— А почему бы тебе не поехать туда, дорогая? — тихо спросила Розалинд.

Консуэла покачала головой.

— Нет, невозможно, — улыбнулась она, — но я люблю слушать о Капри и обо всех местах, где ты бываешь.

Розалинд коснулась ее руки.

— Знаешь, я не люблю поучать тебя, но должна заметить, что ты стала настоящей затворницей.

— Затворницей? — засмеялась Консуэла. — Так вот как ты считаешь! — Она обернулась и посмотрела на белую роскошную виллу. Увидев, что Фредерико, один из шести молодых садовников, собирается прыгнуть в бассейн, она ласково улыбнулась. В отличие от других Фредерико не любил плавать в море и редко ходил на пляж.

— Все очень устали за последние два дня, — сказала Консуэла, — здесь было столько работы — пришлось все вычистить после шторма. Удачно, что тебя не было, дорогая, от этих дождей все выглядело так уныло. Как хорошо, что сейчас светит солнце и небо такое красивое, правда?

— Ты ушла от ответа, Консуэла, — упрекнула ее Розалинд. — А разве ты сама не считаешь себя затворницей? Ты редко выходишь, безвылазно сидишь в этих стенах…

— Ш-ш-ш… Ты же знаешь, я не люблю говорить об этом. Я счастлива здесь, Розалинд, очень счастлива. У меня есть мальчики, они заботятся обо мне, я наслаждаюсь музыкой, здесь прекрасный сад, друзья навещают меня, чего же еще желать? А теперь я покажу тебе новый оливковый пресс, его изобрели мои мальчики, знаешь, это самое потрясающее открытие.

С некоторой досадой покачав головой, Розалинд пошла за Консуэлой вдоль олеандровой аллеи к большому дому, первый этаж которого Консуэла превратила в римские бани, а на втором поселила обслугу. Предавалась ли сама Консуэла чувственным удовольствиям в этих банях, Розалинд не знала, хотя ее друзья обожали это.

Сердце Розалинд разрывалось при виде теперешней жизни Консуэлы. Разве можно сравнить это с ее прежней жизнью, такой яркой и блестящей? После того, что произошло, Консуэла покидала этот дом раза два, не больше, но она никогда не уезжала дальше Лазурного берега. Почти три года она не оставляла Францию.

— Я хочу пригласить на ужин нескольких друзей, — сказала Консуэла, когда они обогнули бани, чтобы попасть на строительную площадку. — Ты еще будешь здесь в уик-энд, дорогая? Я бы хотела, чтобы и ты пришла.

— Да, мы останемся до конца следующей недели. Могу ли я пригласить Питера?

Глаза Консуэлы задорно сверкнули.

— Ты хочешь пригласить Питера? — переспросила она.

Розалинд рассмеялась.

— Ну, может, и нет. А кто еще будет?

— Я думала о Матильде, Каро, Сирене, Оливии…

— Оливия здесь? — удивилась Розалинд. — Я не знала. Когда же она появилась?

— Вчера утром позвонила. Они с Джино на следующей неделе уплывают в Марокко. Ну вот, взгляни на новый пресс. Скажи, разве мальчики не великолепны?

Розалинд, ни разу в жизни не видевшая оливкового пресса, могла лишь надеяться, что выказала должный интерес. Она знала, как ее подруга гордится своими мальчиками, относясь к каждому как к любимому сыну, тем более что детей у нее, возможно, никогда не было.

Когда Консуэла уехала из Аргентины и поселилась в этом доме, где прежде проводила не одно лето с мужем, Розалинд, как и все другие, удивлялась, что среди обслуги нет ни одной женщины. Не удержавшись, Розалинд однажды спросила об этом подругу, но готова была откусить себе язык, увидев, каким печальным стало лицо Консуэлы. Но, так как от Консуэлы не укрылось смущение Розалинд, она успокоила ее, объяснив, почему окружила себя молодыми красавцами. Вероятно, при этом она слегка покривила душой.

— Видишь ли, я люблю общество молодых людей. Они помогают сохранить молодость. У девушек всегда полно проблем, их жизнь намного сложнее, к тому же они жуткие сплетницы. Я плохо понимаю их. Мне достаточно подруг.

О Консуэле и ее вилле болтали всякое, но Розалинд сомневалась, что хоть часть в этих рассказах соответствует истине. Сама Розалинд не видела никогда ни намека на сексуальные отношения Консуэлы с ее мальчиками. Да и вообще не было ни малейших оснований думать, что Консуэла занимается сексом.

Осмотрев пресс, подруги направились к дому.

— А ты не проголодалась? — спросила Консуэла. — Я хочу, чтобы мальчики отдохнули, но могу сама все приготовить.

— Спасибо, я не хочу есть, но я бы с удовольствием что-нибудь выпила и искупалась. Как ты думаешь, Фредерико не будет возражать, если и я поплаваю в бассейне?

— Ну что ты, это обрадует его, — улыбнулась Консуэла, — я пойду на кухню, а ты подумай, кого еще пригласить в субботу. Мы уже давно не собирались все вместе. А что ты выпьешь? Может, фруктовый пунш?

— Прекрасная мысль. — Розалинд остановилась возле лежака и сбросила туфли. Она поглядела, с каким удовольствием Фредерико плавал в бассейне. — По-твоему, его не смутит, если я буду без лифчика? — шепнула она, — на мне только бикини.

