— Почему ты всегда выискиваешь в моих планах ошибки? — надула губы Гроза.

— Ты несправедлива, принцесса. Я не всегда выискиваю ошибки, а только когда ты плохо продумываешь идею. Тогда я поправляю тебя, но не «выискиваю ошибки».

Гроза обдумала его слова.

— Хорошо, ты исправляешь мои непродуманные мысли. Спасибо тебе бо-ольшое, доктор Филд, — сморщила она нос и рассмеялась.

— Всегда к твоим услугам, принцесса.

— Дождь усилился, — сказала Гроза, посмотрев в направлении двери. — Добежим до дома или переждем здесь?

— Я бы хотел еще немного понаблюдать за кобылой. Если хочешь, иди домой.

— И утонуть в одиночку? Нет уж, спасибо. Я побуду с тобой.

— Боишься растаять? — поддразнил Джереми. — Из чего вы сделаны, принцесса, из сахара?

— На что это вы намекаете, доктор? — с деланным высокомерием спросила Гроза.

— Да ни на что я не намекаю, намеки недостойны джентльмена. — Его глаза смеялись, отчего сердце девушки начало проделывать в груди странные трюки.

— Нет, намекаете. — Слова едва выходили у нее из горла. — В конце концов все знают, что женщины более нежные существа, чем мужчины. Это научно доказанный факт. И вы, по-моему, просто злитесь.

— И как это ты пришла к такому выводу? Я требую доказательств, если уж ты решила настолько очернить мой характер.

Джереми надвигался на нее, и мало-помалу Гроза отступала. На лице ее играла удивительно озорная улыбка. Грозе нравилось поддевать Джереми в ответ на его бесконечные поддразнивания. В эту игру, неустанно ее совершенствуя, они играли уже многие годы. Девушка выросла, стремясь развить свой ум и быстроту реакции под стать Джереми и стараясь превзойти своего учителя в остроумии и острословии. Гроза, как правило, проигрывала словесные баталии, но зато уж по-настоящему наслаждалась, когда удавалось одержать верх.

Сейчас в ее глазах цвета топаза прыгали чертики.

— Как же так, ученый доктор, неужели ваше образование настолько неполное, что вы не получили самых основных знаний? Всем известно, что девочки сделаны «из конфет и пирожных, и сластей всевозможных». — Она быстро рассмеялась, но смех оборвался, закончившись хихиканьем. Джереми, она видела, собрался пощекотать ее, а Гроза до смерти боялась щекотки. Она метнулась в сторону, но там была только дверца другого стойла. — А мальчики…

— Да? — Джереми, улыбаясь, смотрел на нее сверху вниз, протягивая руки все ближе.

— Мальчики сделаны «из колючек, ракушек и зеленых лягушек». Поэтому они такие злые! — торопливо закончила Гроза. Она попыталась проскочить под рукой Джереми, но он оказался проворнее. Поймав девушку за руку, он сбил ее с ног, и Гроза упала на охапку свежего, мягкого сена.

— Ах ты, маленький бесенок!

Смеясь, Джереми потянулся к Грозе, чтобы ухватить ее за руку и поднять на ноги, но не рассчитал, и его ладонь наткнулась на грудь девушки. Это нечаянное прикосновение потрясло их обоих, дыхание, казалось, замерло у них в груди. Улыбка медленно исчезла с лица Джереми, когда его изумленный взгляд встретился со взглядом Грозы. В течение показавшейся вечностью минуты они не двигались, а только смотрели друг на друга.

Летняя Гроза облизала внезапно пересохшие губы. Темно-зеленые глаза Джереми пристально следили за этим движением, не оставив без внимания пухлый, манящий рот. Казалось, он переживает какую-то внутреннюю борьбу. Проснувшиеся чувства пересилили доводы рассудка, и, наклонясь к губам девушки, он прошептал:

— О принцесса! Да ты просто искушение!

Каким бы ни был ее ответ, губы Джереми не дали Грозе произнести ни слова. К тому же мысли у нее в голове побежали с такой скоростью, что ухватить хоть одну, а тем более заговорить, она уже не могла. Сердце колотилось в груди Грозы с такой силой, что Джереми наверняка чувствовал его удары под своей ладонью, которая все еще покоилась на груди девушки.

Двигаясь и пробуя ее рот, теплые мужские губы посылали волшебные сигналы чувственности через все тело Грозы. Потом язык Джереми очертил влажный контур вокруг ее губ и проник внутрь, продолжая исследовать и словно пробовать на вкус рот девушки. Гроза потеряла последние силы, потому что испытываемое ею желание оказалось таким чудесным ощущением, какого она и представить себе не могла.

Новый, еще более острый приступ желания овладел Грозой, когда Джереми стиснул ее сосок сквозь тонкую ткань платья. Застонав, девушка придвинулась ближе и обвила шею мужчины руками, запустив пальцы в золотистые волосы и удерживая его губы на своих.

К тому моменту как Джереми оставил губы и стал покрывать поцелуями лицо Грозы, она едва дышала, дыхание ее стало коротким и поверхностным. Джереми пребывал в том же состоянии, насколько она могла судить по его затрудненному дыханию у своего уха. Какой бы невинной ни была Гроза, она все же достаточно долго росла на природе, среди животного мира, чтобы понять, что происходит, когда почувствовала, как набухает у ее бедра свидетельство мужественности Джереми. Мысль о том, что она настолько разожгла его, доставила Грозе необыкновенное удовольствие. Теперь уж он перестанет видеть в ней только девочку. И, порывисто и счастливо вздохнув, она приникла к губам Джереми.

