Но вскоре они открыли для себя всю прелесть лагеря «Киога». И тогда как женщины отдыхали, сидя на лужайках в креслах, курили папиросы в изящных длинных мундштуках, рисовали друг дружке поверх чулок вошедшие в моду швы и обсуждали ход войны, их дети развлекались по-своему. Они отправлялись в долгие походы по лесу, поднимались в горы в поисках источников, по очереди ныряли с высокого мостика в холодное чистое озеро. По вечерам в лагере все смотрели разные представления с участием заезжих артистов или хором исполняли разные песни под руководством миссис Гордон, жены владельца лагеря.

Дети до темноты засиживались вокруг костра, рассказывая всякие жуткие истории. Джордж больше всего любил такие страшные истории, от которых его младший братишка заливался слезами.

Все отдыхающие обедали по-семейному в большом зале главного бревенчатого здания с лоджией и верандой, выходящей на озеро. Еще в нем находились библиотека, музыкальная и бильярдная комнаты. Кормили очень вкусно, так как в Соединенных Штатах продукты практически не нормировались. На территории лагеря был собственный огород, молочная и птичья ферма. Во время войны считалось патриотичным выращивать собственные продукты. На стол каждый день подавались большие миски с картофельным пюре, сдобренным маслом и сливками, и коктейли из слив, которые росли здесь же, в лагере.

Здесь не чувствовалось, что в мире идет жестокая война. Джордж и Чарльз поняли, что они относятся к элите, когда один репортер из «Вашингтон пост», который приехал в лагерь «Киога» писать о том, как живут американцы во время войны, назвал их «представителями высшего общества».

Возможно, он взялся за это поручение, чтобы пожить на модном курорте в сельской местности, но Джордж об этом не думал. Его больше интересовал сам репортер, мистер Макклэтчи, чем его статья. Мистер Макклэтчи постоянно всех расспрашивал и что-то записывал. Он был старым, тучным и носил очки с толстыми стеклами. Конечно, он не был Кларком Кентом, но бесспорно занимался своим делом добросовестно и с увлечением.

Он часто говаривал, что журналистика проливает свет на самые темные стороны жизни.

— Но о чем здесь писать? — спрашивал Джордж. — Подумаешь, высшее общество! Кого это интересует?

— Людей, которые покупают газету из-за рекламных объявлений, вот кого. Им интересно читать о людях, не похожих на них, которые живут не так, как они.

— И каким образом это проливает свет?

— Это никогда не известно. Иногда это проходит незаметно, а порой ты можешь стать Джоном Стейнбеком. Джордж читал «Гроздья гнева» тайком от матери, поскольку книга считалась скандальной. Он буквально глотал страницу за страницей. И его вовсе не шокировал конец, из-за которого книгу запретили: там говорилось о женщине, которая спасла одного парня от голодной смерти тем, что кормила его своим грудным молоком. Наоборот, он нашел это героическим и прекрасным поступком, как и всю книгу. Хотя ему самому хотелось писать о чем-то другом.

— Мистер Стейнбек пишет художественную литературу, — заметил он.

— А сейчас он военный корреспондент от «Нью-Йорк геральд трибюн».

— Я веду дневник, — сообщил ему Джордж.

— Это полезная привычка для писателя и журналиста, — одобрил мистер Макклэтчи. — Она приучает правильно и четко выражать свои мысли. Только постарайся, чтобы он не попал не в те руки.

— Хорошо, сэр.

Джордж жил так, как и полагалось представителю высшего общества. Он отличался во всех видах спорта, в беге на любые дистанции всегда приходил первым, водил ребят в походы и вообще пользовался у них большим авторитетом. Зимой семья Беллами несколько недель проводила в Киллингтоне, штат Вермонт, на горнолыжном курорте. Именно там Джордж решил, что со временем запишется в элитную 10-ю горную дивизию. Он будет рейнджером-лыжником, бойцом десантного диверсионно-разведывательного отряда, как супергерой, только он будет не придуманным, а настоящим героем.

Этим летом он поставил себе задачу решить, в чем будет состоять его необыкновенная сила, но это оказалось очень трудно. Может быть, в умении далеко видеть, подумал он однажды, когда ребята возвращались из похода, во время которого учились ориентироваться в лесу, на вершину Дозорной горы. Он приставил руку козырьком ко лбу и всматривался в даль, воображая, что может разглядеть за озером, за горным хребтом, за Атлантическим океаном секретное место, где служит его отец.

— А кто эти люди? — спросил Чарльз, указывая на группу людей на поляне, которая была гораздо ближе.

Джордж увидел, что во дворе приземистого дома происходит какое-то семейное торжество.

— Пойдем посмотрим, — предложил Джордж. — Уоррен, ты идешь?

Он подружился с мальчиком из Лэрчмонта по имени Уоррен Бэрн, который важничал перед всеми, так как ездил в этот лагерь с самого его открытия.

— Мы находимся в тылу врага! — объявил Джордж, жестом приказав Чарльзу и Уоррену пригнуться.

Это было их самой любимой игрой. Они научились почти бесшумно пробираться по лесу.

