– Конечно. – Мерлин подняла голову и посмотрела на Рансома. Лицо ее светилось надеждой.

Все выжидающе замолчали. Рансом откашлялся:

– На этот раз я не могу помочь, к сожалению.

Послышались возгласы протеста. Он нахмурился и отвернулся, чтобы не видеть убитую горем Мерлин.

– Дядя Деймерелл! – окликнул его тоненький голосок. – Простите м-м-меня, н-н-но у меня есть ид-д-дея.

Рансом повернулся к Вудроу и, видя, что тот сцепил руки и опустил глаза в пол, постарался смягчить выражение лица:

– Да, Вудроу?

– Крылья, – произнес Вудроу и набрал в грудь побольше воздуха. – Крылья. Мы м-м-можем изменить их, п-п-правда? Вот тут.

Он показал пальцем:

– Тут, и еще вон там. Эти с-с-соединения сделаем из м-м-металла. На п-п-петлях и винтах… и они будут складываться вверх и… вниз. И тогда если только убрать… всего одно окно…

– Да! – обрадовалась Мерлин. – Я могу так сделать!

Она подскочила и стиснула Вудроу в объятиях:

– Вот спасибо тебе! Такое огромное спасибо! Ты самый умный из всех, кого я видела в жизни!

Рансом приготовился сообщить, что окно в Фолтон-Хилле будет вынуто только через его труп, когда Вудроу вынырнул из объятий Мерлин. От смущения и гордости он весь раскраснелся.

– Рад помочь, мисс Ламберн, – произнес Вудроу без единой запинки.

Похоже, сам он даже не обратил внимания на то, что не заикался. Но Рансом это заметил. С тяжелым вздохом хозяин поместья мысленно согласился пожертвовать одним из бесценных столетних окон.

Мерлин бегом вернулась к своему столику, схватила перо и стала вытаскивать какие-то схемы и записи из стопок, в беспорядке разложенных на полу. Она бормотала что-то про себя, но время от времени можно было расслышать что-нибудь вроде: «Это отбросит меня на месяц назад» или «Проклятие, проклятие, я не могу обрезать каркас тут… хотя минуточку! Может быть, сделать… хотя нет, так не пойдет. Так он не выдержит нагрузки. Это можно только в третьей четверти… Мистер Пилл! Мистер Пилл, где у нас та книга Джонсона, вычисления интегралов? Страница двести двадцать, по-моему… Ох, поторопитесь – у нас же совсем нет времени!»

Мистер Пилл, источая витиеватые извинения перед Блайз, быстро вернулся к работе. Сестрица Рансома, внезапно лишившись поклонника, так и осталась стоять, сжимая в руке оставленную им чашку. Уголки ее рта медленно опустились вниз, и от них разбежались две маленькие складочки.

– Он так легко покидает вас, дорогая? – К ней подошел Куин, избавил ее от чашки и поднес к своим губам ее пальцы. – По-моему, он неправильно расставил приоритеты.

Складочки у рта Блайз стали еще глубже, и лицо ее густо залилось краской. Куин задержал ее пальцы и потерся о них губами. Блайз резко выдернула руку:

– Я больше не стану терпеть ваши наглые выходки.

– Простите меня, ваша светлость. – Куин, раскаиваясь, отвесил поклон.

– Ерунда, – сказала Блайз и отвернулась.

– Дядя Деймерелл, пойдем на кошачье сиденье! – Августа схватила и потащила Рансома за руку. Аврелия бросила играть с Жаклин в импровизированные кегли и присоединилась к ним. Рансом позволил им подвести себя к верстаку, хотя внимание его разрывалось между Мерлин и заместителем министра, который решил откланяться и уже прощался с Блайз.

Августа выпустила руку Рансома, вскарабкалась на край верстака и перегнулась. Заместитель министра как раз направлялся в их сторону, кода пол под ногами Рансома вдруг качнулся. Он схватился за первое, что попалось под руку, – какая-то болтавшаяся веревка, которая вдруг натянулась в его руке. Одновременно зазвучал незнакомый скрип и лязг.

Рансом посмотрел вниз, и челюсти его сжались от страха. Шесть квадратных футов помоста, а вместе с ними и он, и близняшки, и верстак отделились и начали подниматься над остальным полом.

Глава 10

Интерес заместителя министра и гордость не позволили Рансому спрыгнуть, пока это еще было возможно. Он схватился за веревку, полагая, что механизм сейчас остановится. Однако этого не произошло. Он наблюдал, как поднимаются вместе с платформой его ботинки: сначала до уровня солидного живота чиновника, затем еще выше. «Сейчас, – приказывал себе Рансом, наблюдая, как постепенно уменьшаются и отдаляются люди, стоявшие внизу, – прыгай сейчас».

Тело его напряглось, но не послушалось. Он еще крепче схватился за веревку. Боковым зрением Рансом увидел медленно приближавшуюся конструкцию из полотна и кетгута, а инструменты, бумаги и полоски холста, оставшиеся на полу, напротив, становились все дальше. «Сейчас», – подумал он снова, однако ноги его опять не двинулись с места. Они были уже выше головы гостя.

– Какое чудесное и хитрое устройство! – воскликнул политик. – Пожалуй, я задержусь и тоже покатаюсь, Деймерелл.

Рансом почувствовал ком в горле. Близнецы, радостные и возбужденные, спокойно сидели на дальнем краю верстака. Вдруг он с ужасом подумал, что вес девочек намного меньше его собственного, и ему показалось, что квадратная платформа угрожающе накренилась в его сторону.

