Марио с Тоддом переглянулись.

— Де-е-едушками! — со стоном повторили оба.

— Да будет вам ныть! — остановила их мама. — Это совсем не так уж страшно, как вам кажется. — Она отправила в рот еще ложечку мороженого.

— Да я жду не дождусь, когда можно будет заняться с малышом, — сказал Марио. — Надо просто к этому слову привыкнуть, вот и все. А пока такое ощущение, будто оно добавляет твоему имиджу несколько десятилетий.

— Давай сначала перестанем переживать из-за свадьбы, — предложил Тодд. — А потом пусть Эми забеременеет. После этого уже и поговорим о твоем имидже.

— Да свадьба-то совсем близко, — заметила мама. — Даже не верится, что она состоится уже в следующую субботу.

Я, конечно, безумно хотела, чтобы мой племянник поскорее женился, но кое-что меня беспокоило.

— Она ведь не посмеет привести его, не так ли? — спросила я.

Марио с Тоддом опять переглянулись.

— А ты не обращай на них внимания, — сказал Марио. — И все будет в порядке.

Я не могла поверить своим ушам.

— Да как вы можете?! — воскликнула я. — Как вы можете позволить Софии привести Крейга на свадьбу Эндрю? Да как бы ты повел себя, если бы расстался с Тоддом, а он захотел бы привести своего нового приятеля?

— Но он же отец Эндрю, — сказал Марио. — Так что у него есть на это право.

Тодд просто пожал плечами, а я повернулась к матери.

Мама улыбнулась.

— Тебе не стоит идти туда со мной, — сказала она. — Пару раз у меня были разборки с твоим отцом, так что не бери с нас пример, детка. Хочешь — приходи на свадьбу со своим приятелем. Вот увидишь, тебе станет легче от этого. — Съев ложечку мороженого, она отвернулась от нас и сказала:

— Кто знает, может, и я решусь привести своего.

Мы с Марио посмотрели друг на друга. Я спросила себя при этом, чьи глаза были распахнуты шире.

Глава 11

— Приятеля? — изумленно переспросил Марио. — На свадьбу Эндрю?

— Ты не можешь этого сделать, — убежденно сказала я. — Это убьет папу.

Мама рассмеялась.

— Не беспокойтесь, — сказала она. — Ваш отец будет в восторге.

— Да уж, пожалуй, ты права, — бросила я. Всем нам было отлично известно, что именно папа был инициатором разрыва отношений в трех своих браках, но отчего-то именно о нем мы тревожились, когда дело касалось моей матери. Может, из-за того что она была такой сильной, к тому же после развода папа явно был огорчен больше, чем она. Возможно, мне следовало иначе к этому относиться, особенно теперь, когда я понимала, что такое — быть обманутой. Но он был моим отцом, и я его любила.

— А тебе известно, мама, — поинтересовался Марио, — что он до сих пор хочет быть похороненным рядом с тобой?

— Только через мой труп, — отозвалась мама.

Мы расхохотались и довольно долго не могли успокоиться. Да, моя мама способна устраивать неприятности, однако я вынуждена была признать, что и веселить она умеет.

— Вообще-то я знаю, что он именно об этом мечтает, — заметила я. — Более того — он хотел бы, чтобы вы умерли одновременно — как Ромео и Джульетта. Каждый раз, когда дело доходит до третьего бокала кьянти, папа говорит об этом.

Марио кивком подтвердил мои слова.

— Да, а затем он встает и проигрывает сцену своей смерти, — вспомнил он. — Это, конечно, не Шекспир, но драматизма хватает.

Мама улыбнулась. Она выглядела довольной, а после этих слов Марио прямо засияла от счастья. Кем бы ни был этот парень, ему с нею повезло. Насколько мне было известно, у мамы годами не бывало ухажера. До этого был какой-то парень из Бостона, а затем в течение нескольких лет — директор местной средней школы. Однако мама казалась счастливой и в одиночестве. Я все спрашивала себя, смогу ли и я когда-нибудь так же.

Закончив обед, я встала и поставила тарелку в раковину. Теперь можно было и выпить чего-нибудь. Открыв холодильник, я налила себе стакан молока. Предложила молока и остальным, но все они отрицательно покачали головами, и я поставила коробку назад в холодильник.

— Как ты считаешь, у неверности может быть срок давности? — спросила я, снова усевшись за стол. — Я просто так спрашиваю, из любопытства.

Мама наклонила бокал с остатками фруктового мороженого. Мы все не сводили с нее глаз. Прешес подобрала с пола резиновую игрушку и принесла мне, чтобы я смогла ее бросить ей через всю комнату. Кажется, это была ее любимая игра.

— В Западной Европе, — наконец промолвила мама, — как и в Соединенных Штатах, лишь четверо из десяти человек считают, что неверность нельзя простить. А в Турции так думают девять из десяти. Так что все зависит от каждого конкретного человека. И ты должна сама решить, как к этому относиться, Белла.

— Но мы же говорим не обо мне.

— Да нет, как раз о тебе, — возразила мама.

— Отлично, — согласилась я. — Тогда признаюсь, что я настоящая турчанка. А ты?

Мама пожала плечами.

