От легкого прикосновения Грозы к его руке Джереми вздрогнул.

— Джереми, — нерешительно, дрожащим голосом произнесла девушка, — ты не передумаешь?

Не глядя ей в лицо, чтобы не выдать собственной боли, он покачал головой.

— Нет.

Гроза ушла, а погруженный в мысли о ней Джереми под дождем поехал домой верхом. Он уже давно любил Грозу, хотя и знал, что слишком стар для нее. У него на глазах она из ребенка превратилась в девушку, почти женщину, его сердце давно принадлежало ей, чувство крепло день ото дня. Джереми знал, что любовь его безнадежна, и постарался смириться с этим фактом. И вот теперь пришлось столкнуться с влюбленностью Грозы — жестокой шуткой судьбы.

Джереми ругал себя за то, что так забылся, но когда он ощутил рядом с собой манящие, женственные изгибы ее тела, то просто потерял голову. Искушение было слишком велико. Будто сбылся дивный сон. А поцелуй Грозы оказался слаще, чем в любом сне. С одной стороны, Джереми был рад происшедшему, потому что теперь он мог хранить в памяти ее объятия и поцелуи. С другой стороны, он сожалел, что узнал, какой желанной может быть его любимая, потому что отныне его томила жажда обладания этим запретным плодом.


Гроза была сражена резким отпором Джереми. Со всей невинностью и искренностью она открыла ему свою любовь, а он отказался слушать, не поверил ей. Какой же она была дурой! Тем не менее, она была рада случившемуся, потому что Джереми наконец-то увидел в ней женщину. Его поцелуи и ласки заворожили Грозу, и она нисколько не жалела, что он прикоснулся к ней.

Но это был единственный положительный результат. Теперь они больше не увидятся. Как она сможет убедить Джереми, что она действительно любит его, если он отказывается с ней встречаться? Это несправедливо! Просто несправедливо! Оставалось лишь надеяться, что Джереми передумает, прошло уже несколько дней, и времени у него было предостаточно.

Прошло еще несколько дней, и Гроза нехотя призналась себе, что время не помогло. Джереми держался на расстоянии, а когда однажды она решилась все-таки подойти к нему, быстро и решительно отослал ее прочь. Надо было что-то предпринять. Эта разлука совсем не способствовала намерению Грозы завоевать любовь Джереми.

Тем временем несколько холостых парней из Пуэбло продолжали добиваться ее внимания. Лишь некоторых отпугнуло ее безразличие, остальные не отказывались от своих попыток. Особенно настойчив был один, Роджер Уоткинс, сын зажиточного владельца ранчо, расположенного по соседству. Он продолжал ухаживания с неослабевающим рвением. День за днем он приезжал на ранчо, задаривал Грозу цветами и конфетами, не скупился на комплименты. Его постоянное внимание проливало бальзам на израненную душу Грозы, и скоро она обнаружила, что гораздо легче принять его приглашение, чем терпеть обиженные взгляды в случае отказа. Молодые люди отправлялись покататься верхом или приятно проводили время в пеших прогулках.

И хотя Гроза не хотела обнадеживать Роджера, не хотела и резко оттолкнуть его. Дважды она приглашала его на воскресный обед.

Чем чаще Гроза виделась со своим поклонником, тем яснее видела его недостатки. Он был очень высокого мнения о себе, что раздражало девушку. Похоже, Роджер был снобом. Положение его отца в местном обществе давало юноше повод считать себя гораздо значительнее большинства друзей и соседей. И он никогда не упускал случая похвалиться перед Грозой своими лучшими качествами. Роджер был чрезмерно самоуверен, и это лишь подчеркивало, что ему не хватает знаний, но в своем невежестве молодой человек даже не осознавал этого. Он свысока смотрел на тех, кому повезло меньше, чем ему.

— Если бы они хотели, то добились бы большего, — часто повторял он.

А еще Роджер беззастенчиво сплетничал как о недругах, так и о друзьях, и Гроза могла только предполагать, что он говорит о ней за глаза. Все, что покупал Роджер или его семья было, по его мнению, лучшим. Если он чего-то не знал, значит, это и знать не стоило. То, чего он не видел или не делал, было недостойно его внимания. Мнение других людей ничего не значило для Роджера, если не он первый додумался до этого. Для юноши девятнадцати лет он был до жестокости критичен по отношению к окружающим и как само собой разумеющегося ожидал от всех похвал своим идеям и полного с ними согласия. Если же этого не происходило, он злился и пребывал в таком состоянии часами.

Очень скоро Роджер настолько надоел Грозе, что она едва выносила его общество. Тем не менее, он был самым симпатичным из ее ухажеров и как нельзя лучше подходил для осуществления ее плана. Поскольку Джереми по-прежнему не обращал на Грозу никакого внимания, она решила перейти к более коварным действиям. Она намеревалась заставить Джереми ревновать. Если это не удастся, он, возможно, решит, что Гроза покончила со своей «влюбленностью», как назвал ее Джереми, и снова допустит девушку до себя. Только тогда можно было надеяться постепенно убедить его в искренности чувств Грозы.