Гирлянда веревок, свисающих с крыла, становилась все ближе. Поднимаясь мимо большого зеркала над камином, он увидел в нем свое отражение – незнакомец в темном сюртуке и аккуратном галстуке, сохраняя равновесие, спокойно стоит, держась за натянутую веревку. В зеркале было видно, что наклон платформы составляет не больше двух дюймов. Рансому же казалось, что он огромен.

– Правда, здорово, дядя? – спросила одна из близняшек, и голос ее был еле слышен сквозь гулкие удары пульсирующей в ушах крови.

Рансом не мог посмотреть на них. Он хотел повернуть голову, но мышцы ему не подчинялись. Мимо проплыл конец крыла. Мокрые от пота руки скользнули вниз по веревке, и ужас парализовал все тело. Рансом больше не мог смотреть вниз. Он уперся взглядом в дальнюю стену, фрески которой медленно скользили перед глазами. Губы его были сжаты, но мысли складывались в беззвучную молитву: «Господи Боже, избавь меня от всего этого… я упаду, я упаду, я не хочу падать… о Боже, Боже, спусти меня вниз… пожалуйста, спусти меня вниз…»

Что-то большое и бесформенное появилось в поле зрения. На секунду Рансому показалось, что эта штука врежется и сокрушит их хрупкий помост, но она плавно проплыла вниз. Странный предмет напоминал гигантскую моль, завернутую в шелковистую паутину и подвешенную на нитке. С опозданием Рансом узнал в ней безрукую статую, которая во время последних сильных морозов упала с крыльца. Статуя была завернута в пеньковую сетку и прикреплена к системе блоков в качестве противовеса опасному лифту.

Теперь Рансом увидел потолок, который нависал над ним, как огромный зонтик. Мифологические фигуры росписи были искажены непривычной перспективой.

– Уже достаточно поднялись, дядя Деймерелл? – спросила одна из сестер. – Пора остановиться?

Он не смог даже разжать губы, чтобы ответить, хотя в его мозгу отчаянно билось: «Да, да, да!»

– Нет, нет! – воскликнула вторая сестра. – Поехали выше! Мисс Мерлин раньше не пускала нас так высоко.

– Хорошо. Мы еще даже не добрались до конца крыла.

Одна из девочек встала. Платформа дрогнула и стала раскачиваться. Тихий стон, полный отчаяния и животного страха, вырвался у Рансома.

– Мисс Мерлин! – закричала одна из девочек. Голос ее, заглушаемый скрипом, был еле слышен. – Эй, Вудроу, видишь, как мы высоко?

К ужасу Рансома прибавилось еще и беспокойство, как бы близнецы не свалились с платформы. Рансом собрался с силами и с трудом произнес:

– Сядьте! Сядьте и не вставайте!

– Да, сэр.

Уголком глаза заметил он движение пестрых юбок. Раздался глухой стук, платформа дернулась и стала раскачиваться в воздухе.

«Господи, Господи, Господи, спусти меня вниз!»

Он не отрывал глаз от росписи на стене, которая медленно двигалась то вправо, то влево, как маятник. Отчетливо были видны отдельные мазки и небольшие трещинки на штукатурке – он никогда не замечал их раньше, да и теперь было не до них.

«Боже, спусти меня вниз… пожалуйста, спусти меня вниз!»

Механизм скрипнул в последний раз и плавно остановился. Зал наполнился тишиной, и платформа стала медленно вращаться.

«Черт, черт, черт… о Господи… черт, я не могу, я не вынесу… я не могу, не могу, не могу… о Боже!»

Он услышал внизу голоса. Раздался удар и громкий треск. Доски подпрыгнули у него под ногами. Рансом судорожно вцепился в веревку, в глазах у него потемнело.

Треск повторился. Платформа под ним куда-то провалилась, потом застыла на секунду… и провалилась снова.

Рансом совсем потерял голову. Сердце его остановилось, сознание померкло. Глаза заполнила чернота, все звуки вдруг исчезли. Осталось только одно – веревка, и он изо всех сил держался за нее. Держался, пока его пальцы не онемели и не стали гореть огнем. Держался, столько раз переживая собственную смерть, сколько раз платформа дергалась и падала, держался до тех пор, пока чей-то голос не произнес над самым ухом:

– Ну как тебе понравилось, Деймерелл? Прекрасный оттуда вид, правда?

Пелена ужаса медленно растаяла, и Рансом вновь был в состоянии видеть. В футе от себя он увидел Шелби, который платком вытирал со лба пот, в то время как другая его рука все еще покоилась на колесе. Рядом запыхавшийся Куин надежно закреплял веревку на какой-то рукояти.

Блайз и Жаклин, Вудроу и заместитель министра – все смотрели на Рансома с улыбкой ожидания. Чуть поодаль Мерлин и мистер Пилл, по-прежнему согнувшись, корпели над уравнениями.

– Правда, замечательно, дядя Деймерелл? Тебе понравилось кошачье сиденье? – спросила Августа. – Его построила мисс Мерлин, сама! Пообещала, что поднимет тебя наверх. Сказала, что, если мы заставим тебя хоть раз подняться, ты поймешь, почему она хочет летать.

Рансом сам себе удивлялся. Он не дрожал. У него даже не подгибались колени, когда он плечом отодвинул Куина и твердо направился к Мерлин. Руки его не тряслись. Похоже, гнев полностью вытеснил остаток страха, но язык отказался повиноваться ему. Он открыл рот, но не смог произнести ни одного слова. Все, что он хотел сказать, превратилось в набор странных нечленораздельных звуков. В этот момент это был не Рансом, а кто-то другой. И этот кто-то заикался.