– Иди помоги!

Он подошел и окинул взглядом ящики с пивом и спиртное.

– Рон?

– Ага. – Я подхватил два ящика и передал их Кону. – У нас сегодня вечеринка.

Глава 27

После ухода мистера Фишера и ссоры мальчишек я поднялась в свою спальню и долго не выходила. Не хотелось застать возвращение Джереми: вдруг они с Конрадом начнут по второму кругу? В отличие от нас со Стивеном, эта парочка почти не ссорилась. За все время, что их знаю, они цапались от силы раза три. Джереми всегда считал Конрада героем, а тот всегда считался с братом. Вот такая математика.

Я решила пошарить в ящиках комода и в гардеробе, на случай, если там остались мои вещи. Мама очень строго следила, чтобы мы ничего не оставляли, уезжая в конце лета. Но кто знает? Почему бы не проверить? Мистер Фишер, наверное, велит грузчикам просто выкинуть все наше барахло.

В ящике письменного стола я обнаружила старую тетрадку со времен моего увлечения «Шпионкой Гарриет». Тетрадка была разрисована розовым, зеленым и желтым маркерами. С ней я день-деньской таскалась за мальчишками, записывая чуть ли не каждый шаг, пока наконец не довела Стивена до белого каления, и он не пожаловался маме.

Я открыла тетрадь:

«28 июня. Застукала Джереми, когда он танцевал перед зеркалом. Он-то думал, его никто не видит. Вот не повезло ему!

30 июня. Конрад съел весь синий фруктовый лед, хотя ему нельзя. Но я не ябедничала.

1 июля. Стивен пнул меня ни за что ни про что».

И так далее. К середине июля мне надоело, и я бросила это занятие. Я тогда была настоящей «прилипалой». В восемь лет я была бы счастлива участвовать в этом последнем приключении, была бы рада, что провожу время с мальчишками, тогда как Стивену пришлось остаться дома.

Отыскалось еще несколько ненужных мелочей вроде полупустого тюбика с вишневым блеском для губ и пары пыльных резинок для волос. На полке стояли старые книжки Джуди Блум, а за ними прятались романы Вирджинии Эндрюс. Все это я, пожалуй, оставлю здесь.

Единственное, что я обязана взять с собой, – это Джуниора Минта, моего плюшевого белого медведя, того самого, которого Конрад выиграл для меня сто лет назад на пляжной ярмарке. Я не могла позволить, чтобы Джуниора выбросили, как какой-нибудь мусор. Когда-то он много для меня значил.

Я сидела в спальне и разглядывала свои старые вещи. Нашелся еще один предмет, который стоило забрать. Игрушечный телескоп. Помню день, когда папа мне его купил. Его продавали в одном из антикварных магазинчиков на пляже, очень дорого, но папа сказал, что у меня должен быть такой телескоп. Я в то время очень увлекалась звездами, кометами и созвездиями, и он думал, что я стану астрономом. Увлечение оказалось мимолетным, но подарило много веселых открытий. Мне нравилось, как папа тогда на меня смотрел, словно я пошла в него, папина дочка.

Он иногда и теперь так на меня смотрит: когда я прошу соус табаско в ресторане или включаю новостной радиоканал, не дожидаясь, пока он попросит. Соус я люблю, новости – не очень. Их я включаю только для того, чтобы польстить его гордости.

Я рада, что мой отец не мистер Фишер. Мой бы ни за что не повысил на меня голос, не выругался и не рассердился бы из-за разлитого сока. Не такой он человек. Я никогда в полной мере не ценила того, какой он человек.

Глава 28

Папа почти не приезжал в летний дом – может, на выходные в августе, но не более того. Я никогда не задумывалась почему. Однажды на выходные приехали сразу и папа, и мистер Фишер. Как будто они закадычные друзья и у них много общего. Да их рядом не поставишь! Мистер Фишер любит болтать, он болтает и болтает без умолку, а мой папа говорит, только если ему есть что сказать. Мистер Фишер не пропускает ни одного выпуска спортивных новостей, тогда как папа вообще редко смотрит телевизор, а когда смотрит, то точно не спорт.

Родители решили поехать в какой-то шикарный ресторан в Дайерстауне. Там был небольшой танцпол, а по субботам играла живая музыка. Я с трудом представляла своих родителей на танцевальной площадке. Я никогда не видела, чтобы они танцевали, а вот Сюзанна с мистером Фишером наверняка танцевали постоянно. Однажды я это видела сама, в гостиной. Конрад, помню, тогда покраснел и отвернулся.

Я лежала на животе на постели Сюзанны и наблюдала, как они с мамой наряжаются в ванной.

Сюзанна уговорила маму надеть одно из своих платьев: красное с глубоким декольте.

– Ну как, Бек? – колебалась мама. Было видно, что в платье ей неуютно. Она обычно носила брюки.

– Ты восхитительно выглядишь! По-моему, тебе стоит его оставить. Красный – твой цвет, Лор.

