– Но, пап, ты никогда не запрещал, – вдруг вмешался Конрад. На щеке у него темнело пятно от шоколадного мороженого.

Мистер Фишер развернулся к старшему сыну.

– Что?

– Ты никогда не запрещал. Мы знали, что его нельзя трогать, но, если разобраться, ты нам никогда не запрещал, – спокойно сказал Конрад, хотя вид у него был испуганный.

Мистер Фишер замотал головой и снова повернулся к Джереми.

– Марш умываться! – резко бросил он. Он явно смутился.

Сюзанна яростно взглянула на мужа и увела Джереми в ванную. Мама протирала столешницы, она напрягла спину и расправила плечи.

– Стивен, отведи сестру в ванную! – произнесла она не терпящим возражений голосом, и Стивен схватил меня за руку и потащил вверх по лестнице.

– Как думаешь, я сильно влипла? – спросила я брата.

Он бесцеремонно вытер мне щеки влажным комком туалетной бумаги.

– Да, но не так сильно, как мистер Фишер. Мама ему тот еще втык даст.

– А что это значит?

Стивен пожал плечами.

– Да так, слышал однажды. Значит, это он влип.

Отмыв мое лицо, мы прокрались в прихожую. Мама ругалась с мистером Фишером.

– У тебя, Адам, задница вместо головы! – рявкнула наша мама, и мы со Стивеном уставились друг на друга круглыми глазами.

Я хотела воскликнуть, но Стивен зажал мне рот ладонью и потащил наверх, в комнату мальчишек. Он закрыл за нами дверь, глаза его блестели от возбуждения. Мама обзывала мистера Фишера.

– Мама сказала, что у него задница вместо головы, – объявила я. Я понятия не имела, как такое может быть, но звучало забавно. Я представила на шее мистера Фишера огромную глазастую задницу. И хихикнула.

До чего же это все нас будоражило и пугало. Ни одного из нас никогда по-настоящему не ругали в летнем доме. Ну разве что самую малость. Здесь у нас, по большому счету, была зона всепрощения.

В Казенсе мамы относились к правилам снисходительно. Если дома Стивена ждала колоссальная взбучка, посмей он перечить, здесь наша мама, казалось, этого почти не замечала. А все, возможно, оттого, что в Казенсе мы, дети, переставали быть центром вселенной. У мамы появлялись другие дела: она сажала цветы в горшках и ездила с Сюзанной в картинные галереи, рисовала и читала книги. Ей было некогда сердиться или раздражаться. Мы уже не занимали все ее внимание.

Я считала, что это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что нам многое сходило с рук. Если мы гуляли на пляже после отбоя и съедали вдвое больше десерта, никого это особо не волновало. Плохо, потому что у меня возникало смутное ощущение, что здесь мы со Стивеном не так уж важны, что здесь нашу маму занимают другие мысли: воспоминания, к которым мы не имеем отношения, жизнь до того, как появились мы. А еще ее тайная внутренняя жизнь, где нас со Стивеном вообще не существует. Так же, как, уезжая куда-то без нас, она – я знаю – по нам не скучает и почти о нас не думает.

Мне страшно это не нравилось, но такова правда. У наших матерей была другая, отдельная от нас жизнь. Пожалуй, и у нас, детей, тоже.

Глава 25

Когда Джереми с Конрадом показались в конце пляжа, неся доски под мышками, у меня мелькнула безумная мысль, что надо их как-то предупредить. Свистнуть или вроде того. Но свистеть я не умею, да и поздно уже.

Ребята сложили доски у дома, поднялись по ступенькам и только тогда заметили нас. Конрад напрягся всем телом, а Джереми отчетливо выругался себе под нос.

– Привет, пап, – поздоровался он затем во весь голос. Конрад протиснулся мимо нас сразу в дом.

Мистер Фишер пошел за ним, мы с Джереми переглянулись. Он наклонился ко мне и сказал:

– Может, развернешь машину, а я сбегаю за шмотками, и двинем отсюда, пока не поздно?

Я прыснула, но тут же прикрыла рот рукой. Вряд ли мистер Фишер оценит мой смех, когда тут такое серьезное дело. Я встала, потуже затянула вокруг себя полотенце, и мы тоже вошли внутрь.

Конрад и мистер Фишер стояли на кухне. Конрад, не глядя на отца, открывал банку пива.

– Какого дьявола вы, дети, пытаетесь этим добиться? – спросил мистер Фишер. Его голос неестественно гулко разнесся по всему дому. Мистер Фишер окинул взглядом кухню и гостиную.

– Пап… – начал Джереми.

Мистер Фишер посмотрел прямо на него и проговорил:

– Сэнди Донатти позвонила мне и рассказала, что произошло. Ты должен был отвезти Конрада в колледж, а не оставаться здесь и… и веселиться, мешая продаже.

Джереми моргнул.

– Кто такая Сэнди Донатти?

– Наш агент по недвижимости, – отозвался Конрад.

Я сообразила, что стою с разинутым ртом. Закрыла рот и крепко обхватила себя руками, стараясь сделаться незаметной. Может, нам с Джереми еще не поздно «двинуть отсюда»? Может, тогда он не узнает, что я уже слышала о продаже дома? Спасет ли меня то, что я узнала об этом всего пару часов назад? Едва ли.

