Шеррилин Кеньон - Летний Рыцарь

– Простите его за спешку, моя госпожа, – сказал рыцарь. – Страйдер всегда поспешен в своих попытках покинуть арену и добраться до своей палатки, прежде чем его окружит толпа.

Она взглянула в лицо еще одного красивого мужчины. Его длинные, темно-рыжие волосы очень напомнили ей людей, живущих в ее родной горной Шотландии. Его глубокие синие глаза были теплыми и полными участия.

– Я просто хотела вернуть ему это, – сказала она, удивляясь, почему рядом с этим мужчиной у нее не было проблем с речью. Она всегда неловко себя чувствовала, общаясь с противоположным полом. Но по какой-то причине этот незнакомец, несмотря на свою красоту, не заставлял ее нервничать.

Рыцарь посмотрел вниз на ее руку и нахмурился, увидев значок, изображающий меч и щит.

– Откуда это у вас?

– Это принадлежало моему брату. Он вернулся с ним из Утремера.

Его теплая рука накрыла ее ладонь, и она вздрогнула от прикосновения его мозолистой руки и звука его низкого, вкрадчивого голоса:

– Как имя вашего брата, госпожа?

– Эдвард Макрайан.

Его синие глаза вспыхнули, словно он вспомнил прошлое. Он нежно улыбнулся ей:

– Вы Кенна.

От того, как он произнес ее имя, у нее по спине прошла горячая волна.

– Вы знаете меня?

– Да, госпожа, ваш брат часто говорил о вас.

– Вы были с ними в Утремере?

Его улыбка угасла, когда он кивнул. Его глаза выдавали ту же самую боль, которая мучила ее брата, когда он вспоминал о годах сарацинского заточения.

И тогда она поняла, кто этот человек. Эдвард рассказывал ей о правой руке Страйдера. Человеке, который всегда оставался в тени в то время, как Страйдер получал славу и признание. Он тот, кто никогда не позволял остальным узнать его имя, но в равной степени помогал им и защищал их.

– Вы – Призрак.

Он почувствовал себя неуютно от ее слов.

– Откуда вы знаете это имя?

– Мой брат никогда никому, кроме меня, не рассказывал о вашем Братстве, – поспешила она уверить его. – У нас с ним не было секретов друг от друга. И я никогда ни единой душе не говорила об этом. Я клянусь вам. Перед смертью он только хотел, чтобы я узнала о вас, чтобы я могла сдержать данную им тогда клятву.

Незнакомец вздрогнул, услышав ее слова, словно кто-то ударил его. То, что он наравне с ней разделял ее боль от потери такого благородного человека, заставило ее ощутить к нему еще большую нежность.

– Эдвард умер? От чего?

– От болезни. Прошлой весной он подхватил сифилис.

– Я сожалею о вашей потере, моя госпожа. Эдвард был хорошим человеком. – Он сжал эмблему в руке и пошел прочь от нее. – Я отдам это Страйдеру и расскажу ему печальные новости.

– Подождите.

Он остановился и обернулся:

– Я не знаю вашего имени.

Лицо его стало бесстрастным, и он на ее глазах превратился в того самого человека из легенды.

– Я Призрак, госпожа. У меня нет настоящего имени.

– Вы можете свести меня с лордом Страйдером, чтобы я могла поблагодарить его за заботу о моем брате, когда вы были в заточении?

Он отвел глаза:

– Страйдер не любит личных благодарностей.

– Могу я тогда хотя бы написать ему?

Призрак кивнул:

– Да, я прослежу, чтобы он получил письмо.

Он так быстро ее покинул, что она даже не успела поблагодарить таинственного рыцаря.

Но именно поэтому они и называли его Призраком. Ее брат рассказал ей много историй о Братстве Меча – людях, которые сплотились, чтобы бежать из сарацинской тюрьмы, куда всех их поместили.

Лорда Страйдера называли Создателем вдов за силу его рук и за то, что он был готов убить любого, кто угрожал тем, кто оказался под его защитой.

Призрак собирал для них информацию и отвлекал стражников. Его наказывали бессчетное количество раз, пока остальные рыли лаз для побега.

Даже сейчас, переписываясь целый год со Страйдером, Кенна не знала имени того таинственного рыцаря. Только однажды она спросила о нем Страйдера, и его ответ был очень коротким и странным:

«Он не имеет значения, моя госпожа. Просто пустой, являющийся дух, которого лучше оставить в воспоминаниях о прошлом. Давайте не будем о нем говорить».

Она больше никогда не спрашивала. Ее мысли заполнили мечты о бесстрашном рыцаре, который писал ей. О человеке, который так много рассказал о своем сердце, что она была бессильна перед захватившей ее любовью.

Возможно, Каледония была права.

Страйдер так много рассказал ей о себе, что, может быть, ее появление поразило его. Может быть, он был смущен сейчас своей собственной откровенностью и ему требовалось немного времени, чтобы привыкнуть к ее физическому присутствию.

Да, точно.

Ему просто нужно время, чтобы примириться с той доверительностью их отношений, которую они разделили.