Сюзанна завивала ресницы и поэтому смотрела в зеркало широко распахнутыми глазами. Когда они уедут, я тоже потренируюсь завивать ресницы щипчиками. У моей мамы таких нет. Я наизусть знаю содержимое ее косметички, пластиковой зеленой сумочки, полученной в подарок за покупку косметики «Clinique». Бальзам для губ «Burt’s Bees», карандаш для глаз кофейного цвета, розовый с зеленым тюбик туши «Maybelline» и флакон тонального крема от загара. Скукотища.

А вот косметичка Сюзанны – настоящая сокровищница: темно-синий чемоданчик из змеиной кожи с тяжелой золотой пряжкой и ее инициалами. А внутри всевозможные баночки и палетки с тенями для глаз, кисточки и пробники духов. Сюзанна никогда ничего не выбрасывала. Я обожала все это перебирать и раскладывать аккуратными рядами по цвету. Иногда Сюзанна отдавала мне помаду или пробник теней, что-нибудь не слишком темное.

– Белли, хочешь накрашу тебе глаза? – спросила Сюзанна.

Я тут же села.

– Да!

– Бек, только, пожалуйста, не надо снова рисовать ей эти развратные глаза, – попросила мама, проводя расческой по своим влажным волосам.

Сюзанна скорчила гримасу.

– Они называются «смоки айс», дымчатые, Лор.

– Да, мам, дымчатые, – подхватила я.

Сюзанна поманила меня пальцем.

– Поди сюда, Белли.

Я юркнула в ванную и уселась на столешницу. Я очень любила так сидеть, болтая ногами и слушая их разговоры, будто я с ними на равных.

Сюзанна окунула щеточку во флакончик с черной подводкой.

– Закрой глаза, – приказала она.

Я подчинилась, и Сюзанна провела щеточкой по моим ресницам и умело растушевала подводку подушечкой большого пальца. Затем нанесла тени, и я взволнованно заерзала. Я обожала, когда Сюзанна делала мне макияж, и всегда с нетерпением ждала возможности увидеть результат.

– Вы с мистером Фишером сегодня потанцуете? – спросила я.

– Не знаю, – рассмеялась Сюзанна, – может быть.

– Мам, а вы с папой?

Мама тоже рассмеялась.

– Не знаю. Наверное, нет. Твой отец не любит танцевать.

– Папа такой скучный.

Я попыталась изловчиться и мельком глянуть на свое новое лицо. Но Сюзанна положила руки на мои плечи и повернула меня к себе.

– Он не скучный, – возразила мама. – У него просто другие интересы. Тебе же нравится, когда он показывает созвездия?

– Ну да, – пожала я плечами.

– А еще он очень терпеливый и всегда тебя выслушает, – напомнила мама.

– Да. Но при чем тут это? Я ведь о другом говорю.

– Пожалуй, ни при чем. Но так ведут себя хорошие отцы, а я считаю, что он очень хороший отец.

– Конечно, хороший, – поддакнула Сюзанна, и они с мамой обменялись взглядами поверх моей головы. – Смотри.

Я развернулась и посмотрела в зеркало. Глаза у меня стали ну очень дымчатыми, серыми и загадочными. Словно это мне пора на танцы.

– Видишь, она вовсе не развратно выглядит, – торжествующе заявила Сюзанна.

– А так, будто ей поставили фингал, – парировала мама.

– Вот и нет! Я выгляжу загадочно. Как графиня. – Я соскочила со столешницы. – Спасибо, Сюзанна.

– Всегда пожалуйста, милая.

Мы обменялись воздушными поцелуями, как две элегантные дамы перед обедом. Сюзанна взяла меня за руку и подвела к комоду.

– Белли, у тебя превосходный вкус, – сказала она, подавая мне свою шкатулку с драгоценностями. – Поможешь мне выбрать украшения для сегодняшнего вечера?

Я села с деревянной коробочкой на кровать и стала осторожно перебирать содержимое. Вскоре я нашла, что искала: длинные опаловые серьги и опаловое кольцо из комплекта.

– Надень вот это.

Я протянула ей на ладони украшения. Сюзанна послушно их взяла.

– По-моему, они не очень идут к наряду, – сказала мама, наблюдая, как Сюзанна застегивает сережки.

Оглядываясь назад, мне кажется, что серьги и правда не подходили. Но я так любила этот опаловый комплект. Я восторгалась им. Поэтому сказала:

– Мам, что ты понимаешь в моде?

И сразу же прикусила язык – вдруг она рассердится? – Но что вырвалось, то вырвалось. В конце концов, это правда. Моя мать разбирается в драгоценностях ничуть не больше, чем в косметике.

Но Сюзанна рассмеялась, и мама тоже.

– Спустись вниз, графиня, и передай мужчинам, что через пять минут можно выезжать, – велела она.

Я спрыгнула с кровати и присела в глубоком реверансе.

– Слушаюсь, матушка.

Они рассмеялись.

– Беги, чертенок, – поторопила мама.

Я побежала вниз. Ребенком я никуда не ходила, только бегала.

– Они почти готовы, – прокричала я.

Мистер Фишер показывал папе свою новую удочку. При виде меня папа вздохнул с облегчением.