– Да, так и есть. Я встретил мою Мьюриел именно здесь. Она пила чай в гостинице «Рали», – грустно вздохнул он.

Чувствуя себя подлецом, Лоркан кивнул и безжалостно продолжил расспрос:

– Взять хоть ту красивую рыжеволосую девушку, которая сейчас вышла из вашей лавки. Если бы я не был преподавателем, то пригласил бы ее на чай в «Рали».

Инстинктивно почувствовав, что старому человеку не понравится, если преподаватель будет вести себя как студент, он постарался придать своему голосу почтительность, однако дал понять, что они разговаривают как мужчина с мужчиной.

– Да. Очень красивая юная леди и к тому же настоящий художник.

– Правда? Как вы узнали? – заинтересованно спросил Лоркан Грин.

Старик раздулся от гордости.

– Ну, сэр, я сужу по тому, что она у меня заказала, – ничего не подозревая, простодушно ответил он. – Настоящие краски, а не эти современные готовые смеси.

И без всякой задней мысли он уже перечислял все, что купила у него Фредерика.

Лоркан с улыбкой слушал старика, кивая головой и чувствуя, как внутри у него все сжимается. Теперь он был уверен: Фредерика Делакруа купила все, что необходимо для подделки картины, написанной в 1860 году.

– Вы совершенно правы, – наконец сказал Лоркан, и голос его звучал как-то странно. – Такие вещи купил бы художник, работающий в старинной манере. Но я думал, что таких старых вещей уже не существует.

– Но ведь это специальный магазин, сэр. У меня в подвале есть вещи времен знаменитого анималиста Джорджа Стаббса, а это – вторая половина восемнадцатого века, – гордо сказал старик.

Лоркан возвращался домой в плохом настроении. На сиденье машины лежал большой пакет с дорогими средствами для удаления краски с картин. Они могут пригодиться реставратору в его галерее. Так как хозяин магазина оказал ему такую услугу, Лоркан не мог уйти, не отплатив ему за помощь. Лоркан доехал до района Карфакс и вдруг заметил Фредерику. Она промелькнула в толпе. Распущенные каштановые волосы падали на коричневато-оранжевую блузку. Фредерика улыбалась. Лоркан вынужден был свернуть на Хай-стрит – эта система одностороннего движения в Оксфорде просто убийственна, – и поэтому ему удалось только мельком взглянуть на Фредерику.

Лоркан приехал домой, ощущая странное чувство потери. И ужасной злости. Неужели Фредерика совершенно не прислушалась к его словам в пятницу вечером? Ведь он намекал, что ей нужно заботиться о безупречности своей репутации. Черт бы побрал эту женщину, неужели она не поняла намека? Лоркан с шумом захлопнул дверь своего дома на Файв-Майл-драйв, прошел прямо на кухню и налил себе полный бокал выдержанного красного бургундского. Взяв бокал, Лоркан прошел в гостиную, уселся на диван и постарался успокоиться. Положив руку на спинку дивана, он с мрачным видом пил вино, почти не ощущая его вкуса.

– Будь ты проклята, Фредерика, – проговорил он, глядя в потолок. – Я мог бы сделать тебя знаменитой. Выставлял бы все картины, которые ты напишешь.

Он сделал бы для нее не только это, а больше, гораздо больше… Лоркан покачал головой. Нет. Это опасно. Просто невероятно опасно. А кроме того, теперь уже все позади. Мечты, не успев появиться, разбились вдребезги. Лоркан взял телефон и набрал знакомый номер. Инспектор Ричард Брейн из отряда по борьбе с мошенничеством в сфере искусства ответил лишь после шестого звонка.

– Привет, Ричард, – мрачно сказал Лоркан. – У меня есть новости для тебя. Да. Потрясающие! Совершенно потрясающие! Да, одна из студенток.

Он помолчал, слушая Ричарда, глубоко вздохнул и отпил вина.

– Фредерика Делакруа, – убитым голосом произнес Лоркан.

И в душе его все умерло.

Глава 11

Эннис и другие актеры вышли из вагона на вокзале в Оксфорде и стояли на платформе рядом со своим багажом.

– Не похоже на столицу графства, – насмешливо сказал Гордон, исполнитель роли полицейского.

– Дорогой, ты теперь в провинции, – проговорила Джерри, поправляя недавно окрашенные и подстриженные рыжие волосы.

– Ну а я рада побыть некоторое время вдали от Лондона, – как всегда жизнерадостно сказала Джулия. – Только подумать – Оксфорд! Интересно, где же знаменитые «грезящие шпили»?

Джон рассмеялся.

– Это ведь не заповедник, Джулия. Думаю, они рассеяны по всему городу.

Все засмеялись, разобрали багаж и пыхтя стали подниматься по лестнице. Эскалаторов в Оксфорде, очевидно, не существовало.

– Я уж совсем забыл… – едва переводя дух, произнес Норман, – эти радости… турне по провинции.

Эннис предложила поднести один из его чемоданов, на что Норман, как настоящий джентльмен, хоть и в летах, ответил отказом. Актеры решили сообща нанять две машины, чтобы доехать до снятого для них жилья. Болтая без умолку, они быстро погрузились в такси.

