Он поцеловал ее со страстной настойчивостью, отчего вся ее воля к сопротивлению растаяла в один момент. Ее собственная страсть смела все преграды, и она ответила на поцелуй.

Она не знала, сколько времени прошло. Поток нахлынувшего чувства смыл все представления о времени. Наконец она оторвалась от него. Глаза ее блестели от слез.

— Да, — задыхаясь, прошептала она, — я люблю тебя.

Его губы снова потянулись к ней. На этот раз он поцеловал ее мягко и нежно. От него едва уловимо пахло бренди. Постепенно поцелуй становился все более страстным. Руки гладили ее кожу. Она вся затрепетала. Он поднял ее на руки. Понес.

— Постой… подожди… Куда ты… — слабо пыталась протестовать Николь.

— Ждать? Еще ждать?! Ну нет, завтра наступит конец света. Мы не можем больше ждать — ни ты, ни я.

Голос его вибрировал где-то в грудной клетке, и Николь поняла — время ожидания действительно прошло. Обхватила его руками за шею, закрыла глаза. Отдалась ритму его шагов.

Через несколько секунд этот ритм изменился, они начали подниматься по лестнице. Потом ее положили на мягкую постель. Николь приоткрыла глаза — она лежала на кровати под роскошным темным балдахином. Успела разглядеть часть спальни, какой-то очень мужской.

Джеймс опустился рядом. Взял в ладони ее лицо, кончиками пальцев откинул ей волосы со лба. Провел пальцами по линии щеки, по губам. Накрыл их своими губами. И снова Николь забыла обо всем, утопая в блаженстве. Не отрываясь от ее губ, он лег рядом. Руки, не останавливаясь, ласкали ее тело. Расстегнули блузку. Открылась грудь без бюстгальтера, беззащитная перед его ласками. Он проводил бесконечные круги по ее груди, и вся кожа ее трепетала под его пальцами.

— Боже, — тихонько простонал он. — Николь… останови меня.

— Не могу, — едва слышно выдохнула она.

Она и не хотела больше возвращаться к прежнему: к осторожным поцелуям, к ожиданиям, которые так и не сбываются. Ничего запретного больше не существовало. Она теснее прижала его к себе.

Наконец он оторвался от нее. С тихим стоном приподнялся на постели. Николь издала слабый протестующий звук, однако силы оставили ее. Не сопротивляясь, она позволила снять со своих ног кроссовки, и они с мягким стуком упали на пол где-то в другом конце комнаты. Блузка каким-то чудом исчезла с ее плеч, и теперь Джеймс расстегивал пояс на ее джинсах. Еще секунда — и она лежала перед ним обнаженная. Услышала, как он задохнулся, увидела огонь в его глазах, скользивших по ее телу. Неосознанным движением потянулась к нему, и в следующий момент он снова лежал рядом. Прикосновение обнаженной кожи к грубой ткани его одежды показалось ей восхитительным. Руки ее скользнули к нему под свитер, гладили мускулистую спину.

Искусными руками и губами он начал возбуждать ее, доводя почти до безумия. Он ласкал ее с невероятной нежностью и в то же время с восхитительной требовательностью. Возбуждение становилось невыносимым. Она достигла той стадии, когда ощущается лишь собственная влажная кожа, прикосновения его кожи, щекочущие касания его волос, непривычная и сладкая тяжесть его тела. Он медленно и терпеливо вел ее по дороге страсти, и Николь с готовностью следовала за ним, познавая неведомое доселе наслаждение — с радостью отдаваться любимому человеку, когда неожиданно раскрываются бесчисленные тайны собственного тела, когда к самым интимным местам в первый раз в жизни с любовью прикасается другой человек. Она не могла больше ждать.

Где-то внизу хлопнула дверь, как холодная сталь ножа по обнаженной коже. Николь замерла. Окаменела. Джеймс резко поднял голову. Прислушался.

С минуту в доме стояла мертвая тишина. Николь уже решила, что ей просто померещилось, как снизу раздался женский голос:

— Джеймс, ты здесь?

У Николь сдавило горло, так что невозможно было вдохнуть. Джеймс выругался вполголоса. Скатился с постели.

— Оставайся здесь. Не двигайся, — коротко приказал он.

Быстро натянул свитер и вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. Николь осталась одна.

В следующую секунду она поняла, что должна выяснить, кто пришел. Чего бы ей это ни стоило. Соскочила с теплой постели, стала собирать разбросанную одежду. Уж если быть обманутой дурой, то хотя бы знать об этом.

После отчаянных поисков она нашла отброшенные далеко в сторону кроссовки. Оделась. Тихонько подошла к двери, бесшумно открыла ее.

Снизу доносились голоса. Николь подошла к верхней ступеньке лестницы, взглянула вниз.

Джеймс стоял спиной к ней с большим коричневым пакетом в одной руке и несколькими листками в другой.

Рядом с ним, по-хозяйски положив ладонь на его руку, стояла женщина в ярко-красном вечернем платье — облегающем, с разрезом до середины бедра. Лицо ее показалось Николь знакомым, однако она не сразу вспомнила, кто это. Когда же припомнилось имя женщины, в памяти сразу всплыла их унизительная встреча. Это была секретарша, Джекки Фолкнер.