Джереми перевел взгляд на Конрада, затем снова на отца.

– Не знал, что у нас есть агент по недвижимости. Ты не говорил, что продаешь дом.

– Я говорил, что есть такая вероятность.

– Ты ни разу не сказал, что уже его продаешь.

– Неважно. Ничего с ним отец не сделает, – встрял Конрад, обращаясь к брату. Он спокойно отхлебнул из банки, пока мы молча ждали объяснения. – Это не его дом. Не ему и продавать.

– Нет, мой, – тяжело дыша, произнес мистер Фишер. – Я ведь не ради себя это делаю. Мальчики, эти деньги для вас.

– По-твоему, мне нужны эти деньги? – Конрад наконец обратил на отца холодный взгляд. Голос его ничего не выражал. – Я не такой, как ты. Плевать я хотел на деньги. Мне нужен дом. Мамин дом.

– Конрад…

– Ты не имеешь права здесь находиться. Тебе лучше уйти.

Мистер Фишер сглотнул, отчего его кадык заходил вверх-вниз.

– Нет, я не уйду.

– И передай Сэнди, чтобы не утруждалась сюда возвращаться. – Конрад произнес «Сэнди» так, словно это оскорбление. Каковым, пожалуй, его и считал.

– Я ваш отец, – хрипло выговорил мистер Фишер. – И ваша мать поручила это решение мне. Она бы сама этого хотела.

Толстый без единой щербинки панцирь Конрада треснул, и дрожащим голосом он произнес:

– Не смей говорить мне о том, чего бы она хотела.

– Она моей женой была, черт подери! Я ее тоже потерял.

Может, и так, но в ту секунду слова мистера Фишера стали для Конрада последней каплей. Он взорвался: врезал кулаком по ближайшей стене. Я вздрогнула. Удивительно, что в стене не осталось дыры.

– Ты ее не терял. Ты ее бросил. Ты ни малейшего понятия не имеешь о том, чего бы она хотела. Тебя никогда не было рядом. Из тебя вышел поганый отец, а муж – еще поганее. Так что не притворяйся, что теперь ради нас стараешься! Ты все только портишь!

– Кон, замолчи. Заткнись, а? – подал голос Джереми.

Конрад развернулся и заорал:

– Ты все еще его защищаешь? Вот почему мы тебе не сказали!

– Мы? – повторил Джереми и посмотрел на меня. Его ошеломленный взгляд пронзил меня насквозь.

Я начала оправдываться, но успела сказать лишь:

– Я только сегодня узнала, клянусь…

Дальше меня перебил мистер Фишер:

– Больно не только тебе, Конрад. Как ты можешь так со мной разговаривать?

– Еще как могу.

В комнате повисла гробовая тишина. Мистер Фишер пришел в такую ярость, что, казалось, готов был ударить Конрада. Они стояли, сцепившись взглядами, но я знала, что Конрад не отступит.

Первым отвел глаза мистер Фишер.

– Грузчики приедут еще раз, Конрад. Дом продается. И твои капризы ничего не изменят.

Вскоре мистер Фишер ушел. Он сказал, что вернется утром, и его обещание не предвещало ничего хорошего. Сам он остановился в городской гостинице. Ему, очевидно, не терпелось поскорее убраться из дома.

Мы остались стоять на кухне, никто не решался произнести ни слова. Особенно я. Мне вообще там быть не полагалось. Мне в кои-то веки захотелось очутиться дома, с мамой, Стивеном и Тейлор, подальше от всего этого.

Первым заговорил Джереми.

– Поверить не могу, что он действительно продает дом, – пробормотал он, почти про себя.

– Уж поверь, – сурово отозвался Конрад.

– Почему ты мне не сказал? – допытывался Джереми.

Конрад глянул на меня, прежде чем ответить.

– Не думал, что тебе стоит знать.

Джереми сощурил глаза.

– Что за фигня, Конрад? Это и мой дом.

– Джер, да я сам только узнал. – Конрад оперся на один из шкафчиков, низко повесив голову. – Я забирал из дома кое-какую одежду. Эта агентка по недвижимости, Сэнди, позвонила и оставила сообщение на автоответчике, что, дескать, грузчики приедут и заберут упакованные вещи. Я смотался в колледж, прихватил свои шмотки и сразу сюда.

Конрад бросил все, включая колледж, чтобы приехать в летний дом, а мы все это время думали, что он балбес, которого надо спасать. Когда на самом деле спасением занимался он.

Меня кольнула совесть: мне даже в голову не пришло, что у Конрада могли быть веские причины для бегства. Джереми наверняка ощутил те же угрызения. Мы переглянулись, и я поняла, что мы думаем об одном и том же. Затем он, наверное, вспомнил, что злится и на меня, и отвернулся.

– Значит, все, да? – подвел итог Джереми.

Конрад ответил не сразу. Затем поднял голову и подтвердил:

– Вроде как.

– Что ж, ты отлично справился, Кон.

– А что я могу один? – рявкнул Конрад. – Ты-то мне не помогал.