Фредерика удовлетворенно вздохнула и принялась одеваться. Потом она отправилась в обеденный зал колледжа. Она улыбалась официанту, улыбалась своим коллегам-студентам, улыбалась даже портрету первого ректора колледжа, умершего несколько веков назад. Жизнь, без всякого сомнения, прекрасна!

Вчера Фредерика позвонила отцу и попросила его найти дневники одного из их предков, Франсуа Делакруа, который писал о жизни и творчестве художников своего времени.

Хрустя кукурузными хлопьями, Фредерика мысленно переключилась с Лоркана Грина на свой проект. Старый холст был уже полностью очищен и почти высох. Фредерика была готова приступить к работе. А то, что на заднем плане все время мелькал Лоркан Грин, придавало остроты ощущениям. Победить его в творческом соревновании было так волнующе. Лоркан настолько выше ее. У него гораздо больше опыта, он старше, он уверен в себе. И хотя Фредерика чисто по-женски восхищалась им, ей очень хотелось пробить хоть маленькую брешь в его броне.

В пятницу Фредерика должна была пойти на его лекцию. Уже сейчас она представляла, как в большой переполненной аудитории их глаза встретятся, представляла, что его зеленовато-ореховые глаза станут совсем зелеными, как изумруды, и затуманятся, когда она ему улыбнется.

Наконец Фредерика закончила завтрак и пошла в привратницкую за своей корреспонденцией. Она была приятно удивлена, получив так быстро дневники, которые отец отправил ей курьерской почтой. Вернувшись в свою комнату, Фредерика легла на постель и взяла одну из тетрадей.

Фредерика начала читать дневники с того места, где подробно рассказывалось о жизни и работе одного из художников. Прошло уже два часа, а она все еще делала для себя заметки. Оказалось, что холст она очистила именно так, как полагалось.

– Итак, по возрасту и состоянию холста ты не сможешь определить, что это подделка, дорогой Лоркан, – пробормотала она, особенно ласково произнеся его имя. Фредерика чувствовала себя победителем.

Игра, в которую она мысленно играла с Лорканом, была захватывающей. Стоит ли ей показать ему готовую картину, когда та уже будет висеть в «Доме радуги»? Интересно, сможет ли он обнаружить подделку? Нет. Слишком опасно. И все-таки…

Фредерика лежала и читала, забыв об обеде. И вдруг села на кровати, не веря своим глазам. Краски. Ее славный старый прапрапрапрадедушка принялся подробно писать о красках. Она была готова расцеловать его за такое внимание к деталям. Ей никогда бы и в голову не пришло, что можно вот так, на блюдечке, получить рецепт масляных красок начала девятнадцатого века.

Синими чернилами, теперь уже совсем выцветшими, на странице дневника Франсуа Делакруа было написано название лавки. Это была одна из самых старых лавок для художников в Оксфорде. Фредерика слышала о ней, но сама там никогда не была. Она схватила рекламный справочник университета, на последней странице которого была напечатана карта города, посмотрела, где находится лавка, и с улыбкой захлопнула справочник. Она едва могла поверить в свою неожиданную удачу. Конечно, в лавке вряд ли продаются готовые краски того времени. Но теперь у Фредерики был рецепт, и ей ничего не стоит получить нужный состав. Нужно приобрести непрозрачные, почти непрозрачные, прозрачные и почти прозрачные краски. Весь фокус заключается в соотношении ингредиентов. Придется потратить много времени, пока она не будет уверена, что все сделано так, как нужно.

Готовясь к работе, Фредерика узнала, что здесь в Оксфорде, в колледже Св. Джайлза, расположенном недалеко от ее собственного, находится другая картина Форбс-Райта, но еще не видела ее. Знакомство с этой картиной позволит ей лучше понять, как художник наносил краски.

Улыбаясь и напевая себе под нос, Фредерика вышла на улицу, на яркое майское солнце. Нужно спросить администратора, может ли она пожить в общежитии весь следующий месяц. Как и во всех колледжах Оксфорда, в колледже Беды Достопочтенного летом, когда студенты разъезжались на каникулы, помещения сдавались под конференции. Фредерика не хотела, чтобы ее выселили из общежития, пока она не закончит картину. Она не сможет работать дома, потому что ее мать любит всюду совать свой нос.

Фредерика дошла до колледжа Св. Джайлза и там села в такси.


Лоркан проезжал по Вудсток-роуд, стараясь не смотреть в сторону колледжа Беды Достопочтенного. Сегодня утром он ездил на распродажу в один сельский дом и купил скромную маленькую картину – яблоневый сад. Художник не подписал свою работу, но у Лоркана были соображения относительно времени ее написания. Картина была выполнена в манере школы Ньюлина. Когда Лоркан остановился на перекрестке возле колледжа.

Св. Джайлза, мысли его были очень далеки от Фредерики Делакруа. И вдруг он увидел ее, садившуюся в такси. Лоркан изо всех сил сжал руль. Он вспомнил, как нежные губы Фредерики прижимались к его губам. Сердце у него забилось, в чреслах закололо. И, не сознавая, что делает, он поехал за такси.

