— Это и есть твоя пещера? — удивилась Зайла. — Я лично предпочту ночевать снаружи. Я вообще боюсь находиться в замкнутом пространстве, а эта пещера выглядит ужасно маленькой.

— Она идет вглубь почти на пятьдесят метров. Внутри ты будешь в безопасности, а снаружи я сооружу небольшое прикрытие, и входа не будет заметно совсем. — Он поморщился. — Мне, честно говоря, тоже не нравится такой вариант. Я тоже не люблю замкнутые помещения.

— Так почему бы нам не остаться снаружи?

— Потому что внутри безопаснее, — коротко ответил он. — Оставайся здесь, а я полезу внутрь и все проверю. Не люблю сюрпризы.

В быстро сгущающихся сумерках щель казалась темной и зловещей.

— А что, в Саид-Абаба есть медведи? — спросила она.

— Нет, насколько я знаю. — Дэниел прислонил автомат к скале, снял рюкзак и бросил его на землю. — Я имел в виду скорее летучих мышей или пауков.

— Летучих мышей! — Зайла вздрогнула. — Я бы предпочла встречу с медведем!

— Ну, если нам повезет, то там вообще никого не будет. — Он вытащил из рюкзака маленький фонарик и опустился на колени, чтобы влезть в пещеру. — Хотя проверить все равно надо.

Зайле казалось, что его не было ужасно долго. Боже, как тяжело вот так стоять и ждать его, ощущая свою беспомощность. Почему она не пошла вместе с ним? Он постоянно, с того момента, как вошел в самолет, рисковал ради нее своей жизнью. Рискует и сейчас. Эта дыра кажется такой темной и страшной!

А змеи? Что, если там есть змеи?

Забыв обо всем, Зайла опустилась на колени и поползла в темноту. Боже, какой же здесь мрак! И из глубины не доносилось ни звука.

— Дэниел? — Ее голос прозвучал так жалко и испуганно, что ей самой стало противно. Все-таки она трусиха! Зайла опустила голову, глубоко вздохнула и поползла быстрее.

Внезапно она стукнулась обо что-то головой с такой силой, что искры посыпались из глаз. В испуге она быстро подняла голову и ударилась обо что-то еще раз. Что это было? Подбородок!

— Оу-у! — Темная глыба перед ней издала приглушенный стон, за которым последовало вполне разборчивое ругательство.

— Это ты, Дэниел? — радостно спросила Зайла.

— Кто же тут еще может быть, позволь спросить? И какого дьявола ты тут делаешь? Кроме, конечно, того, что пытаешься вышибить из меня мозги.

— Я беспокоилась за тебя, — ответила она, судорожно в него вцепившись. — Из-за змей!

— Что?

— Здесь в пещере могут быть змеи. — Он был таким большим, теплым и надежным! Зайла пододвинулась поближе, и теперь его руки крепко ее обнимали. Она слышала, как под ухом бьется его сердце, наполняя царящую кругом темноту жизненной силой. — А почему ты выключил фонарик?

— Экономлю батарейки, у меня нет запасных. Фонарик нам еще пригодится. Я проверил все щели и закоулки, а потом выключил его и полез к выходу. — Его руки поглаживали ее плечи, но Зайла понимала, что в этом не было ничего чувственного. Тем не менее его прикосновения вызвали горячую дрожь во всем ее теле. — А тебе не пришло в голову, что если ты так боишься, то гораздо умнее было бы не ползти мне на помощь, а ждать снаружи?

Она покачала головой:

— Если чего-то боишься, то лучше встретить опасность лицом к лицу. Я давно это поняла. Если пытаешься уклониться, страх разрастается внутри тебя, отравляя существование. Так что я должна была пойти.

На секунду его руки замерли.

— Может, ты и права. — Он легко коснулся губами ее волос. — С радостью сообщаю, что спасать меня не было необходимости. Здесь нет ни змей, ни летучих мышей, ни медведей. — Он осторожно отстранился. — Как насчет того, чтобы выползти отсюда? Мне требуется свежий воздух. Эта пещера меньше, чем я думал. — Он развернул ее к выходу и слегка подтолкнул. — Давай.

Когда она вылезла наружу, воздух, несмотря на тягостную жару, показался ей удивительно чистым. Зайла отошла от входа и села, с наслаждением прислонясь к камню. Дэниел выбрался следом и уселся рядом. Он вытащил пачку сигарет из кармана рубашки и зажег одну, потом откинулся назад, опираясь о скалу, и глубоко затянулся.

— Ох, прости! — Он опять полез за пачкой, которую уже успел запихнуть в карман. — Хочешь закурить?

Зайла покачала головой:

— Я не курю.

— Может быть, тебе неприятно, что я курю?

— Нет, мне это все равно. Я просто сама не хочу курить, мне даже сама мысль об этом неприятна. — Она прикрыла глаза и запрокинула голову, позволяя свежему ветерку ласкать шею.

— Это как-то связано со здоровьем?

Она покачала головой:

— Нет, тут дело в зависимости. Мне непереносима сама мысль о том, что потом я не смогу без них. Это меня пугает.

— Пугает? — удивленно переспросил Дэниел. — Довольно странно слышать это от девушки, которая не боится ни медведей, ни террористов, ни змей.

Зайла открыла глаза.

— Ты так считаешь? — Внезапно она поднялась на ноги. — Ты сказал, что поблизости есть ручей.

