Кэтрин Тейлор - Лето диких цветов

Когда они оказались у двустворчатой двери, ведущей в отделение интенсивной терапии, навстречу им вышел Филипп Фримен. Его лицо окаменело, когда он взглянул на Джека. Но и следа не осталось от той враждебности, с которой Джек столкнулся во время их последней встречи. Да и Джек больше не чувствовал в душе ревности, которая всего несколько часов назад раздирала его душу. Теперь они были не соперники, они просто беспокоились о женщине, которую любили. Хотя Зои и расторгла помолвку с Филиппом, для него она все еще много значила. Джек уважал его чувства, поэтому кивнул ему.

– Я сейчас подойду, – предупредил Джордж Бивен и остался у дверей, чтобы переговорить с Филиппом.

Дальше Роуз и Джек шагали одни, следуя указаниям медсестры, выдавшей каждому бахилы и голубой халат, который пришлось надеть поверх одежды. Только после этого они смогли войти к Зои.

Она находилась в одноместной палате, полной аппаратуры. Над кроватью и рядом с ней располагались сложные с виду приборы, протянувшие кабели и шланги к телу Зои. Она лежала на кровати неподвижно, бледная, с перевязанной головой и трубкой во рту, через которую производилась искусственная вентиляция легких. Зои выглядела такой хрупкой, что в груди Джека защемило. Он с трудом сдерживал слезы, наворачивающиеся на глаза.

Он не знал, что теперь делать, и обернулся к Роуз, но та бросила в ответ испуганный взгляд. Во время поездки они всякое себе представляли, но увиденное оказалось намного хуже.

Джек знал, что аппараты поддерживают жизнь в теле Зои, но ему казалось, что они делают совершенно противоположное. Казалось, эти трубки и шланги высасывали из нее все жизненные соки, а снаружи оставалась лишь безжизненная оболочка. Эту мысль он не мог вынести. «Она все еще тут, – говорил он себе. – Мне только нужно до нее достучаться».

– Могу я прикоснуться к ней? – спросил он медсестру, которая как раз проверяла какие-то показания на мониторах. Та на секунду заколебалась, но, казалось, почувствовала его отчаяние.

– Возьмите ее за руку, если хотите.

Джек подошел к постели и нежно взял Зои за руку, следя за тем, чтобы не зацепить капельницу, которая была закреплена на тыльной стороне кисти. Ее пальцы показались Джеку ледяными, и от этого его страх только усилился.

– Она очнется? – спросил он сдавленным голосом.

Медсестра подошла к нему сзади и уперлась руками в бока.

– Мы на это надеемся. И чем скорее она очнется, тем лучше. В ближайшие дни мы будем уменьшать искусственную вентиляцию легких и проверять, сможет ли она самостоятельно дышать. Кроме этого на сегодняшний момент ничего сказать нельзя.

Джек тяжело сглотнул.

– Но она будет жить?

Медсестра ничего не ответила, а когда он повернулся к ней, то заметил на ее лице озабоченность.

– Я не стану вам ничего обещать, – ответила она. – Мы делаем все, что в наших силах.

Джек разглядывал лицо Зои, ее красивый профиль.

– Я могу остаться с ней?

Медсестра вновь засомневалась, потом указала на стул, который находился в углу комнаты.

– Можете взять его, если хотите.

Роуз тут же поднесла Джеку стул. Он присел, не выпуская руки Зои, и продолжал смотреть на нее, словно был в состоянии как-то помешать ей уйти из этого мира.

– Ты должна снова проснуться, слышишь? – тихо произнес он и поцеловал ее руку. – Пожалуйста, Зои, очнись!

Ему было все равно, что эти слова слышат Роуз и медсестра. И ему было безразлично, сколько придется здесь сидеть. Он не покинет Зои ни при каких обстоятельствах. На этот раз он останется с ней, чем бы все ни закончилось.

Роуз задумчиво сняла голубой халат и бахилы, вышла в приемный покой. Филиппа Фримена здесь больше не было, но Джордж Бивен сидел на скамье. Он поднялся, когда Роуз показалась в дверях.

– Ваш брат еще у Зои?

Роуз кивнула.

– И я боюсь, что оттуда его никто не сможет вывести, – вздохнув, ответила она.

Время близилось к полуночи, но Джек не отходил от Зои ни на шаг и собирался провести у постели подруги всю ночь, если его никто не выгонит. Он твердо решил, что должен быть рядом с Зои. Роуз не смогла даже убедить Джека в том, чтобы он хоть что-нибудь поел. В конце концов он выпил чай, который ему принесли. Джек продолжал держать Зои за руку и смотрел с таким отчаянием, что у Роуз всякий раз при взгляде на него болела душа.

Она не представляла, сколько Джек еще продержится. Наверное, долго. Она же чувствовала, как устала сама. Роуз хотела остаться здесь ради Джека и Зои, но ожидание изматывало ее, и ей с трудом удавалось не закрывать глаза.

– Думаю, что мне стоит сходить за кофе, – сказала она и зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Вам стоит ненадолго прилечь, – сказал Джордж Бивен. – Вы выглядите так, словно вот-вот заснете на ходу.

Роуз с завистью взглянула на скамейки в приемном покое.

– Может, я действительно немного отдохну, – сказала она, но отец Зои удержал ее, осознав, куда она направляется, чтобы прилечь.