Эннис, вытянув шею, разглядывала университетский городок и колледжи с их зубчатыми стенами из светлого котсуолдского камня. Они прибыли в Оксфорд как раз в пору экзаменов, когда студенты, отправляясь в здание, где проходят публичные экзамены, должны надевать черные мантии и шапочки. На улицах можно было увидеть наставников и преподавателей, одетых в мантии самых разных цветов: ярко-красные, пурпурные, изумрудные, голубые, желтые и розовые. У некоторых мантии были на шелковой подкладке и оторочены соболем. В таких одеждах они шли на торжественную церемонию в бывший театр Шелдона, где теперь размещался совет Оксфордского университета.

Такси, в котором ехали артисты, чуть не задело седовласого преподавателя в великолепной мантии, ехавшего на допотопном велосипеде. Джулия сначала испуганно вскрикнула, а потом кокетливо помахала ему рукой. Преподаватель классических языков и литературы из Пембрук-колледжа приветливо улыбнулся очаровательной блондиночке.

– Изумительный город, – выразил общее мнение Гордон, когда они миновали гостиницу «Рэндолф» и Мемориал мучеников.

Справа появились фасады известных старинных колледжей – Св. Иоанна, основанного в 1555 году, и еще более древнего Баллиола, а слева – здание, где находится институт иностранных языков при Оксфордском университете, колледж Блэкфрайарз и новый, открывшийся только в 1965 году колледж Сент-Кросс. Затем они подъехали к Банбери-роуд, на которой среди старинных построек необычно смотрелось современное здание из стекла и бетона – департамент строительства, – и свернули к холмистым окрестностям Хедингтона. Сначала актеры увидели на горизонте высокое белое здание госпиталя имени Джона Радклиффа, потом въехали в городок и кружили по узким боковым улочкам, пока не подъехали к какому-то ничем не примечательному дому. Похоже, раньше это были два одноквартирных дома, которые потом объединили в один.

Скинувшись, актеры оплатили такси и остались стоять на тротуаре перед домом, в котором им предстояло жить. Разочарованно и мрачно смотрели они на дом. Никто не произнес ни слова. Лужайка перед домом заросла сорняками, входная дверь перекосилась, светло-голубая краска на ней облупилась.

– Добро пожаловать в этот облезлый дом, – мрачно пошутила Джерри.

Джон постучал в дверь. Через некоторое время раздался приглушенный шум, и в дверях во всем своем великолепии появилась хозяйка, миссис Клеменс.

С тонкой шеей и неприветливыми карими глазами, миссис Клеменс была похожа на тощего воробышка. На ней был грязный цветастый фартук, в зубах дымилась сигарета.

– Так это вы и есть те самые актеры? – резко спросила она, выпуская изо рта клубы отвратительно пахнущего дыма.

Эннис представила себе эту женщину склонившейся над кастрюлей, в которой она готовит им еду, и желудок у нее сжался от отвращения.

Норман Рикс улыбнулся.

– Да, это мы и есть, мадам, – дружелюбно сказал он. Миссис Клеменс бросила на него подозрительный взгляд.

– Ладно. Ваши комнаты готовы. Каждая на двоих. В доме было полно жильцов. Эннис подумала, что, наверное, в этом городе не так просто найти жилье.

Настроение у нее совсем упало, когда она вошла в комнату, где должна была жить вместе с Джулией. Молодые женщины испуганно огляделись.

– Ах нет, – завопила Джулия. – Она, наверное, решила подшутить над нами!

Однако Эннис поняла, что миссис Клеменс и не думала шутить.

Комната была крошечная. Неровный потолок с двумя низкими выступами, а значит, им придется постоянно быть начеку, чтобы не стукнуться об них головой. Железные складные кровати, какие бывают в кемпингах. Нетрудно догадаться, что обычные односпальные кровати здесь просто не поместились бы. В комнате стоял шкаф, в котором места хватило бы только для шляпы и пальто детского размера. На широком подоконнике, закрывая свет, разместился небольшой комод. От сырости стены комнатушки были в потеках.

– Как ты думаешь, ребята поменяются с нами комнатами? – с надеждой спросила Джулия.

Эннис, лучше Джулии знавшая, что от современных мужчин галантности ждать не приходится, насмешливо фыркнула:

– Как же, размечталась.

Она направилась к одной из кроватей, по дороге стукнувшись головой о потолок, села и тут же вскочила с закачавшегося, готового рухнуть сооружения и снова ударилась о потолок головой. Согнувшись, Эннис вернулась к двери.

– Это просто невозможно, – фыркнула она, потом опустила свой чемодан на пол, задев при этом локтем Джулию.

Джулия вскрикнула от боли. Эннис извинилась.

– Слушай, давай сначала ты распакуешь вещи, а потом я, – предложила Эннис, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. – В этой комнате нам вдвоем не повернуться. Я спущусь вниз и выпью чашку чаю, а потом вернусь и распакую свои вещи.

Но никакого чаю ей получить не удалось. Миссис Клеменс ввела строгий запрет на посещение кухни ее жильцами. Эннис подозревала, что она просто не хотела, чтобы ее постояльцы увидели, в каком состоянии находится кухня. Несмотря на то, что дверь туда была закрыта, по всему дому распространялся мерзкий запах прогорклого жира.

Эннис уже собралась вернуться в свою комнату, когда появилась хозяйка и заявила, что горячей воды мало, ее постоянные жильцы об этом знают, и пусть Эннис скажет остальным актерам, чтобы они не принимали ванну слишком часто. Гостиная оказалась неуютной комнатой со стенами, выкрашенными в отвратительный нежно-розовый цвет. На полу лежал потертый темно-красный ковер. Из дивана и кресел торчала жесткая щетина, от одного ее вида все тело начинало чесаться.