Оказавшись в старинном пригороде Оксфорда – Холиуэлле, Лоркан почувствовал себя довольно странно: будто он сыщик, выслеживающий красивую женщину. Увидев, что Фредерика вышла из такси перед старой лавкой с грязными, запущенными витринами и громким названием «Торговый центр для художников», Лоркан припарковал машину в сторонке и подошел к лавке. Едва заметная надпись над входом гласила, что лавка открыта в 1799 году.

Сквозь пыльные окна Лоркан рассмотрел, что лавка забита примитивными мольбертами, складными стульчиками и другими вещами, которыми обычно пользуются художники. Мольберты были со встроенными сиденьями и ящиками для кистей и красок, кисти стояли в больших глиняных горшках, палитры на любой вкус лежали на прилавке.

Что Фредерика делает в этой старомодной, расположенной на окраине города лавке для художников? Но Лоркан уже догадывался. Он прохаживался перед магазинчиком, сердясь все больше и больше. На нее. На себя. На инспектора Ричарда Брейна.

Лоркан убеждал себя, что уже забыл тот поцелуй в пятницу вечером. Он убеждал себя, что чувства, охватившие его в тот вечер, совершенно ничего не значат – любой мужчина, находясь рядом с такой красивой женщиной, почувствовал бы то же самое. Лоркан говорил себе, что нужно вернуться в Лондон и забыть ее. Но продолжал выжидать. Как ястреб, кружа в небе, выжидает, когда появится полевая мышь. Им руководит инстинкт, и он не в состоянии отказаться от убийства.


Фредерика ждала, когда вернется владелец, отправившийся в подвал на поиски заказанных ею редких материалов, и рассматривала выставленные в лавке кисти. Здесь было все, что только мог пожелать художник, начиная от дорогих кистей из сибирской норки, которые, сужаясь, заканчивались идеальной черной точкой, до кистей из рыжего соболя, ласки, шерсти козла, верблюда, быка и свиной щетины. Только на кисти Фредерика могла бы истратить здесь больше тысячи фунтов. Когда она продаст свою первую картину Лоркану, то истратит все до последнего пенни на хорошую современную студию, пообещала она себе.

Хозяин лавки, восьмидесятилетний старик, вошел, сияя как медный таз. Фредерике он сразу очень понравился.

– Вот и я, мисс. Если вас не смущает, что раствор уже очень старый, – сказал он, с сомнением глядя на старинную коричневую бутылку.

Имеет ли он право продать ее? Эта бутылка сохранилась только потому, что он слишком стар и ленив, чтобы очистить подвал от старья. Но очаровательная молодая леди улыбнулась ему:

– Нет-нет, очень хорошо. Это как раз то, что мне нужно.

Довольная тем, что удалось приобрести все необходимое, Фредерика заплатила за покупки, содрогнувшись при виде суммы. Придется просить отца увеличить ее содержание на следующий год. В конце концов, он в долгу перед ней! Прижимая к груди сумку, полную дорогих покупок, она вышла из лавки, радуясь, что у нее теперь есть все необходимые ингредиенты, чтобы совершенно точно, до мельчайших деталей воспроизвести краски, которыми пользовался Форбс-Райт.

Фредерика, счастливая от того, что все складывается как нельзя лучше, села в такси и уехала. Она не заметила блондина, который вошел в лавку. Старик – хозяин лавки, услышав звон колокольчика над входной дверью, поднял глаза от прилавка и приветливо улыбнулся посетителю. Он сразу понял, что перед ним истинный джентльмен. В последнее время такие посетители бывали у него очень редко.

– Добрый день, сэр. Сегодня жарко не по сезону, не правда ли? – пробормотал он.

Лоркан улыбнулся и кивнул:

– Добрый день. Совершенно с вами согласен.

В этом восьмидесятилетнем старике Лоркан узнал представителя вымирающей породы настоящих лавочников. Тех, кто досконально знает свое дело. Если он хочет получить нужную информацию, необходимо быть очень осторожным.

– Я научный сотрудник, меня пригласили читать лекции в школе Рескина, – сразу представился Лоркан.

На старика его слова произвели большое впечатление.

– Эта лавка тут уже давно, если судить по надписи снаружи? – спросил Лоркан.

Лицо старика засветилось от гордости.

– Да, мы тут давно, сэр. Мои предки открыли эту лавку в 1799 году. В свое время мы продавали краски всем великим художникам.

– Охотно верю. Думаю, некоторые из моих студентов заходят к вам, – сказал он, стараясь говорить равнодушно.

Старик вздохнул:

– Не так много, как раньше, сэр, к сожалению. Но… – Он повеселел. – На эти вещи должна быть мода. Не сомневаюсь, наступит день, когда мы опять станем популярны.

Лоркан кивнул.

– Я обязательно упомяну о вашей лавке в своей лекции, которую буду читать в пятницу, – пообещал Лоркан.

И он действительно собирался это сделать. Услышав такую приятную новость, старик просиял:

– Неужели, сэр? Большое вам спасибо.

Лоркан улыбнулся.

– Я заметил, что в Оксфорде, – сказал он, наклоняясь ближе к хозяину, который подслеповато помаргивал выцветшими глазками, много очаровательных девушек!

Старик все улыбался.