Мама налила мистеру Фишеру грейпфрутовый сок в высокий стакан.

– Свежевыжатый, спасибо твоему старшему сыну, – похвасталась она.

Мистер Фишер осторожно взял стакан. Неудивительно. Никто, кроме Сюзанны, никогда не делал для него свежевыжатый сок.

Но мистер Фишер быстро взял себя в руки. Набил рот яйцами и пробубнил:

– Спасибо еще раз, Лорел, что приехала помочь. Я это очень ценю. – Улыбаясь, обвел нас взглядом. – Ребята здесь не особо-то слушали мои доводы. Я рад, что у меня появился союзник.

Мама все так же благостно ему улыбалась.

– Но я здесь не ради тебя, Адам. Я приехала поддержать мальчиков Бек.

Улыбка сползла с лица мистера Фишера. Он положил вилку на стол.

– Лор…

– Адам, нельзя продавать дом. Ты ведь сам знаешь. Он слишком дорог для ребят. Это было бы ошибкой.

Мама говорила спокойным, рассудительным тоном.

Мистер Фишер перевел взгляд на Конрада, Джереми и снова на маму.

– Я уже все решил, Лорел. Не надо выставлять меня злодеем.

Вздохнув, мама проговорила:

– Я никем тебя не выставляю. Я просто пытаюсь тебе помочь.

Мы с мальчишками застыли в ожидании его ответа. Мистер Фишер изо всех сил старался сохранить хладнокровие, но лицо у него начало багроветь.

– Благодарю тебя, но я все решил. Дом продается. И ты, Лорел, если честно, не имеешь права вмешиваться. Прости. Я понимаю, что благодаря Сюз ты всегда чувствовала себя здесь как дома, но этот дом не твой.

У меня челюсть отвисла. Мельком взглянув на маму, я увидела, что и она заметно покраснела.

– Я это прекрасно помню, – выдавила она. – Этот дом принадлежал исключительно Бек. Он всегда был для Бек домом. Ее самым любимым местом на земле. Именно поэтому его надо оставить мальчикам.

Мистер Фишер встал и отодвинул стул.

– Я не собираюсь с тобой об этом спорить, Лорел.

– Адам, сядь! – велела мама.

– Нет уж, спасибо.

У мамы из глаз уже практически сыпались искры.

– Я сказала, сядь, Адам! – Он оторопело на нее уставился – как и все мы. – Дети, вон из кухни! – приказала она нам.

Конрад открыл рот, чтобы возразить, но, увидев выражение ее лица и то, как его отец снова рухнул на стул, передумал. Мне же не терпелось поскорее оттуда убраться. Мы, толкаясь, покинули кухню и, поднявшись, уселись на верхних ступеньках, до предела напрягая слух.

Долго ждать не пришлось.

– Какого черта, Лорел?! – разразился тирадой мистер Фишер. – Ты что, серьезно считала, что стоит на меня наехать, и я передумаю?

– Прости меня, но иди ты в задницу!

Я заткнула себе рот ладонью, а Конрад с горящими глазами восхищенно качал головой. Джереми же, напротив, выглядел так, словно вот-вот расплачется. Я протянула руку и сжала его ладонь. Он попытался вывернуться, но я только крепче в него вцепилась.

– Для Бек не было ничего дороже этого дома. Как ты не можешь за своим собственным горем разглядеть, что он значит для мальчиков? Он нужен им. Он им нужен! Мне не верится, что ты способен на такую жестокость, Адам.

Он не ответил.

– Это ее дом. Не твой. Не заставляй меня идти на крайние меры, Адам. Потому что я не отступлюсь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дом достался мальчикам Бек.

– И что же ты сделаешь, Лор? – устало спросил мистер Фишер.

– Все, что потребуется.

– Она здесь повсюду, – донесся до нас сдавленный голос мистера Фишера. – Повсюду.

Он, возможно, заплакал. Мне стало почти жаль его. Маме, наверное, тоже, потому что она заговорила чуть мягче:

– Я знаю. Но, Адам, ты был никчемным мужем. А она все равно тебя любила. Очень любила. И приняла тебя назад. Я пыталась ее отговорить, бог свидетель. Но она не послушала, потому что, если уж она кого для себя выбрала, то все. А она выбрала тебя, Адам. Так заслужи эту честь. Докажи, что я не права.

Что он ответил, я не разобрала. Услышала только мамино:

– Сделай это ради нее, хорошо? Я больше ни о чем не прошу.

Я подняла глаза на Конрада, он, ни к кому особенно не обращаясь, прошептал:

– Лорел – просто чудо.

Я ни разу не слышала, чтобы кто-то так называл мою маму, особенно Конрад. Я бы никогда не назвала ее «чудом». Но в ту минуту я была с ним полностью согласна. Моя мама – настоящее чудо.

– Она чудо, – повторила за ним я. – И Сюзанна тоже.

Он минуту разглядывал меня, а потом встал и ушел к себе в спальню, не дожидаясь, что еще скажет отец. Это лишнее. Моя мама победила. У нее получилось.

Немного погодя мы с Джереми решили, что буря миновала и можно спуститься. Мама с мистером Фишером чинно пили кофе. У мистера Фишера глаза покраснели и опухли, а мама глядела на нас ясным взором победителя.