Они подобрались к поляне и услышали веселую музыку в сопровождении скрипа и шипения граммофонной пластинки, смех и возбужденные голоса людей. На крыльце было натянуто полотнище с надписью: «Счастливого пути, Стюарт! Мы тебя любим!»

— Это дом Гордонов, — шепотом пояснил Уоррен Бэрн. Гордоны были владельцами и управляющими лагерем.

Джордж никогда не думал о них как о семье, считал их просто работниками, которые снабжают лагерь продуктами, следят за тем, чтобы вовремя менялось постельное белье и вывозился мусор, чтобы в домиках все было чисто и убрано, а лужайки подстриженными. И вдруг увидел, что здесь, в дальнем уголке на территории лагеря, у них своя, отдельная жизнь.

Оказалось, Стюарт был солдатом.

—Он моряк, — сказал Джордж ребятам. — Это видно по его зеленой форме. И на нем морская шапка — значит, он будет служить на военном корабле. Моряки называют эту шапку «ночным горшком», — добавил он, и ребята засмеялись.

— Стюарт — это мой старший брат, — произнес кто-то за его спиной.

Джордж замер. Они оказались застигнутыми в тылу врага. Что делать? Убежать? Прорываться с боем? Или сдаваться?

Трусишка Уоррен Бэрн сразу сбежал.

— Черт, да это просто какая-то девчонка! — разочарованно протянул Чарльз, дернув Джорджа за рукав, и указал на незваного гостя.

— Я тебе не какая-то девчонка, — возразила та. — У меня есть имя — Джейн Гордон. А Стюарт — мой старший брат. А что это вы за нами шпионите?

— Мы просто исследуем окрестности, — сердито ответил Джордж, сам не зная, почему он злится.

Может, потому, что она застала их за подглядыванием, или потому, что он испугался какой-то глупой девчонки.

Она была примерно одного роста с Чарльзом, с курчавыми рыжими волосами и крупными зубами и держала в руке проволочную корзинку. На ней был комбинезон из выцветшей грубой ткани с засученными штанинами, которые открывали босые ноги, покрытые синяками и царапинами.

— Стюарт уходит в Специфичный океан, — важно сообщила она.

— Ты хочешь сказать, в Тихий океан[7].

— Я хочу сказать то, что сказала. — Она презрительно фыркнула. — Он будет воевать в Новой Гвинее. Знаете гвинейскую курицу?[8] Ну, мне пора идти. Если у нас праздник, это еще не значит, что я могу забросить все свои дела.

— Какие дела? — спросил Чарльз.

— Идем, я покажу тебе, — пригласила Джейн. И она не оглядываясь зашагала по дорожке, поднимая пыль босыми ногами.

Джордж колебался, но Чарльз живо побежал с ней рядом. Затем Джорджу стало любопытно, и он поспешил их догнать. Они подошли к поляне, где был разбит большой огород с грядками, разделенными длинными деревянными планками. Рядом стоял курятник, весь затянутый сеткой из проволоки, с маленькой дверцей, закрывающейся щеколдой.

— Мне нужно собрать яйца, — объяснила Джейн. — Я делаю это обязательно два раза в день, это моя работа.

— Здорово! — сказал Чарльз.

— Ничего не здорово. Сразу видно, что ты ничего не понимаешь, — заявила Джейн.

— А почему?

— Все из-за него, из-за этого петуха. — Девочка показала на яркого петуха с черными бусинками глаз и пышным хвостом. — Он злой. Такой злой, просто ужас!

— А что здесь делает петух? — удивился Джордж. — Он же не откладывает яйца.

— Джимини Крикет, ты что, не знаешь?[9] — насмешливо фыркнула Джейн. — Петуха держат в курятнике для защиты от хищников. А еще петух нужен для того, чтобы куры не переводились. Без петуха не бывает цыплят. А петух клюется, потому что думает, что люди могут обидеть кур, вот! — И Джейн кивнула с важным видом.

— Ну и дурак! — заключил Джордж.

— Так это же куры, они и есть глупые.

— А петух вовсе не выглядит опасным, — заметил Джордж. — Обыкновенная птица.

— Зато знаешь какой у него острый клюв! — сказала Джейн.

Она взялась за щеколду, видимо набираясь храбрости. И в эту секунду она вдруг показалась Джорджу очень симпатичной и хорошей девчонкой.

— Хочешь, помогу?

— Нет. Мне здорово достанется, если вас клюнет петух. — Она проскользнула в дверцу и подошла к коробкам, где неслись куры. — Кыш! — прикрикнула она на петуха, отгоняя его рукой. — Пошел прочь!

Петух пригнул головку к земле и с поразительной быстротой бросился вперед, выставив острый клюв. Джейн замахнулась на него корзинкой.

— Пошел прочь, гадкий петух!

Джордж стоял снаружи, не зная, на что решиться.

А Чарльз вдруг сорвался с места, не обращая внимания на предостерегающие крики брата и девочки, протиснулся в курятник и стал размахивать руками и кричать. Он загнал петуха в угол, а Джейн быстро собрала яйца, и через минуту они выскочили наружу с полной корзинкой яиц.

Чарльз раскраснелся от возбуждения.

— Вот это да! — кричал он, бегая вокруг курятника, тогда как возмущенный петух, шумно хлопая крыльями, налетал грудью на сетку. — Ну и здорово же!