— Я здесь, я уже в тебе. Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, нет, я хочу тебя!

Приподняв бедра, Джейк медленно двигался вперед и назад.

— Так тебе нравится? — спросил он, понимая, что не сможет долго сдерживаться.

— Еще, Джейк, еще!

И тогда он дал себе волю, накрыв ее рот своим и еще крепче сжав ее руками.

Луиза выше подняла ноги, выгнулась ему навстречу и снова вскрикнула.

Он обнял и так крепко прижал к себе, что сердце ее бешено забилось — она утопала в блаженстве.

— О Боже! — выдохнул Джейк, двигаясь в ней все быстрее и быстрее.

— Джейк! — страстно выкрикнула она его имя. — Джейк!

Он целовал и обнимал ее, ожидая, когда она перестанет биться под ним. Он погрузился в нее так глубоко, как только было возможно. Едва он почувствовал, что ее оргазм достиг наивысшей точки, мощные конвульсии сотрясли его тело.

Он упал на нее почти бездыханный. Их горячие тела были липкими от пота, они прерывисто дышали. Постепенно их сердца забились ровнее.

— Это было прекрасно, — тихо сказал он.

Ее глаза сияли.

— Одного раза мне мало, — улыбнулась Луиза.

Но как бы ни было ей хорошо, Луиза не могла уже оттянуть предстоящий разговор. Когда Джейк лег рядом с ней и быстро поцеловал в губы, Луиза попросила Бога дать ей силы справиться с тем, что она услышит.

— Ты не хочешь есть? — спросил Джейк, сев на край кровати.

— Нет. А ты?

Он повернулся к ней и покачал головой. Его взгляд потемнел, и у Луизы сжалось сердце. Поняв, что Джейк чувствует себя виноватым, она поцеловала его руку.

— Что бы ты ни сказал, это ничего не изменит.

Он молча положил руку ей на грудь, но Луиза знала, что сейчас Джейк думает о другом.

— У тебя есть, во что переодеться? — спросил Джейк, застегивая джинсы.

— Зачем?

— Думаю, тебе этого захочется.

Поднявшись, Луиза пошла к двери, где он бросил ее сумку, и вынула платье. Одеваясь, Луиза заметила, что Джейк старается не смотреть на нее. И вдруг ей захотелось крикнуть, как несправедливо, что они не могут быть вместе и любить друг друга, как все, не страшиться преследующих их призраков. Она оделась, застегнула поясок и села на край кровати, скрестив ноги.

Комната была маленькая, очень уютно обставленная прекрасной мебелью. Два окна выходили на море. Джейк подошел к мини-бару и налил себе пива.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил он Луизу.

Она покачала головой. Джейк взял стул, переставил его к кровати и сел напротив Луизы.

— Мне как-то не по себе, — неуверенно призналась Луиза. — Мне действительно нужно узнать обо всем?

— А ты хочешь этого? — Джейк подался вперед и уперся локтями в колени.

— Наверное, да. Но признаюсь тебе, что я уже знаю о бане. Моранди рассказал об этом Саре.

Джейк задумчиво прикусил нижнюю губу.

— Не знаю, что говорил Саре Моранди, — начал он, — но ему не ясна вся картина. Все известно лишь Эрику и Консуэле.

— А женщинам, которых шантажируют?

— Конечно, но только тем, кого мне не удалось предупредить. Их уже не так много с тех пор, как я заставил Консуэлу взять меня в долю.

— А зачем ты это сделал?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, но Луиза понимала, что сейчас Джейк не видит ее.

— Мне надо было выяснить, чем она занимается, ибо я хотел знать, что случилось с моей женой.

Сердце Луизы сжалось, но она молча смотрела на потемневшее от гнева лицо Джейка. Однако голос его был по-прежнему мягким.

— Мартина, — сказал он, — дочь Консуэлы. Мы прожили с ней три года, и она погибла от несчастного случая на море в Мексике.

— О, мне очень жаль, — пробормотала Луиза.

Он мрачно улыбнулся.

— Но это не был несчастный случай. Ее убили. По крайней мере я думаю, что ее убили, но все еще не знаю точно. Внезапно возле нашей яхты «Мун Шайн» появилось какое-то судно. Прежде чем я понял, что случилось, меня ударили, и я потерял сознание. Когда я пришел в себя, нигде никого не было, и Мартины тоже. От меня разило алкоголем, наверное, они как следует плеснули мне в лицо, а может, даже залили в глотку. «Мун Шайн» дрейфовала в открытом море. Я привел яхту в порт и пошел сообщить о случившемся. Через два дня меня арестовали по подозрению в убийстве жены.

Джейк помолчал, погрузившись в болезненные воспоминания.

— После того, как отец использовал свои связи, меня освободили из ада мексиканской тюрьмы. Я тут же вылетел в Буэнос-Айрес искать Консуэлу. Я был уверен, что за этим стоит она. — Его голос задрожал от ярости, а руки вцепились в бутылку. — И знаешь, что она мне сказала? — Он горько усмехнулся. — Она сказала, что ее люди нашли тело Мартины и привезли к ней. И будто бы врач в Буэнос-Айресе засвидетельствовал, что она умерла от ударов в лицо и в голову, а потом ее бросили в море.