— Порой предательства бывают такими масштабными, что ты и представить себе не можешь, как снова доверять обманувшему тебя человеку, — задумчиво проговорила она. — И вот некоторое время ты сидишь и думаешь обо всем этом, но потом находишь выход из положения.

— Я работаю над этим, — сказала я. — Честное слово.

— Кстати, о папе, — заговорил Марио. — Тодд считает, что мы должны постараться уговорить его подстричься к свадьбе.

— Вот уж спасибо, — бросил Тодд недовольно, — да лучше под автобус броситься. К тому же я не считаю это хорошей идеей. Если вы так заняты наблюдением за псевдоитальянским Дональдом Трампом, то нам лучше не привлекать к себе внимания.

Я сделала глоток молока.

— Тебя это тревожит? — удивилась я.

Тодд улыбнулся.

— Ты понимаешь, что речь идет о большой южной свадьбе? Да еще в таком консервативном штате, как Джордже и я? А?

— Вообще-то Атланту уже можно назвать голубой столицей Юга, — сказал Марио. — И родители Эми, кажется, лишь совсем немного смутились, когда мы выбежали им навстречу. Короче говоря, если Эми и Эндрю хорошо вместе, то и нам хорошо.

— Понятно, — промолвила мама. — Что ж, тогда можете готовить вторжение.

— Что? — хором спросили мы.

Мама улыбнулась.

— Мы часто помогаем семьям в подобных ситуациях, — сказала она. — Значит, так, каждый пишет письмо, в котором говорится, как некое поведение — в данном случае длинные волосы — отрицательно повлияло на его жизнь. Потом этого человека прямо-таки загоняют в угол, где аккуратно, но настойчиво заставляют принять жесткий жизненный ультиматум.

Я ощутила удивительный подъем. Приятно осознавать, что ты еще можешь испытывать энтузиазм по поводу чего-либо.

— Звучит неплохо, — заметила я. — Я готова.

Марио с Тоддом переглянулись.

— Мы тоже, — сказал Марио. — Как насчет того, чтобысделать это в пятницу вечером? На собрании?

— Как, мама? — спросила я.

— Я здесь ни при чем, — отозвалась она. — Волосы счастливчика Шонесси больше меня не касаются.

Мыс мамой вышли из дома, а Прешес остановилась, чтобы сделать свои делишки в вылизанном до блеска садике Марио и Тодда.

— Ты уверена, что ей стоит делать это здесь? — поинтересовалась мама.

— Но это же отличное удобрение, — пожала я плечами. — Нет, ты только посмотри на эти звезды!

— А помнишь, когда ты была маленькая и я показывала тебе Большую Медведицу, ты все время спрашивала, где же там мишка? — улыбнулась мама.

Я кивнула.

— Наверное, мне хотелось с ним поиграть, — сказала я. Прешес подбежала к нам и засеменила рядом со мной. Я наклонилась, чтобы почесать ее за ушком. — Мам, а ты вспоминаешь прошлое? Ты когда-нибудь думала о том, что у вас с папой все могло быть по-другому?

Мама продолжала смотреть на звезды.

— Конечно, — ответила она. — Ведь сначала брак — это сплошная радость, но потом он требует большого труда. Тебе об этом известно. У нас было трое детей, когда мы сами, по сути, еще были детьми. Твой отец хотел, чтобы его мечты стали моими мечтами. Но у меня были собственные, поэтому я вернулась в университет, чтобы завершить образование. Он хотел, чтобы я занялась бизнесом и помогала ему в салоне. А мне хотелось быть социальным работником, хотелось уйти из салона. Бизнес в салоне пошел, твой отец стал нанимать стилистов — привлекательных девочек, мечтая о том, чтобы они делили с ним и его мечты, и его постель. Но все это — уже древняя история.

Выпрямившись, я скрестила на груди руки. Это было давно, но я до сих пор помню крики родителей друг на друга, словно это было вчера.

— А тебе когда-нибудь хотелось повернуть время вспять и начать все сначала?

— Нет, никогда, — покачала головой мама. — Жизнь тогда была невыносимой и очень сложной, а сейчас все гораздо проще. — Потянувшись ко мне, она поцеловала меня в лоб. — Я знаю, как трудно забыть все, что было, забыть боль, собственные трудности, замешательство. Но только не думай, что любви больше не будет, детка. В следующий раз ты уже точно будешь знать, кто ты такая, какой жизнью ты хочешь жить. Вот что я хочу тебе посоветовать: дай себе некоторое время на то, чтобы прийти в себя, а затем бери себя в руки, вскакивай и начинай действовать.

По пути домой мы с Прешес остановились у «Салона де Паоло». Это было нетрудно сделать, поскольку моя квартира располагалась как раз над салоном. Папа какими-то изощренными путями все устроил. В свое время я получу в собственность и салон, и квартиру. А сейчас у меня была уменьшенная плата за квартиру в обмен на то, что я буду краем глаза присматривать за салоном и ловить потенциальных похитителей шампуня.

Такое положение дел сильно волновало Крейга, когда мы были женаты. Жена Крейга после развода выкупила у него его половину дома, и он приобрел маленький кондоминиум в Бостоне. Когда мы поженились, он стал сдавать его.