Дженни Хан - Лето без тебя – не лето

– Подождите, – кричал он, хлопая шлепками по тротуару.

Девочки, не оглядываясь, ускорили шаг.

В первую очередь я зашла в супермаркет. Раньше я могла торчать здесь часами, раздумывая у витрины с конфетами. Выбор каждого сорта, казалось, имел судьбоносное значение. Мальчишки сгребали конфеты в пакет без разбору: ковшик того, пригоршню сего. А я подходила к вопросу вдумчиво: десяток крупных мармеладных рыбок, пять молочных шариков в глазури, средний ковшик грушевых драже… Я решила тряхнуть стариной и набрала кулечек. Арахис в шоколаде для Джереми, шоколадные батончики для Конрада и, хоть его здесь и не было, лимонные драже для Стивена. Этакий конфетный мемориал, дань уважения Казенсу нашего детства, когда выбор конфет был самым значительным и приятным событием дня.

Дожидаясь у кассы своей очереди, я вдруг услышала:

– Белли?

Я обернулась. Позади стояла Морин О’Райли, владелица магазина «Дамские шляпы Морин». Она старше моих родителей, ей почти шестьдесят, но она была приятельницей мамы и Сюзанны. И очень серьезно относилась к своим шляпам.

Мы обнялись, от нее пахло все так же: растительным мылом для очистки дерева.

– Как твоя мама? Как Сюзанна? – спросила она.

– У мамы все хорошо, – сказала я и шагнула ближе к кассе, подальше от Морин.

Она шагнула следом.

– А у Сюзанны?

Я откашлялась.

– Ее болезнь вернулась. Она умерла.

На смуглом лице Морин отразилось смятение.

– Я не знала. Какая жалость! Я ее так любила. Когда?

– В начале мая.

Моя очередь почти подошла, еще чуть-чуть и можно будет уйти и закончить этот разговор.

Морин сжала мою ладонь, и моим первым порывом было поскорей выдернуть руку, хотя Морин мне всегда нравилась. До чего же противно стоять в магазине и обсуждать смерть Сюзанны, словно городскую сплетню. Это же Сюзанна!

Морин, должно быть, что-то почувствовала, потому что отпустила мою руку.

– Жаль, что я об этом не слышала. Пожалуйста, передай мои соболезнования мальчикам и своей маме. И, Белли, заходи как-нибудь в гости в мой магазин. Снимем с тебя мерку. Пора тебе обзавестись шляпой, думаю, с лентой будет в самый раз.

– Я никогда не носила шляпы, – сказала я, шаря по карманам в поисках кошелька.

– Пора уже, – повторила Морин. – Чтобы подчеркнуть твои достоинства. Заходи, я тебе что-нибудь подберу. В подарок.

После этого я прогулялась по городу, заглянула в книжный магазин и в лавку с товарами для серфинга. Я бродила без всякой цели, изредка опуская руку в кулек с конфетами. Я не хотела столкнуться еще с кем-нибудь, но и возвращаться домой не торопилась. Конрад не хотел меня видеть. Неужели из-за меня станет только хуже? Как он на меня смотрел… Увидеть его вновь оказалось гораздо тяжелее, чем я предполагала. Как и вновь войти в этот дом. В миллион раз тяжелее.

Когда я привезла домой сэндвичи в промасленном бумажном пакете, Джереми с Конрадом пили пиво на задней веранде. Солнце уже висело над горизонтом, обещая прекрасный закат.

Я бросила ключи и пакет на стол и упала в шезлонг.

– Передайте мне пиво, – попросила я. Не потому, что мне так уж нравится пиво. Не нравится. А для того, чтобы присоединиться к компании, потому что пара банок пива на веранде хотя бы чуть-чуть, но сблизила их. Как и в старые добрые времена я лишь хотела, чтобы со мной считались.

Я ожидала, что Конрад сверкнет на меня глазами и скажет, что нет, не передаст он мне никакого пива. Когда он промолчал, я с удивлением ощутила укол разочарования. Джереми протянул руку к холодильнику и бросил мне банку. А затем подмигнул.

– С каких пор наша Белли-Кнопка употребляет алкоголь?

– Мне почти семнадцать, – напомнила я ему. – Тебе не кажется, что я уже выросла из этого прозвища?

– Я в курсе, сколько тебе лет, – ответил Джереми.

Конрад сунул руку в бумажный пакет, вытащил сэндвич и с жадностью впился в него зубами. Он, возможно, целый день ничего не ел.

– На здоровье, – заметила я. Не удержалась. С тех пор как я вернулась, он ни разу не взглянул в мою сторону. Я хотела, чтобы он меня заметил.

Он хмыкнул в знак благодарности, а Джереми бросил на меня предостерегающий взгляд. Как бы говоря: «Не зли его, он только успокоился».

Телефон Джереми завибрировал на столе, но Джер не двинулся с места.

– Я не уеду отсюда. Так ему и передай, – сказал Конрад.

Я вскинула голову. То есть как не уедет? Никогда? Я уставилась на Конрада, но его лицо, как обычно, ничего не выражало.