С трудом овладев собой, Джейк продолжал:

— Короче говоря, Консуэла заплатила за убийство собственной дочери и похоронила ее. Она сказала мне, что постаралась ради меня замять это дело. Она якобы не хотела, чтобы мне вынесли смертный приговор за убийство. Она держалась так уверенно, что я едва не поверил в свою виновность. Но потом понял все. Кармело, покойный отец Мартины, все свое состояние оставил дочери, а оно исчислялось миллионами. Ни единого пенни, ничего, кроме виллы на мысе Антиб, не досталось Консуэле. Он никому не говорил о своих намерениях, так что причины не знает никто. От людей, знавших эту чету, я слышал, что жизнь их была адом. Он избивал ее, месяцами держал взаперти… Издевался над ней, но все это она скрывала от Мартины.

Когда огласили завещание Кармело, Консуэла была в отчаянии. Мартина проводила с ней почти все время. Мы недавно поженились, и она не хотела надолго разлучаться со мной, поэтому Консуэла приехала к нам в Штаты. Мы с Мартиной наняли адвокатов, желая передать ее матери часть денег. Но по условиям завещания это было невозможно. Мартина имела право поступать как угодно со своим наследством, но только не передавать матери. Мы потратили кучу денег на благотворительность в Аргентине, делая вид, что это исходит от Консуэлы, — нам не хотелось, чтобы люди узнали, как обошелся с ней муж.

— Но это еще не все. Когда она поселилась у нас, я совершил одну ошибку, самую страшную в моей жизни. Я и не предполагал, чем придется за нее заплатить. Я переспал с этой женщиной. Не спрашивай, почему, — не знаю. Возможно, из жалости. Все началось с того, что я захотел ее утешить… Потом я не мог поднять на нее глаза без ненависти. Я ненавидел и себя за эту слабость. Я предложил Консуэле уехать в Буэнос-Айрес. И вот тогда-то все и началось. Консуэла пригрозила, что, если я попытаюсь отправить ее туда, где у нее нет даже крыши над головой, она обо всем расскажет Мартине. Я уговаривал ее уехать во Францию, где у нее дом, предлагал деньги на содержание этого дома, но она стояла насмерть. Она хотела остаться именно в Сан-Диего, с нами, говоря, что только здесь может найти успокоение после столь тяжелой утраты. Выбора не было, я разрешил ей остаться. Но одна мысль о том, что Мартина узнает, как муж и мать предали ее, приводила меня в ужас.

— Это был сущий ад, — тихо продолжал он. — Каждый раз, когда мы оставались в доме вдвоем, она требовала, чтобы я переспал с ней, угрожая в противном случае рассказать Мартине, что мы любовники. Я дошел до того, что уже готов был сам признаться Мартине, лишь бы избавиться от этой проклятой женщины, изгнать ее из нашей жизни. Мартина уловила напряженность между нами и в конце концов сама настояла на отъезде матери. Кстати, они не слишком ладили. Консуэла изо дня в день разрушала нашу жизнь, приходя ночью к нам в спальню, рыдая и говоря, что не может оставаться одна.

Мартина попросила ее уехать. Вот тогда и произошло самое страшное. Не дай Бог пережить такое! Конечно, Консуэла сообщила ей, что мы спим, и тут я совершил еще одну ужасную ошибку — стал отрицать это. Консуэла описала все в мельчайших подробностях, и Мартине пришлось поверить. Но свой гнев она направила против матери. Так мы избавились от Консуэлы. Она больше не могла оставаться, а, кроме Франции, ехать ей было некуда. Я хотел было предложить ей деньги на содержание виллы, но Мартина мне не позволила. Она сказала, что мать может продать дом и жить на эти деньги, но от нас не получит больше ни пенни. Когда Консуэла уехала, я объяснил Мартине, как все это вышло… Она простила и никогда не упрекала меня.

Лицо Джейка стало серым и измученным. Луиза во все глаза смотрела на него, понимая, что душа Джейка унеслась в Сан-Диего и сейчас он вновь переживает тот кошмар.

— К несчастью, — продолжал он, — я скрыл это от отца, а Консуэла направилась от нас прямо к нему. Он дал ей деньги, и, как мы выяснили позднее, они приступили к строительству бани. Отец юридически оформил это, совершив величайшую глупость. В этом мы очень скоро убедились. Когда мы узнали про баню, Консуэла пригрозила мне, что раскроет источник финансирования. Тогда моего отца сочли бы инициатором шантажа. Она поклялась сделать это немедленно, если я не дам ей сумму, равную наследству Мартины. Я отправился к отцу. Поговорив с юристом, мы решили не обращать внимания на угрозы Консуэлы. Увы, мы недооценили ее. Месяца через два, чтобы наказать меня или дать понять, какова ее власть надо мной, она наняла убийц, и Мартина, ее собственная дочь, погибла. Ты спросишь, может ли мать в здравом рассудке поступить так со своим ребенком, чтобы вернуть мужчину? Но Консуэла — ненормальная. И именно потому так опасна. Хуже всего, что она не кажется безумной, не совершает ничего такого, что дало бы повод заподозрить ее в этом. Но она психопатка, вот почему я просил тебя держаться подальше от нее. Консуэла не должна знать о тебе — она способна на все. Потому я советую и Дэнни не похваляться, что она спит со мной, тем более что это неправда.