– Саймон, ты был мне как брат все эти годы. Чертовски грустно, что теперь я должен убить тебя. – Сердитый голос Страйдера был смертельно тихим. Но все равно он эхом отразился от стен пустого зала, где сидел Саймон, вкушая легкую трапезу, чтобы заморить червячка перед ужином.

Саймон поперхнулся хлебом от неожиданных слов Страйдера, в которых звучала сердечная искренность.

Глаза Страйдера были холодными и бесчувственными, лишенными того дружелюбия, которое Саймон привык видеть в глазах друга.

– Правильно! – сказал Страйдер, сузив глаза от ярости. – Давай, задохнись. Я даже и не подумаю тебя спасать, но прежде, чем ты умрешь от удушья, можешь мне сказать, на ком это я должен жениться?

Саймон подавился еще больше.

Страйдер точно собирался его убить за это.

Саймон потянулся за своей чашей с медом, чтобы прочистить горло, а Страйдер тем временем продолжал свою сердитую проповедь.

– Как выяснилось, Саймон, я переписывался со своей будущей женой. Чтобы ты понял, я повторю. Я писал свой будущей жене.

Его свирепый взгляд стал более пристальным, пока его жар не сравнился с дьявольским.

– Ты не думаешь, что это было бы для меня довольно проблематично, поскольку я никому не пишу, а? Но тогда, раз сам я не пишу, кто же отвечает на мои личные письма? Ах, да, я знаю… Это ты, Саймон. Ты.

Саймон сделал большой глоток меда, а его разум судорожно метался. Он знал, что все к этому идет, но надеялся, что у него будет немного больше времени, чтобы придумать выход для них всех из этого безумия.

– Ты сам сказал мне отвечать на твои письма, как я посчитаю нужным. И не беспокоить тебя их содержанием.

– Ответы на мои письма не предполагают помолвки. Расскажи мне об этой женщине. Она хотя бы богата?

– Она очень хорошая.

– Саймон!

Страйдер бросил на него такой зловещий взгляд, что Саймон почти поверил в истории о том, что Страйдер продал свою душу Люциферу.

Будь он другим человеком, то, наверное, вздрогнул бы, но Саймон не дрожал перед гневом ни единого человека, и особенно Страйдера.

Они слишком давно знали друг друга и прошли вместе через слишком многое, чтобы Саймон его боялся.

Но, когда речь шла о его гневе, это была совсем другая история.

– Что ты говоришь? – переспросил Страйдер, его голос стал еще более сердитым. – Это что, шутка? Кто эта женщина, которая заявляет, что я сделал ей предложение?

Саймон, не дрогнув, встретил взгляд Страйдера и подумал, каким образом он в это влип.

К несчастью, он знал.

В этом, как и во всех бедах человечества, была виновата женщина.

И не простая женщина.

Как Ева Адама, она втянула его в неприятности против его воли и доводов здравого смысла. Когда он должен был бежать со всех ног, он остался, и теперь заплатит за это непомерно высокую цену.

Имя его погибели было лишь одно.

Кенна.

Кенна со светло-коричневыми волосами и яркими золотисто-карими глазами. Она не была худенькой и просто выглядела, но в ней заключалась внутренняя красота, которая покорила его с того самого момента, когда он прочел ее первое письмо.

К несчастью, это письмо было адресовано не ему.

Она написала его Страйдеру, графу Блэкмуру, грубому и дурно воспитанному самозванцу, гнев которого, общеизвестно, по силе был равен Армагеддону. Когда Страйдер входил в комнату, прославленных воинов бросало в холодный пот от страха, что он обратит на них внимание.

Страйдеру, который был воплощением фантазий любой женщины.

Страйдеру, который был проклятием жизни Саймона. По крайней мере, в этот самый момент, потому что женщина, которую любил Саймон, была влюблена в Страйдера, чье сердце никогда не покорит ни одна женщина.

По крайней мере, не больше, чем на одну или две ночи.

В любом случае, будь проклят Страйдер за то, что втянул его в это. Но, с другой стороны, если бы не он и его удаль, Саймон никогда бы не повстречался с Кенной.

Он бы на все пошел ради своей дамы.

– Ты говорил, что если я смогу найти тебе уравновешенную женщину, то ты женишься на ней.

Страйдер сплюнул и посмотрел на него, словно у него выросло три головы.

– Ты с ума сошел?

Да, вообще-то так и было. Он сходил с ума по женщине, которая излила ему в письмах свое сердце, так как думала, что ему предназначено судьбой стать ее мужем.

– Если ты встретишься с ней, ты поймешь. Она станет тебе хорошей женой.

Страйдер выругался:

– Саймон, о чем ты думал? Ты сделал предложение от моего имени? Как ты мог так поступить?

Саймон вздрогнул от этих слов. Он так давно переписывался с Кенной и подписывал свои письма словами «Навеки твой рыцарь, С.», что позабыл о том незначительном факте, что по ее разумению «С.» означало «Страйдер», а не «Саймон».