Его поцелуи становились все настойчивее, и Гроза безраздельно отдавалась им. Девушке не довелось узнать, как далеко им удалось бы зайти, потому что именно в этот момент кобыла потребовала к себе внимания, огласив конюшню громким ржанием.

Джереми резко прервал поцелуй и уставился на пылающее лицо Грозы. Выражение изумления на его лице сменилось мрачностью.

— Проклятье! Извини меня, Гроза. В моем возрасте следует лучше владеть своими чувствами.

Гроза смотрела на него с болезненным смущением.

— Извинить тебя? — слабо откликнулась она. — За что?

— Я не должен был так забываться, — сказал он, отодвигаясь от Грозы и садясь на сене. Он отряхнул с одежды соломинки, стараясь не встречаться с девушкой взглядом. — Мне нет никакого оправдания.

Гроза поднялась, заправила выбившуюся блузку.

— А что такого ужасного ты сделал, Джереми? — спросила она с нарастающим раздражением. — Ты поцеловал меня! И мне это понравилось! Тебе, по-моему, тоже! Так в чем же дело?

Он сердито посмотрел на нее, злясь скорее на себя, чем на Грозу.

— Боже мой, Гроза! Я в два раза старше тебя! Для человека моих лет непростительно пользоваться неопытностью такой, как ты, девушки! Твой отец был бы прав, если бы обвинил меня в безумии.

Теперь разозлилась и Гроза, в ее больших глазах заблестели слезы.

— Посмотри на меня, Джереми! Мне семнадцать лет, я вполне взрослая женщина!

— Я заметил, — сдержанно ответил он. — Тем не менее это не меняет того факта, что я только что чуть не переспал с тобой прямо на сене. Ты доверяла мне, а я едва не разрушил твою веру. Это целиком моя вина. Ты молода и невинна. Я могу лишь сказать, что с моей стороны это больше не повторится. Даю тебе честное слово.

— Как это великодушно с вашей стороны, любезный доктор Филд, — резко отозвалась Гроза. — Мне будет позволено сказать хоть слово? А тебе не приходило в голову, что мне могли понравиться твои поцелуи? Что я могу хотеть от тебя и нечто большее?

— Экспериментируй с кем-нибудь другим, Гроза, — спокойно произнес Джереми и поднялся. — Я уже не в том возрасте, когда могу удовлетвориться несколькими поцелуями и тяжелым дыханием. Тебе удалось уговорить меня учить тебя ветеринарии, но будь я проклят, если стану учить чему-нибудь еще. И покончим на этом. Я — мужчина, а не евнух.

— А я — женщина, а не какая-то недотрога-принцесса! — чуть ли не крикнула Гроза. — И я ненавижу, когда ты меня так называешь! Мне кажется, что я холодная и неприступная, а это не так! У меня такие же чувства, как у всех. Я уже давно люблю тебя, Джереми, но ты отказывался видеть, что я больше не ребенок.

— О нет, я это заметил. Поверь, очень хорошо заметил, — фыркнул он в сильном раздражении. — Бог знает, как я пытался этому противостоять.

— А зачем? — спросила девушка. — Что в этом плохого, Джереми? Что плохого во мне?

Джереми сорвался на крик:

— Да ничего, кроме того, что ты слишком молода, чтобы интересоваться мужчиной, который почти годится тебе в отцы!

— Ты немножко преувеличиваешь, тебе не кажется? Ты старше меня всего на тринадцать лет. Я люблю тебя, Джереми! Это для тебя ничего не значит?

Джереми закрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Гроза, ты просто влюблена в меня. Это постоянно случается с девушками в твоем возрасте. Я это понимаю и пытаюсь как-то с этим справиться, а ты все усложняешь. Если бы я не уважал тебя, если бы ты была мне безразлична, я бы давно воспользовался твоими чувствами. Любой другой так и поступил бы.

— Но только не благородный доктор Филд! — выкрикнула Гроза, сражаясь с подступающими слезами. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Если бы я и правда была тебе не безразлична, ты поверил бы, когда я сказала, что люблю тебя.

Уже потише, примирительным тоном Джереми сказал:

— Я уверен, что ты думаешь, что любишь меня, Гроза. Не упрямься, дай себе время во всем разобраться, и ты увидишь, что я прав.

— Нет! Не прав! Я хочу, чтобы ты тоже полюбил меня!

— Мне очень жаль, принцесса, но ты просишь у меня слишком многого. То, что чуть не произошло сегодня, было ошибкой. Словами не выразить, как я сожалею. Из этого ничего не выйдет.

— Но, Джереми…

— Нет! И лучше всего некоторое время нам побыть порознь. Какое-то время ты не будешь сопровождать меня на вызовах. Пока не совладаешь со своими чувствами и не осознаешь, что между нами не может быть никакой романтической связи. С меня достаточно и сегодняшнего происшествия — я не могу рисковать. Нам и так будет неловко оставаться наедине. Нам обоим нужно прийти в себя.