— Дорогая, он не увидит ничего такого, чего не видел бы раньше, так что иди. Я принесу полотенце.

Консуэла уже ступила на лестницу, когда возле бассейна зазвонил телефон. Она вернулась и сняла трубку.

— Да, — сказала она, залюбовавшись прекрасным, но еще нетронутым загаром телом Розалинд, когда та сняла платье.

— Консуэла, это Рикард.

— Дорогой, как дела? Я так давно не слышала твоего голоса. Где ты?

— Я на гастролях со своим оркестром. Сейчас мы в Лондоне, а завтра улетаем в Амстердам.

— А сюда не собираешься? Через месяц здесь открывается фестиваль джазовой музыки. Ты будешь участвовать?

— К сожалению, нет. Но я постараюсь навестить тебя после гастролей. А как ты? Все еще шалишь со своими порочными мальчиками?

— Ах ты негодник! — засмеялась Консуэла, — Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

— Если бы я хоть на секунду в это поверил, все бросил бы и приехал.

— Ты, конечно, не сделал бы этого, но приятно слышать. А как Лусинда?

— Потрясающе. Собирается рожать пятого.

— О-ля-ля! И когда?

— Через три месяца. Будешь крестной матерью?

— Если ты серьезно, с удовольствием.

— Значит, приедешь в Лондон на крестины?

— А, пытаешься заманить меня в ловушку.

— Увы, безуспешно. Но я тебя все равно как-нибудь вытащу оттуда. Ты должна жить по-настоящему, дорогая. Мир скучает без тебя.

Консуэла засмеялась.

— Послушай, — сказал Рикард, — я выскочил с репетиции и потому сразу о деле. Актриса Дэнни Спенсер, моя знакомая, отдыхает где-то недалеко от Канн, и я бы хотел, чтобы ты представила ее обществу. Я знаю, ты никуда не выходишь, но все приходят к тебе. Она потрясающая девушка и тебе очень понравится. С ней там пара подружек, про них ничего не знаю, но раз они с Дэнни, значит, с ними тоже все в порядке. Это тебя ни к чему не обязывает, но, если поможешь, они будут тебе очень благодарны.

— А сколько им лет? — спросила Консуэла.

— Вокруг тридцатника.

— Тогда не вижу проблем. У тебя есть номер, я им позвоню.

— Спасибо, я сам собирался сказать им, чтобы они созвонились с тобой, но если уж ты сама… — Он продиктовал номер, послал воздушный поцелуй и положил трубку.

— Дэнни Спенсер, — задумчиво проговорила Консуэла, глядя на Розалинд, которая уже два раза пересекла бассейн и теперь загорала на бортике.

— Дэнни — кто? — спросила Розалинд, подняв руку, чтобы защитить глаза от солнца.

— Спенсер. Звонил Рикард и просил пригреть Дэнни Спенсер и двух ее подруг. Как ты думаешь, эта Дэнни не дочь Сьюзен и Дэвида? Разве их дочь не Даниэль?

— Да, да, она актриса и довольно известная в Англии.

Консуэла подняла глаза, заметив, как упала на них тень Фредерико. Она не видела, когда он вышел из воды.

— Полотенце и крем от загара для миссис Кармичел, — сказал он.

— О, Фредерико, спасибо! — Розалинд взяла то, что он принес. — Он такой внимательный, правда? — шепнула она Консуэле, когда Фредерико снова нырнул.

— Конечно. Так как насчет Дэнни Спенсер и ее подруг? Думаешь, стоит позвать их в субботу вечером?

Розалинд пожала плечами.

— Почему бы нет? Интересно увидеть свежие лица на нашей сцене, а, насколько я знаю, Дэнни вполне достойная девица, значит, можно предположить, что и две другие — тоже. А если нет, так мы рискуем одним вечером.

— Решено. Завтра я позвоню им и узнаю, свободны ли они. Стоит ли упомянуть, что я знакома с ее матерью?

Розалинд с любопытством посмотрела на подругу.

— Упомянув об этом, я установлю дистанцию между поколениями. Кстати, Сюзанна могла сказать Дэнни, что знает меня.

— В таком случае Дэнни связалась бы с тобой через мать, а не через Рикарда.

— Верно. Ладно, тогда я не стану изображать старую подругу и ровесницу ее матери, — решила Консуэла.

— Какая уж там старая! — возмутилась Розалинд.

— Так воспринимает нас молодежь, дорогая.

— Говори только о себе, — усмехнулась Розалинд и села на лежаке, заслышав шум приближающейся машины.

Консуэла резко обернулась, и от Розалинд не укрылось ее напряжение. Она протянула руку и осторожно дотронулась до локтя Консуэлы. Женщины внимательно смотрели, как приближается черный с открытым верхом «мерседес». Солнце, отражаясь от лобового стекла, не позволяло увидеть, кто за рулем, но обе это знали.

— Ты ждала его? — спросила Розалинд.

Консуэла покачала головой.

— А как он проехал через ворота?

— Он знает секретный код.

Они наблюдали, как роскошная машина подрулила к дому. Пульс Розалинд участился. Она очень давно не видела Джейка Мэлори, и ей было интересно, произведет ли он на нее такое же впечатление, как прежде.

Розалинд крепче сжала руку Консуэлы, зная, что Джейк Мэлори — источник страданий подруги, тот, кто заставил ее стать отшельницей.