— Зубы обломаешь, — огрызается тот. — Что, материнские инстинкты взыграли?

Инстинкты? Пожалуй. Только к материнским они сейчас точно не имеют никакого отношения. Это что-то другое, гораздо сильнее и непонятнее, но я с удовольствием следую им, ощущая странное  удовольствие от того, что разливается по телу.

— Богдана моя дочь, — продолжает напирать Воронцов, — и ни ты, ни твой дружок-псих ее не получите. Так что не утруждайся угрозами, все равно ничего не докажешь.

— Да мне, собственно, и не надо. Стоит только передать снимки… — вот так, правильно Леся, выключай женщину и включай адвоката, — избитой девочки знакомому независимому журналисту и твоя карьера в политике окажется в полной...ну ты сам знаешь, где. А если ещё подкрепить это свидетелями и старым делом…

— Что ты хочешь? — парадоксально, но это всегда действует. Таким засранцам карьера всегда дороже всего. Не поэтому ли он запер Богдану в четырех стенах и не хотел показывать миру? Эгоистичный ублюдок.

— Забирай своих цепных псов и проваливай. Оставим наши игры за пределами больницы, — и подальше от Богданы, которой и так досталось из-за всех нас.

Он не колеблется, просто набирает номер, говорит несколько коротких фраз и уходит. Через минуту клинику покидает следак, бывший напарник Роднянского, и парочка амбалов-охранников. Садятся в машины, уезжают. А Воронцов даже не обеспокоился, куда его жена делась.

— Лихо ты его скрутила, — низкий простуженный голос заставляет подпрыгнуть на месте и развернуться на сто восемьдесят градусов.

Передо мной высокий блондин в офисных брюках и футболке, дорогих очках, прочесавших волосы на макушке и довольной ухмылкой на идеальных губах. Ах да, у него ещё виски выбриты и на них выбиты иероглифы. Что ж они все с татухами. Сначала Руслан, теперь вот этот плейбой. Невольно переступаю ногами и засовываю руку в карман, почесать бедро, которое снова зудит.

— Мы знакомы? — пытаюсь вспомнить его лицо, но тщетно. Нигде его не встречала совершенно точно.

— Я с тобой — да, ты со мной нет. Пока, — и протягивает мне руку, опоясанную ремешком дорогого хронометра, с узкой ладонью пианиста. — Марк Котов. Друг твоего мужа и психолог вашей дочери.


Богдана

Глава четырнадцатая: Рус.