— Да, внизу, у подножия холма, возле кустов тамариска. — В наступившей тишине Дэниел с трудом различал ее лицо. Ее плечи были странно напряжены. Он медленно потушил сигарету о землю. — Подожди, я тебе покажу.

— Нет, ничего. Я найду сама. — Она уже почти бегом спускалась вниз по склону.

Дэниел пробормотал что-то себе под нос и осторожно пошел за ней. У этих женщин настроение меняется чуть не каждую минуту! Только что она была просто испуганной маленькой девочкой, льнущей к нему в темноте пещеры, потом сразу же превратилась в зрелую женщину, сдержанную и сильную. А теперь вдруг ведет себя нервно, как тот горячий конь, верхом на котором она была снята на фотографии. Если ему приспичило влюбиться в женщину, то неужели нельзя было выбрать кого-нибудь более предсказуемого?

Он только сегодня познакомился с ней, а она уже пробудила в нем целый водопад самых разнообразных ощущений. Желание, нежность, стремление защищать, ревность… Если бы его мозги не помутила ревность к этому ее драгоценному Дэвиду, он бы был гораздо более дипломатичен в заявлении своих прав на нее. Ясно было, что он напугал ее. Все равно, он должен был заявить о своих правах на нее перед тем, как передать ее Клэнси. Дэниел знал это с той минуты, когда сел рядом с ней в самолете. Это было так, как будто все кусочки мозаики встали наконец на свои места. А со стороны все это кажется полным безумием!

Дэниел все еще хмурился, подходя к тамарисковым зарослям. Зайла наверняка считает его ненормальным: бывший наемник, грубый и неотесанный, вторгся в ее жизнь, разбрасывая вокруг бомбы, и заявил, что она будет принадлежать ему, нравится ей это или нет. Чему теперь удивляться, если девушка так нервничает?

Ему надо бы сдержать нетерпение и быть мягким и воспитанным. Подумать только, ей всего двадцать один! Студентка, которой, должно быть, не приходилось сталкиваться с людьми его профессии. А что он сам делал в двадцать один год? Сначала Вьетнам, потом Центральная Африка, потом… Он даже не мог припомнить все страны, все войны, всех женщин, которые были рядом с ним. Надо очень постараться, чтобы прожитые годы не встали между ними стеной. Ну ничего, теперь он будет исключительно сдержанным, спокойным, и возможно…

Все благие намерения быть сдержанным разом вылетели у него из головы. Зайла стояла на коленях около ручья. Она сняла хлопчатобумажную рубашку и спустила с плеч бретели кружевного лифчика. Она умыла лицо и плечи белым носовым платком. Дэниел узнал тот платок, который дал ей еще в самолете. Золотистые, выгоревшие на солнце волосы рассыпались и укрыли ее легким шелковистым плащом. Зайла подняла руку, чтобы отвести их назад, за спину, потом опять опустила платок в воду и слегка отжала, прежде чем медленно, с наслаждением провести по руке от плеча до запястья.

У Дэниела перехватило дыхание. Ему вдруг представилось, что эти руки скользят по его телу. Он словно наяву ощутил, как нежные ладони гладят кожу. Его сердце бешено колотилось, а желание растекалось по телу горячими волнами.

Дэниел стоял очень тихо, не шевелясь, но Зайла, видимо, почувствовала его присутствие, повернула голову и замерла, словно испуганный олень. Когда она узнала его в полутьме, то натянуто рассмеялась.

— Видимо, я нервничаю больше, чем думала. Ты напугал меня. — Напряжение исчезло из ее движений. Она опять нагнулась над ручьем, чтобы намочить платок. — Это так замечательно! Я отдам тебе платок через минуту, вот только смою пот и песок. А то, наверное, я умру.

— Не торопись. — Его голос был необычно низким и хриплым, и от всей его мощной фигуры исходила такая сила, что Зайла опять заволновалась. Она вдруг сообразила, что полураздета, и решила поскорее накинуть на себя рубашку. До чего же глупо! Она сейчас раздета не больше, чем обычно на пляже, а в такой ситуации приходится думать скорее о практичности, чем о скромности.

— Жалко, что у меня не во что переодеться, — сказала она с наигранной веселостью.

— У меня в рюкзаке есть свежая рубашка, можешь ее взять. — С этими словами Дэниел медленно двинулся к ней. — Она, правда, будет тебе до колен, но зато чистая. — Он остановился рядом, надежный, непоколебимый, как скала. — Пойду принесу ее.

Зайла покачала головой.

— Но тогда тебе самому будет не во что переодеться. А я и так слишком многим тебе обязана. — Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. — Знаешь, я ужасно благодарна тебе. Извини, что не сказала этого сразу.

— Мне не нужна твоя благодарность. — Дэниел опустился на траву. — Хотелось бы получить от тебя многое, только не благодарность. — Он положил автомат на землю рядом. Его пальцы быстро расстегивали рубашку, которую он тут же сбросил. Склонившись над ручьем, он начал тереть лицо и шею с энергией, которая отличала все его действия. При каждом движении выпуклые мускулы спины и плеч перекатывались под бронзовой кожей, и Зайла не могла оторвать от них глаз. По общепринятым меркам Дэниел вовсе не красавец, и, казалось бы, ей нечего приходить в такое волнение. Все, что у него было, — это мощная мужская грация римского гладиатора. И все? Но Зайле этого было достаточно, чтобы колени начали подгибаться, а руки так задрожали, что она чуть не выронила платок.