А пока девушка продолжала встречаться с Роджером, к большому неудовольствию своей семьи. Им все меньше и меньше нравился грубый и избалованный молодой человек. Родные Грозы мирились с ним лишь потому, что ей он, по всей видимости, нравился, хотя они и не понимали почему. Когда Грозу пытались расспросить на этот счет, она вежливо, а иногда и не очень, отвечала, что их это не касается, и даже несколько раз поскандалила из-за Роджера с Охотником.

Таня тоже пыталась вызвать дочь на разговор.

— Насколько у тебя с ним серьезно, Гроза? — спросила она, пытаясь скрыть свое недовольство.

— Почему ты спрашиваешь? Мы встречаемся совсем недавно, — уклонилась от прямого ответа девушка.

— Он предлагал тебе выйти за него замуж или до этого еще не дошло?

— А ты была бы против?

Таня ответила осторожно:

— Я не уверена, что он подходит тебе, дорогая. Иногда Роджер очень… очень самоуверен и критичен.

Гроза рассмеялась.

— Не ходи вокруг да около, мама. Нужно быть слепой и глухой, чтобы не видеть, что Роджер по большей части ведет себя прямолинейно и грубо.

Таня с облегчением вздохнула. По крайней мере дочь видит недостатки молодого человека.

— Однако он обожает меня, — заметила Гроза. — Он, несомненно, красив и из хорошей семьи, и не жадный. Уверена, он сможет очень хорошо обеспечить свою жену.

Возвращаясь назад, Таня спросила:

— Так он сделал тебе предложение, Гроза?

— Как раз сегодня вечером, если хочешь знать, — с удовлетворением призналась Гроза.

— О Боже! Но ты не ответила сразу согласием? С твоим отцом случился бы удар!

— Не волнуйся, мама. Я ответила, что подумаю над его предложением. — Гроза постаралась не передернуться при мысли о том, что может стать женой Роджера.

— Сомневаюсь, что твой отец одобрит эту партию, — предупредила Таня, которой нисколько не улыбалась мысль отдать дочь этому молодому человеку.

Зная отца, Гроза понимала, что он никогда не одобрил бы такой выбор. Адам по-прежнему надеялся, что в один прекрасный день его дочь выйдет за Вольного Ветра, как и было задумано много лет назад. Поэтому Гроза поинтересовалась у матери:

— Удивляюсь, почему отец не поет хвалы Вольному Ветру, если уж таковы его надежды?

— Вольный Ветер — прекрасный молодой человек, — сказала Таня, словно защищаясь. — В нем нет ничего плохого.

— Совсем ничего, — согласилась Гроза, — кроме того, что, если я выйду за него, мне придется жить в грязном вигваме в этой жуткой резервации.

— Я все равно считаю, что ты поступишь хорошо, если станешь его женой. Он добрый и честный. Материальная сторона не всегда является залогом счастья, дочка. Вольный Ветер любит тебя. Он будет хорошо с тобой обращаться и заботиться о тебе. У вас будут здоровые и красивые дети, он станет верным, любящим мужем.

— Но я не люблю Ветра до такой степени, мама.

— Со временем, возможно, полюбишь, Гроза.

— А может — нет. Ты хочешь, чтобы я оказалась связанной с человеком против своей воли?

— Скорей уж с ним, чем с тем, за кого ты собираешься сейчас, — спокойно ответила Таня.


Развязка наступила через несколько дней. Джереми по-прежнему не проявлял интереса в отношении предполагаемой симпатии Грозы к Роджеру, и девушка была вынуждена продолжать встречи. Она снова пригласила своего поклонника на воскресный обед. В этот день должны были прийти родители Тани и мать Адама, которым тоже предстояло терпеть невыносимое поведение Роджера. Но обстановка окончательно накалилась только тогда, когда молодой человек принялся отпускать свои предвзятые замечания.

— Мне нравится, как построен этот дом, — произнес Роджер комплимент, что бывало с ним редко. Если бы он на этом и остановился, все обошлось бы, но этого не случилось. — В нем явно чувствуется испанский стиль, но все равно он мне нравится. Эти лентяи-мексиканцы мало что умеют делать, но их архитектура очень мила.

Гроза в ужасе быстро обвела взглядом сидевших за столом. За оскорбительным высказыванием Роджера последовала мертвая тишина. Первой заговорила Рэчел, поскольку именно ее семья имела испано-мексиканские корни.

— Этот дом построили мы с отцом, — холодно произнесла она, устремив пристальный взгляд темных глаз на Роджера.

Но тот не понял намека.

— Значит, вам тоже нравится их архитектура, — заключил он, весьма довольный собой.

— Разумеется, — с королевским высокомерием проговорила Рэчел. — Вся моя семья — выходцы из Мексики, а до того — из Испании, — закончила она, взглядом пригвоздив молодого человека к стулу.

Благодаря остаткам совести Роджер виновато покраснел.

— Я… э… прошу прощения, мэм. Теперь, когда вы сказали, я припоминаю, что где-то слышал об этом.

Ступая по тонкому льду, Роджер немедленно попытался вернуться на твердую почву, но только ухудшил дело.