– Где Конрад? – заметив нас, спросил мистер Фишер.

Сколько раз я слышала от него этот вопрос? Сотни. Миллионы.

– Наверху, – отчеканил Джереми.

– Джер, сходи за ним, пожалуйста.

Джереми поколебался и неуверенно глянул на мою мать, та кивнула. Он взвился по ступеням и через несколько минут вернулся с Конрадом. Тот настороженно взирал на отца.

– Предлагаю тебе сделку, – начал мистер Фишер. Вот он – вершитель судеб, торговец. Знакомая картина. Он обожает сделки. С нами, детьми, он раньше торговался постоянно. Например, обещал свозить нас на картинг, если мы выметем песок из гаража. Или взять мальчишек на рыбалку, если они вычистят ящики для снастей.

– Чего ты хочешь? – недоверчиво осведомился Конрад. – Весь мой траст?

Мистер Фишер скрипнул зубами.

– Нет. Я хочу, чтобы завтра ты вернулся в колледж. Сдал экзамены. Сделаешь – и дом твой. Твой и Джереми.

Джереми ликующе вскрикнул.

– Да! – крикнул он. Протянул руки к отцу и по-мужски его обнял, мистер Фишер похлопал сына по спине.

– В чем подвох? – насторожился Конрад.

– Без подвоха. Но результаты должны быть хотя бы удовлетворительными. Никаких «провалов». – Мистер Фишер гордился тем, что никогда не шел на уступки. – Договорились?

Конрад все не решался. Я сразу поняла, что его смущает. Он не хотел оставаться перед отцом в долгу. Даже если взамен получал желаемое, то, ради чего сюда приехал. От отца ему не хотелось ничего.

– Я не готовился, – сказал он. – Возможно, не выйдет.

Конрад прощупывал отца. Не было еще такого, чтобы у него «не вышло». Отметок ниже, чем «хорошо», он никогда не получал. Да и те крайне редко.

– Тогда сделка отменяется. Вот мои условия.

– Кон, да соглашайся, чувак. Мы поможем тебе подготовиться. Правда, Белли? – заторопил брата Джереми.

Конрад взглянул на меня, я – на маму.

– Можно, мам?

Та кивнула.

– Можешь остаться, но чтобы завтра была дома.

– Соглашайся, – повернулась я к Конраду.

– Ладно, – наконец сдался он.

– Тогда по рукам, как настоящие мужчины? – протянул ему ладонь мистер Фишер.

Конрад неохотно пожал отцу руку. Мама перехватила мой взгляд и произнесла одними губами: «Как настоящие мужчины». Наверняка подумала: «Вот женофоб!» Но какая разница? Мы победили.

– Спасибо, пап, – сказал Джереми. – Правда, спасибо.

Они с отцом опять обнялись, и мистер Фишер заспешил:

– Мне пора возвращаться в город. Спасибо, – кивнул он мне, – что помогаешь Конраду, Белли.

– Не за что, – пробормотала я. И действительно не знала, за что он меня благодарит, ведь я ничего такого не сделала. Моя мама за полчаса помогла Конраду больше, чем я за все время нашего знакомства.


После ухода мистера Фишера мама принялась мыть грязную посуду. Я не отставала: загружала тарелки и приборы в посудомойку. На секунду положила голову маме на плечо.

– Спасибо, – сказала.

– Пожалуйста.

– Классно ты его вздрючила, мам.

– Следи за языком, – одернула она меня, но у самой уголки губ поползли вверх.

– Кто бы говорил…

Домывали посуду мы молча, мама как-то погрустнела, видимо, задумалась о Сюзанне. Мне очень хотелось сказать что-нибудь, чтобы прогнать эту грусть, но иногда нужные слова просто не находятся.


Проводить мою маму мы вышли все втроем.

– Мальчики, вы завтра привезете ее домой? – уточнила мама, закидывая сумку на пассажирское сиденье.

– Однозначно, – подтвердил Джереми.

– Лорел, – подал голос Конрад. Он помолчал. – Ты ведь еще приедешь?

Мама удивленно оглянулась на него. Ее растрогала его просьба.

– Тебе нужна компания такой старушки? – переспросила она. – Конечно, приеду, только позовите.

– Когда? – не унимался Конрад. И выглядел он таким ранимым, совсем мальчишкой, что у меня сердце сжалось.

Мама, наверное, почувствовала примерно то же, потому что протянула руку и прикоснулась к его щеке. Ей, вообще-то, не свойственны такие сантименты. На нее это не похоже. Зато похоже на Сюзанну.

– До конца лета приеду. И приготовить дом к концу сезона тоже.

Мама села за руль. Надела очки от солнца, опустила окно, выезжая на дорогу, помахала нам на прощание.

– До скорого! – крикнула.

Джереми помахал в ответ.

– До скорого, – вторил Конрад.


Мама однажды рассказывала, что Конрад, когда был совсем маленьким, называл ее «своей Лорой».

– Где моя Лора? – спрашивал он, разыскивая ее по дому.

Мама говорила, он ходил за ней повсюду, даже в ванную увязывался. Называл ее своей девушкой и приносил крабиков и морские ракушки, складывая их к ее ногам. Услышав это, я подумала: «Чем бы я только ни пожертвовала, чтобы Конрад Фишер называл меня своей девушкой и дарил ракушки?»