Глаза Кейтлин вспыхнули, а Джорджиана продолжила:

— Я допустила вас в свой дом по одной единственной причине: потому что Александр желал вас унизить.

— Я знаю. Он мне говорил. Но я думаю, что он мог и передумать.

От Джорджиана потребовалась вся сила воли, чтобы заставить напрягшиеся щёки растянуться в улыбке:

— Бедное дитя, вы серьёзно так думаете? Что он передумал?

В карих глазах мелькнула неуверенность:

— Думаю, что да.

Джорджиана рассмеялась, ободрённая нерешительностью девушки:

— Дорогуша, до чего же вы наивная. Александр валял перед вами дурака и наслаждался каждым моментом. Придёт последний день, и он дискредитирует вас, как он и запланировал. Вот почему — как раз в ту последнюю ночь, когда мы лежали в одной постели… — Она остановилась и засмеялась: — Я полагаю, нет ничего страшного, если вы узнаете, что мы с ним иногда делим постель.

— Я слышала об этом, — сказала девушка, высоко подняв подбородок и подозрительно побледнев.

— Так вот, в ту ночь он смеялся над лордом Дингволлом и тем, что вам надо его сюда пригласить.

Кейтлин нахмурилась:

— Он объяснял всё это вам?

Значит, тут всё — таки что — то есть!

— Конечно, объяснял. Он вообще рассказал мне всё.

Лицо девушки запылало:

— Всё?

— Естественно. — Джорджиана фыркнула от смеха. — Должна сказать, вы нас весьма повеселили.

Кейтлин машинально уставилась в ноты на фортепиано. Руки были стиснуты в кулаки на коленях, спина прямая как палка, челюсти сжаты. Каждое слово, произнесённое герцогиней, жгло её как огнём.

— Ой, смотрите, — промурлыкала герцогиня. — А вот и он. Извините меня, мисс Хёрст. Меня ждут в другом месте.

Кейтлин заставила свои пальцы разжаться и начала играть другую простую пьеску. Могло ли это быть правдой? Действительно ли Александр согласился на эти испытания только потому, что хотел посмеяться над ней вместе со своей любовницей? Неужели её одурачили?

Она страшно рассердилась. Она спросит у Александра, хотя и боится услышать правду. Единственный способ, каким герцогиня могла узнать о заданиях, — если Александр сам ей о них упомянул.

Всего пять минут назад она была в экстазе. Она не только смогла убедить Дингволла нанести визит, ей в карете пришла в голову внезапная идея, каким должно стать последнее задание МакЛина, чтобы окончательно его сломать. Её переполняло хорошее настроение; но пять минут, проведённые в обществе герцогини, разозлили её и расстроили.

Громко споря, к ней подошли Дервиштон и Фолкленд. Она сыграла ещё несколько песенок и вздохнула с облегчением, когда Кейтнесс привёл Салли. Кейтлин смогла уговорить её поменяться местами. Салли живо согласилась, и скоро комната наполнилась звуками итальянских арий в превосходном исполнении.

Кейтлин поискала глазами Александра и нашла его стоящим у камина. Наклонив голову, он с напряжённым вниманием ловил слова Джорджианы.

Кейтлин прикусила губу, чтобы не сорваться с места, не подойти к ним и… Но что она могла сделать? Пощёчина — это слишком мягко, пинок ногой — слишком остро, а словесный укол — слишком банально. Впервые в жизни ей по — настоящему хотелось причинить боль другому человеку.

Осознание этого немного охладило её пыл. Какой бы импульсивной она иногда ни была, она никогда не оправдывала насилие. И всё же ей не удалось полностью погасить гнев, разлившийся по венам. Неужели всё дело в высокомерии Джорджианы? Или было что — то ещё? Что — то, связанное с МакЛином?

Голова его была низко опущена, чтобы слышать Джорджиану, и прядь волос упала на его брови. Пока Кейтлин наблюдала за ним, он посмотрел на неё и встретился с ней глазами.

От низа живота поднялась жаркая волна и спиралью закрутилась сквозь её тело. Словно этим взглядом он прикоснулся к ней — обнажённой кожей к обнажённой коже.

Дыхание Кейтлин стало резким и неровным, соски заострились, и всю её сущность пронзила острая боль. Господи, как же она хотела его. Воспоминания об их страсти в библиотеке затопили её, вызвав в ней волну горячечного вожделения.

Её отчаянная нужда, видимо, отразилась в её глазах, потому что глаза МакЛин тоже потеплели, и в них появилось голодное выражение. Она сделала в его сторону один шаг, и его глаза неожиданно сощурились, а тепло в одно мгновение покинуло его лицо.

Она остановилась в нерешительности, а его веки опустились, прикрыв как щитом глаза, и на лице появилось холодное, почти надменное выражение. Он что — то сказал Джорджиане, а та посмотрела через плечо и рассмеялась.

Кейтлин застыла в жарком смущении. Её одолевали смешанные, неудобные чувства и мысли. Ей пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться. Может, ей стоит спастись бегством и ретироваться в свою спальню, пока слёзы не закапали?