– Это ведь очень неудобно, – заявил он. – Вы могли бы поспать в особняке. Я вас отвезу, если хотите.

Мысль о мягкой постели показалась ей весьма привлекательной. И все же Роуз покачала головой.

– Большое спасибо за предложение, но я лучше останусь здесь.

Она вспомнила о доме, в котором жила последнюю неделю, и вдруг ей в голову пришла мысль, о которой Роуз совершенно позабыла.

– А как, собственно, обстоят дела с продажей особняка? Зои приняла предложение?

Джордж Бивен с удивлением взглянул на нее.

– Вам известно о продаже?

– Да, я об этом случайно узнала, – нерешительно ответила Роуз. – Насколько я поняла, покупатель поставил ультиматум. Зои должна была решиться на продажу до вечера понедельника. Но я не знаю, чем все закончилось.

Отец Зои вздохнул.

– Она отказала, – объяснил он. – Возвращаясь в Лондон, в присутствии Филиппа она поговорила с юристом, который занимался этой сделкой, и отклонила предложение. Филипп рассказал мне об этом. Она не захотела продавать особняк.

Роуз подумала о Саймоне. Если это правда, тогда он, наверное, не знает, что дела у ее подруги плохи. Роуз втайне надеялась, что Саймон все же выяснит это и свяжется с ней просто потому, что Роуз тосковала по его объятиям. Она хотела бы ему все рассказать, довериться ему. Но, конечно же, это были только мечты.

Даже если бы Саймон узнал о случившемся, он точно не объявился бы. Наверняка он оставил время, проведенное с Роуз, далеко позади и больше не вспоминал о своем мимолетном романе.

Она тяжело вздохнула.

– Думаю, я все-таки возьму себе еще кофе, – сказала она и устало побрела к автомату.

– На следующих переговорах вы непременно должны из этого исходить. Вы так не считаете? – Хейзел Каммингс нахмурилась. – Саймон? Вы меня слышите?

Саймон придержал дверь для симпатичной рыжей юристки и прошел вслед за ней в здание суда.

– Да-да, конечно. Это очень хорошая тактика, – согласился он с ней без особого энтузиазма и виновато улыбнулся, когда та сердито взглянула на него. – Вы были великолепны, Хейзел, правда. Вы чудесно подготовились. Мой отец будет очень доволен.

Она вновь радостно улыбнулась, а Саймон разозлился на себя за то, что своим мрачным видом вселял в людей неуверенность. Это был важный день для его молодой коллеги, и он не хотел его испортить.

– Может, перекусим где-нибудь? – спросила она, взглянув на часы, которые висели в фойе суда и показывали половину первого. – Я просто умираю от голода. Кроме того, мы могли бы еще раз обсудить это дело. Ваше мнение для меня очень важно.

– Конечно, – ответил Саймон. Он уже догадывался о том, что она запланировала к следующему заседанию, и о том, что он не обнаружит в этом никаких недостатков.

Хейзел Каммингс работала в конторе «Филдинг и Мейсон» лишь несколько недель и считалась относительно неопытной. Но она была честолюбивой и усердной, никогда не оставляла подготовку к процессу на волю случая. Поэтому отец Саймона впервые доверил ей защиту одного очень важного клиента. Судебный процесс начался сегодня, и Хейзел – как и ожидалось – выступила блестяще. Все же Роберт Филдинг настоял, чтобы Саймон сопровождал ее и поддерживал. И дело тут точно было не в неопытности Хейзел. Скорее, она отвечала всем представлениям его матери об идеальной невестке: девушка была умна, красива, работала в той же сфере и происходила из хорошей семьи. Саймон подозревал, что его мать приложила руку к организации этого «задания». Ведь совсем недавно она расписывала ему Хейзел как достойную вторую половину.

«И, возможно, она была права», – подумал Саймон, поднимая руку, чтобы остановить такси. Может, в самом деле стоит договориться с Хейзел о встрече и познакомиться с ней поближе. Она идеально подходила для его окружения. И ее красивые рыжие волосы напоминали ему о… Роуз.

Саймон внутренне застонал, когда осознал, что снова думает о Роуз. Какого черта он не может перестать сравнивать женщин с Роуз Райли? Что бы он ни делал, его всегда преследовал ее образ, и это изматывало его. Но это наверняка пройдет. Нужно лишь набраться терпения. По другим своим бывшим он никогда долго не горевал по-настоящему. Собственно, он обычно сам становился инициатором разрыва и после этого никогда не просыпался среди ночи с чувством, будто ему чего-то не хватает…

У тротуара остановилось такси, Саймон открыл дверь для Хейзел, пропустив ее вперед, а затем сел рядом. Он назвал водителю адрес расположенного неподалеку заведения, которое всегда посещал, когда находился в лондонском Сити. Это было любимое место встречи сотрудников банков и инвестиционных фирм, которых поблизости находилось в избытке. В полдень здесь царило оживление. Но Саймон знал хозяина лично, поэтому и получил столик для двоих.

Когда подали еду, Хейзел уже увлеченно обсуждала стратегию защиты. А Саймону снова стало тяжело сосредоточиться на ее словах. Он кивал, что-то одобрительно бубнил, но на самом деле почти не слушал ее.