Джереми встал, взял телефон и скрылся в доме, закрыв за собой дверь. Впервые мы с Конрадом остались наедине. В воздухе повисло тягостное молчание, и я задумалась, сожалеет ли он о том, что наговорил днем. Задумалась, стоит ли мне что-то сказать, попытаться наладить отношения. Но что я скажу? Я сомневалась, что слова могут что-то исправить.

Поэтому я и не пыталась. Вместо этого я вздохнула и откинулась в шезлонге, пережидая тягостный момент. Небо стало золотисто-розовым.

Мне подумалось, что нет ничего прекрасней этого, что вот именно этот закат в десятки раз красивее чего угодно на земле. Я буквально ощутила, как напряжение прошедшего дня покинуло меня и растворилось в океане. Мне хотелось запомнить это мгновение на случай, если я больше сюда не вернусь. Никогда не знаешь заранее, что в последний раз видишь какое-нибудь место. Или человека.

Мы сидели и смотрели телевизор. Джереми больше не порывался говорить с Конрадом, и никто не упоминал ни колледж, ни мистера Фишера. Может, Джереми снова ждал, когда они останутся одни?

Я демонстративно зевнула.

– Как я устала, – сказала я, ни к кому не обращаясь.

А сказав, поняла, что не солгала. Я действительно очень устала. Прошедший день казался самым длинным в моей жизни. Хотя большую его часть меня всего лишь катали в машине, я совершенно лишилась сил.

– Пойду-ка я спать, – объявила я, снова зевая, на сей раз по-настоящему.

– Спокойной ночи, – пожелал Джереми, Конрад не произнес ни слова.

Поднявшись в комнату, я расстегнула свою сумку и ужаснулась при виде ее содержимого. Новое клетчатое бикини Тейлор, ее заветные сандалии на платформе, сарафан с сетчатым узором, обрезанные шорты, которые ее отец называл «джинсовыми трусами», несколько шелковых топов, а вместо широченной футболки, в которой я намеревалась спать, розовая пижамка с маленькими красными сердечками. Крошечные шортики и маечка в тон. Убила бы Тейлор! Я-то думала, она что-то добавит к уже упакованным вещам, а не заменит их. Из моих шмоток она оставила только нижнее белье.

Что же, мне теперь по дому в этой пижаме скакать? Чтобы меня в ней с утра по дороге в ванную заметили? Так бы и стукнула Тейлор по голове. С размаху. Она, конечно, хотела как лучше. Думала, что делает мне одолжение. На целую ночь расстаться с сандалиями на платформе – чрезвычайно великодушно для Тейлор. Но я все равно разозлилась.

С Кори то же самое. Тейлор поступила как ей вздумалось, и ее не заботило, что об этом думаю я. Она всегда плевала на мое мнение. Но в этом виновата не только она: я это допускала.

Почистив зубы, я надела пижаму Тейлор и забралась в постель. Пока я раздумывала, не почитать ли перед сном книжку, один из старых бульварных романов с полки, в дверь постучали. Я натянула простыню до самой шеи и крикнула:

– Не заперто!

Вошел Джереми. Он прикрыл за собой дверь, сел у изножья кровати и прошептал:

– Привет.

Я разжала руки, которыми вцепилась в простыню. Ведь это всего лишь Джереми.

– Привет. Ну как дела? Ты с ним поговорил?

– Еще нет. Я решил сегодня сбавить обороты, попробую еще раз завтра. Сначала нужно подготовить почву, посеять определенные мысли. – Он заговорщически на меня глянул. – Сама знаешь, какой он.

Это верно.

– Ладно. Звучит неплохо.

Он поднял пятерню для хлопка.

– Не парься. Все получится.

Я дала ему «пять».

– Все получится, – повторила я. Мой голос прозвучал неуверенно, но Джереми улыбнулся так, будто все уже получилось.

Джереми

Я прекрасно понял, что Белли специально ушла спать, чтобы я еще раз поговорил с Конрадом о колледже. Понял, потому что детьми мы как-то упражнялись в телепатии. Белли была уверена, что я умею читать ее мысли, а она – мои. На самом же деле я просто умел читать Белли. Когда она собиралась соврать, то чуть сощуривала левый глаз. А когда волновалась, втягивала щеки, прежде чем что-то сказать. Ее всегда было легко читать, и в детстве, и сейчас.

Я взглянул на Конрада.

– Хочешь завтра встать пораньше и покататься на волнах?

– Давай, – согласился он.

Завтра поговорим о колледже и о том, как важно вернуться. Все наладится.

Мы еще посмотрели телевизор, а когда Конрад уснул на диване, я поднялся в свою комнату. На втором этаже я заметил, что у Белли еще горит свет. Я подошел к ее двери и тихонько постучал. И ощущал себя при этом по-идиотски. В детстве мы не задумываясь врывались друг к другу в комнату. Жаль, что сейчас все уже не так просто.

– Не заперто! – крикнула она.

Я вошел и сел на край кровати. Заметив, что она успела переодеться в пижаму, я чуть не развернулся на месте и не вышел. Пришлось напомнить себе, что я уже миллион раз видел ее в пижаме, и что тут такого? Но раньше она всегда надевала огромную футболку, так же как и мы, а теперь из-под простыни выглядывал какой-то нескромный розовый топ на тонких бретельках. Я впервые задумался, насколько в таком удобно спать.