Но прежде, чем она могла сдвинуться с места, МакЛин извинился перед Джорджианой и направился к Кейтлин.

Боже милостивый, он идёт сюда! Чего он хочет? Может, пришла пора спросить его, почему он нарушил правила нашего соглашения? Но… хочу ли я не самом деле это знать?

Подойдя к ней, он небрежно поклонился.

Что — то изменилось; я это чувствую. Челюсти её сжались, она постаралась сделать реверанс. Когда она выпрямилась, он смотрел на неё со всем теплом мраморной плиты.

— Я был удивлён, что вам удалось привести Дингволла на ужин.

— Я же говорила вам, что смогу. Вы достали бант с головы Муффина?

— Конечно. Он у меня в комнате. Я принесу его завтра на завтрак.

Каждое слово было ледяным, резким. С ощущением огромного камня в груди она попыталась выдавить слабую улыбку:

— Очень хорошо. Были у вас… какие — нибудь проблемы?

Он пожал плечами:

— Естественно, нет. В конце концов, это всего лишь маленькая собачонка.

Проклятье! А должно было быть трудно.

Как будто прочитав её мысли, он холодно ей улыбнулся:

— Мне повезло, что мой слуга оказался собачьим гипнотизёром или что — то в этом роде.

— Это нечестное преимущество.

— При том, что в вашем распоряжении был весь женский персонал? Я так не думаю. — Он скрестил на груди руки и холодно посмотрел на неё сверху вниз. — Нам осталось по одному заданию, и я своё испытание уже придумал. А вы?

— Да.

— Тогда приступайте.

— В сказании герой надел костюм и проник на званый ужин, чтобы добыть волшебную арфу.

— Значит, я должен найти «волшебную арфу», которая в действительности…?

— В музыкальном ансамбле, играющем на балу, будет настоящая арфа. Мне рассказала об этом леди Кинлосс.

Выражение подозрения на его лице усилилось:

— И это всё?

— Только не споткнитесь в своих юбках.

Он не пошевелился, выражение на лице застыло:

— Юбках?

— Это часть задания. Герой надел костюм, в данном случае — женское платье. Вы должны придти на костюмированный бал в юбках.

Его глаза сузились:

— Вы не сделаете из меня посмешище.

— А вы не рассчитывали сделать из меня посмешище, когда посылали к лорду Дингволлу? Вы хотели, чтобы я вернулась оттуда вся в грязи и искусанная лошадью, и…

— Прекрасно, — безжалостно произнёс он. — Тогда и ваше последнее задание будет таким же трудным. В одном пункте вашей причудливой истории, Олвен разделась и плавала в фонтане, чтобы отвлечь внимание группы мародёров, собиравшихся схватить её возлюбленного. Вы сделаете это для меня.

— На приёме! Да меня это погубит!

— Я не предлагал вам делать это на приёме, хоть это и заманчиво. Нет, это последнее задание — для меня и для меня одного. Если я должен взять вас в любовницы, я хочу заранее вас рассмотреть.

Она затрепетала под его изучающим взглядом, как будто она уже была голой:

— Я… меня могут застукать.

Его улыбка стала неприятной:

— Вы сами предложили выбирать наши задания из той чёртовой книжки. Что ж, я выбрал. Вы будете для меня купаться голой, или я выиграл.

Её руки сжались в кулаки, кровь застучала в висках при звуках его презрительного голоса.

— Прекрасно! Я это сделаю. — Ей даже захотелось этого. Это могло быть не так уж и плохо — при условии, что никто не узнает. — Я сделаю это поздней ночью, после полуночи.

Он пожал плечами:

— Вы можете делать это, когда вам вздумается, но вы это сделаете. Вам нравится притворяться, что вы храбрее, чем есть на самом деле. Вот мы и посмотрим, правильно?

— По крайней мере, я держу своё слово, в отличие от вас.

Улыбка на его лице померкла:

— О чём это вы?

— Мы договорились не рассказывать остальным гостям о нашем пари, а вы рассказали герцогине!

— Я не рассказывал.

— Она сказала, что рассказывали, — и я уж точно ей ничего об этом не говорила.

— Я тоже ничего не говорил. Я не знаю, откуда она узнала, но точно не от меня.

Кейтлин посмотрела на него:

— Просто сознайтесь. Я знаю, что вы с ней… — Она не могла выдавить из себя это слово.

Его брови поползли вниз:

— Мои дела вас не касаются.

О! Он даже не смеет этого отрицать!

— Я уже с удовольствием предвкушаю, что когда эти задания закончатся, я больше вас никогда не увижу.

— Как только это пари закончится, вы будете видеть меня постоянно, — ведь я буду держать вас в своей постели целых две недели, за исключением тех случаев, когда я буду наряжать вас в нижнее бельё и выставлять перед своими друзьями.

Кейтлин аж задохнулась:

— Вы не сделаете этого!

— Не сделаю? Две недели вы будете принадлежать мне душой и телом. — Его голос был таким тихим и тёплым, что казалось, он почти мурлычет. — Но, может, вы и правы — возможно, я и не буду выставлять вас перед своими друзьями. Я, может, вообще не позволю вам вставать с постели.