Две круглые спальни занимали следующие два этажа, и на каждом из них была своя ванная с туалетом. Тор выбрал себе комнату с кроватью под балдахином и настоял, чтобы верхний этаж достался Еве. Верхняя спальня была более тесной, зато сквозь ее стеклянный потолок можно было хоть всю ночь напролет любоваться звездами.

После прогулки на закате вокруг озера и отличного ужина, приготовленного Тором, они сидели некоторое время в уютной тишине – Тор читал, а Ева работала. В этой поездке она была прямо-таки охвачена вдохновением и старалась запечатлеть наиболее яркие моменты для использования в будущих своих проектах. Потом Тор помог ей поднять чемодан, и Ева осталась одна под мерцающими звездами. Несколько минут она лежала, любуясь видом, и тут, к ее удивлению, Тор присоединился к ней. И вот уже оба они лежали в темноте, глядя на раскинувшийся над ними мерцающий бархатный полог. Тор явно не собирался уходить, и Ева не стала ему ничего говорить.

– Итак, значит, завтра у нас на очереди Леголенд, Дания. Почему, интересно, твоя мама решила побывать там? – спросил Тор.

– Она обожала лего, даже когда уже родилась я. У меня было множество наборов, и она часами развлекала меня, строя дворцы и целые города. Мне кажется, она любила его больше, чем я. У мамы была артистическая натура, и лего, я думаю, давало ей свободу творчества – ведь из конструктора можно было создавать что угодно, а потом разрушать и делать все заново. Она часто рассказывала мне, как любила лего, когда сама была маленькой. Леголенд в Дании был, кажется, первым, и построен он прямо рядом с фабрикой, где производят конструктор. Вот ей, наверное, и хотелось увидеть, где все это началось.

Тор улыбнулся в темноте.

– А завтра вечером мы будем в Скейне. Почему мы едем туда?

Ева обратила внимание на то, как он произнес название датского городка – именно так, как Лорел. Поэтому, начав говорить, девушка тоже постаралась как можно точнее воспроизвести эти звуки.

– На листке было просто написано – вернуться в Скейн. Я спросила об этом свою тетю Лорел. Она говорит, что в семнадцать лет мама участвовала в гастролях. Это было турне, они несколько недель ездили по Европе с мюзиклом. Наверное, с тех пор у нее и возникла эта тяга к путешествиям. Одним из мест, где они выступали, был Скейн.

– Меня это удивляет. Городок-то крошечный. Уж точно не культурная столица, – отозвался Тор.

– Ну, театр-то там есть.

– Есть, хотя и маленький.

– Видно, их труппа давала там представления. И, насколько я понимаю, в Скейне она познакомилась с молодым человеком и он был у нее первым.

Тор усмехнулся и хмыкнул:

– В Скейне твоя мама лишилась девственности. Великолепно.

– Мне кажется, что ее желание вернуться – это на самом деле мечта снова с ним увидеться. Когда она составляла этот список, ей было восемнадцать, меньше года прошло после их встречи и расставания. К сожалению, имени этого человека я не знаю и не смогу с ним встретиться. Но рада буду съездить и осмотреть это место. Судя по словам Лорел, мама влюбилась и в сам город тоже… хотя я уверена, все дело в том парне.

– Это очень красивый городок, – заметил Тор.

– Ты так хорошо его знаешь?

– Вообще-то, я там родился и вырос. Каждый день проводил на побережье. А мои родители и сейчас там живут.

– Да что ты? Как здорово, вот это да! Слушай, ты должен навестить их, когда мы там будем, – Ева пришла в восторг. Интересно будет посмотреть места, где рос Тор.

– Да, я сам собирался с тобой об этом поговорить, раз уж у нас там ночевка. В эти выходные у отца день рождения, было бы классно с ними повидаться.

– Конечно, обязательно. Я прекрасно проведу время в гостинице. Тем более мне нужно сделать кое-какую работу.

Тор слегка нахмурился:

– Нет, ты меня неправильно поняла. Я думал, может быть, ты захочешь пойти со мной.

Сердце в ее груди пропустило удар. Но Ева велела себе не глупить. Если даже он хочет пригласить ее к своим родителям, это ничего не значит.

– Ты хочешь познакомить меня со своими родителями?

Он кивнул.

– И не хочешь отдохнуть от меня одну ночь?

Тор казался озадаченным.

– Почему я должен этого хотеть?

– Ну, целыми днями со мной возиться – так себе удовольствие.

– Эта поездка… – Тор потер лоб, подыскивая нужные слова. – Я получаю с тобой больше удовольствия, чем во всех предыдущих, когда я сопровождал других туристов. Разве можно бросить тебя одну в гостинице, а самому наслаждаться маминой домашней едой? Это было бы вопиющей несправедливостью. Вот увидишь, мама тебе понравится. А она сумеет сделать так, что ты и не почувствуешь себя в гостях. И вот еще что, кстати: мой дедушка работал в городском театре, так что у мамы осталась куча фотографий всех спектаклей и представлений, которые там шли. Может быть, нам даже удастся найти мюзикл с твоей мамой. Ты должна пойти со мной, хотя бы ради этого.

Этот довод почти убедил Еву.

– Но мне не хотелось бы мешать вашей встрече и нарушать семейный вечер. Не думаю, что ты часто бываешь у родителей, а значит, надо уделить им время и внимание. И ты не должен чувствовать себя обязанным развлекать меня.

– Да не чувствую я себя обязанным. Я на самом деле хочу, чтобы ты там побывала.

На это она смогла только улыбнуться:

– Ну ладно. Я согласна.

– Хорошо.

– Только расскажи мне о своих родителях.

– Папа англичанин. Он приехал в Скейн по работе, встретил маму, влюбился. Да так и остался там навсегда. Они до сих пор любят друг друга, это очень трогательно.

Ева снова улыбнулась:

– Трудно им было справиться с языковым барьером?

– Нет, большинство датчан бегло говорят по-английски. Мы смотрим английские телеканалы, слушаем песни, читаем книги на английском.

– Они смотрят английское телевидение? – Ева поежилась при мысли о том, что датчане смотрят какое-нибудь кошмарное мыло вроде «Жителей Ист-Энда» и по нему судят о жителях ее страны. – А что именно смотрят?

– Вот прямо сейчас «Убийства в Мидсомере»[6] – полный успех, популярность, наверное, выше, чем в Великобритании. Мор – я имею в виду мою маму – постоянно меня расспрашивает о тех местах, где это снималось, о деревнях. А как-то мне удалось раздобыть автограф Барнаби, так он висит у нее на стене в золотой рамке. Настолько ей это все нравится.

Еве была приятна мысль, что датчане получают представление об Англии по этому сериалу с его милыми маленькими деревушками и соломенными коттеджами, тайнами, обманами, любовными интрижками и, конечно же, бесчисленными убийствами. Ей трудно было представить, чтобы телевизионные каналы в Англии вдруг стали показывать датскую передачу с английскими субтитрами – а ведь зря не показывают, подумала Ева.

– Уж если я собираюсь встретиться с твоими родителями, то должна выучить хотя бы несколько слов по-датски.

– Не нужно. Мор прекрасно говорит по-английски.

– Мор – это «мама» по-датски?

– Да.

– А как по-датски «папа»?

– Фар, но я никогда так его не называл. Папа – просто папа. Я действительно начал говорить по-английски раньше, чем выучил датский. Потому что родители все время разговаривали на английском. Папа бегло говорит по-датски, так что у нас в доме болтают на адской смеси двух языков. Частенько бывает, что начинаем фразу на одном языке, а договариваем на другом.