Глава 7

Окаменев, Николь смотрела на эту сцену, не в состоянии поверить своим глазам. Каждое слово из их разговора четко доносилось до нее.

— Ну, это могло бы и подождать, — произнес Джеймс, но без раздражения в голосе.

Джекки усмехнулась:

— Ты же знаешь, я готова воспользоваться любым предлогом, чтобы прибежать сюда. Ты даже не предложишь мне выпить, дорогой?

Дорогой! Внутри у Николь все перевернулось. Ситуация стала предельно ясной, до боли.

Танцующей походкой Джекки прошла в гостиную. В разрезе платья открылись длинные точеные ноги. Джеймс следовал за ней, как хорошо натренированный терьер. Они скрылись из вида. Николь бессильно опустилась на верхнюю ступеньку лестницы.

Вероятно, они не в первый раз разыгрывают этот сценарий — преданная секретарша приносит хозяину на дом важные бумаги. Благодарный босс подает ей бокал вина: рука на талии, поцелуй в благодарность…

Со стоном Николь закрыла лицо руками. Додумывать сцену дальше не было сил. Какая же она идиотка! Как могла поверить, что ради нее он изменит своим многолетним привычкам!

Ну а все-таки… Что, если появление Джекки не означает ничего такого? В отчаянии Николь ухватилась за эту мысль и сразу же отмела ее. Какая секретарша, сколь преданной она ни была бы, побежит к боссу курьером, да еще в такое время? Да еще в вечернем платье… Нет, конечно, Джекки пришла не только затем, чтобы передать деловые бумаги.

Николь почувствовала, что больше не может здесь оставаться. Бежать из этого дома! Бежать от этого человека, который не приносит ей ничего, кроме боли.

Собрав всю свою волю, она поднялась на ноги, потихоньку сошла с лестницы, на цыпочках прошла в холл, к стенному шкафу, неслышно открыла дверцу, достала свое пончо. Теперь бы только выйти незамеченной.

— Я же велел тебе оставаться на месте!

Николь резко обернулась. Джеймс стоял за ее спиной, небрежно сунув руки в карманы, глаза его метали молнии.

Она не могла произнести ни слова. При виде его в ней поднялась буря эмоций. Страстное желание, тоска по его близости сменялись жгучим чувством обиды. Как он может смотреть ей в глаза сейчас, когда открылось его предательство!

— Иди наверх, — прошипел Джеймс.

— Ну нет! Я не такая дура!

Она говорила это скорее себе самой, чем ему. Часть ее существа стремилась подчиниться ему, забыть обо всем увиденном и услышанном. Другая часть не могла простить унижения.

— Тише, — прошептал Джеймс, — иначе докажешь разве что обратное. Я просто пытаюсь избавить тебя от конфуза.

Стальными пальцами он стиснул ее руку.

— Меня или себя? Если бы ты действительно думал обо мне, то не привез бы меня сюда сегодня.

Джекки появилась на пороге гостиной.

— Так его, милочка! Скажи ему все, что думаешь.

Джеймс резко обернулся к ней. Лицо его потемнело от ярости.

— А ты не вмешивайся.

— Да нет, нет, пожалуйста. Я совсем не собираюсь прерывать вашу беседу.

Николь намеревалась произнести эти слова с сарказмом, однако на последнем слоге из горла вырвалось рыдание. Она отшвырнула его руку и выбежала из дома.

В ночь…

Пробежала мимо «Мерседеса» и низкого спортивного автомобиля, стоявшего рядом. Побежала по лужайке. Дождь прекратился, но трава была мокрой. Кроссовки в одну минуту промокли насквозь. Она не обращала на это внимания, Оглянулась назад, то ли опасаясь, то ли надеясь, что Джеймс бежит за ней. Но нет. Его силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной двери дома. Он стоял, засунув руки в карманы. Наблюдал за ней. Да и чего ради ему волноваться? У него уже есть наготове замена. Как удобно…

Николь свернула в сторону и неожиданно попала в лесок. Мокрые ветви хлестали ее по лицу, ноги скользили на мокрых кочках. Она этого не замечала. Выбежала на асфальтовую дорожку — въезд в имение. Дорожка тянулась бесконечно долго. Николь бежала и бежала вперед. Наконец показались ворота, и через несколько секунд она оказалась на дороге. Дальше она бежала почти не глядя, не замечая ничего вокруг. В голове билась одна мысль — только что она едва не стала очередной его победой.

Наступил момент, когда она почувствовала, что больше бежать не может. И в этот самый миг впереди показались огни фар. Сначала Николь испугалась, что это Джеймс, но, к величайшему ее облегчению, это была полицейская машина.

Сержант полиции довез ее до самого города, почти без единого слова, задав лишь несколько самых необходимых вопросов. Теперь, по прошествии некоторого времени, ей показалось странным, что он практически ни о чем не расспрашивал. Но может быть, они привыкли к тому, что по ночам на дороге у поместья Бентона встречаются растерянные женщины. Возможно, она не первая, оказавшаяся в таком положении.

Наутро Николь проснулась с ломотой во всем теле. Голова болела невыносимо. Но это хоть как-то отвлекало ее от мыслей о прошлой ночи.