Карен Хокинс - Лэрд, который меня любил

Проклятье, почему он не испытывал такого пыла по отношению к более зрелым, здравомыслящим, менее… менее непорочным женщинам?

Раньше он был убеждён, что этот её невинный вид был обманом, что он купился на него, как полный дурак. Теперь же, проведя с Кейтлин некоторое время, он вынужден был признать, что был неправ. Невинность наполняла каждое её движение, каждое простодушное высказывание, каждую беспечную гримасу её полных губ. Невинность была подлинной — что только усугубляло дело, потому что доводила его до безумия от вожделения.

Пройдёт ли это, когда он выиграет пари? Посмеет ли он действительно сделать невинную девушку своей любовницей? Глядя на стройную изящную ножку, затянутую в шёлковый чулок, он боялся, что посмеет.

Она перевернула страницу, ведя по тексту тонким пальцем. Солнечный свет согревал её щёку и очерчивал изысканную линию шеи. Горло его сжалось при мысли, как он очертил бы эту же линию своими губами, пробуя на вкус её нежную кожу и…

Чёрт, что это он тут стоит, только думая об этом? Она здесь, и они одни. Для обоюдной безопасности, он должен убедить малышку мисс Хёрст Совершенство, что на самом деле он очень опасен. Чем скорее она это поймёт и постарается не оставаться с ним наедине, тем лучше для них обоих.

Он двинулся вперёд и остановился у другого края кушетки. Голова её продолжала клониться, глаза перемещались вниз по странице, и он ждал, что она почувствует его присутствие, как он сейчас чувствовал её. Это была почти физическая тяга, как будто тысячи жарких нитей связывали их вместе, натягиваясь всё сильнее, чем дольше они находились рядом в одной комнате.

Она чуть — чуть приподняла голову. Медленно один раз закрыла глаза. Потом её щёки враз залились румянцем, она повернула голову и уставилась прямо в его глаза.

У него уже была заготовлена какая — то колкость, но когда он встретился с ней глазами, колкость куда — то улетучилась. Улетучилось всё, кроме неё самой. Её мягких нежных губ и огромных карих глаз, таких прекрасных, что мужчина может легко в них утонуть.

Кейтлин вспыхнула мягким розовым румянцем, который скользнул по её коже и заставил его пальцы вонзиться в ладони, чтобы они не пытались до неё дотянуться. Его тело загудело, заболело от её близости. Она тоже что — то испытывала, потому что под скромным голубым платьем её полная грудь вздымалась и опадала от частого дыхания.

Он разжал руки и понял, что может легко охватить ими её талию. Поставив её перед собой, он скользнёт руками к округлым бёдрам. Пальцы сами собой изогнулись, когда он подумал, как прихватит её мягкую попку сквозь платье.

Его тело откликнулось оперативно, петушок взметнулся в полной эрекции.

Она, казалось, боролась с дыханием, её губы раздвинулись. Взгляд заскользил по нему, касаясь его губ, его плеч, затем вниз — к бриджам для верховой езды. Он знал, что она может заметить его реакцию, и ждал, что она отвернётся или как — то выразит своё смятение, что удержит их обоих от опасных шагов.

Но она этого не сделала. Её глаза расширились от сладострастного внимания.

Александр был не в силах больше стоять; он упал на кушетку.

Полная страстного желания Кейтлин сверкнула глазами, губы её раскрылись; она выронила книгу и дала ей скатиться на пол, потянувшись к нему.

Одним ловким движением она ухватилась за его лацканы, забросила своё тело ему на колени и впилась губами в его губы.

Он — то думал, что они поговорят, но с Кейтлин Хёрст говорить было невозможно. Не сегодня. Ошарашенный, он просто принял её поцелуй, поскольку её губы настаивали на этом. Он обхватил её руками и ответил на поцелуй от всей души.

Её губы раскрылись навстречу его губам, и её язык нерешительно к ним прикоснулся. Он застонал и углубил поцелуй, ещё крепче прижав её к своим коленям. Её руки сжались на его шее; его же руки замкнулись вокруг неё, ощущая ровную линию спины, мягкую выпуклость бёдер и то, как изгиб её попки точно подходит к его руке.

Он был весь в огне, его тело так мучилось от вожделения, что ему даже держать её было больно.

Проклятые подушки кушетки страшно мешали. Он встал, подняв её вместе с собой, целуя её страстно, безумно, пока у них обоих не перехватило дыхание. Это были те поцелуи, какими они когда — то скрытно обменивались; поцелуи настолько запретные, насколько и неожиданные.

Она тёрлась об него, неосознанно покачивая бёдрами и посылая через его тело жаркие волны. Он укусил её сочную нижнюю губу, прежде чем снова наброситься на весь рот. Он никак не мог оторваться от этих сладких поцелуев, таких безыскусно страстных, таких щедрых.

Чёрт возьми, да она была жаркой девицей, полной страсти и игривости и такой восхитительно настойчивой. Он скользнул руками по её бокам, позволив большим пальцам коснуться её сосков. Она часто задышала, прижавшись к его губам, и изогнулась в болезненном жарком вожделении.

Он взял ладонями её груди, наслаждаясь их полнотой, описывая большими пальцами круги вокруг сосков. Она задрожала в его руках, задерживая дыхание всякий раз, как он увеличивал нажим. Глаза её закрылись, и она со стоном прижалась к нему в нескрываемом наслаждении. Она обхватила его плечи и потёрлась своими бёдрами об его, изнемогая от желания.

Не в силах больше стоять, он поднял её и перенёс на несколько шагов к тяжёлому стенду. Он посадил её на раскрытые книги, чтобы она перестала об него тереться, а то он совершенно терял контроль над собой. Заботясь исключительно о том, чтобы удержать её там, в своих руках, он взял её лицо руками и впился в её тёплые губы.

Она скользнула руками на его талию и притянула себя ближе к нему, закинув пятку вокруг его ноги.

Александр стоял неподвижно, как столб, уставившись прямо в огромные карие глаза Кейтлин. Медленно, очень осторожно она подняла другую ногу и закинула пятку на другую его ногу, так что они оказались в самой недвусмысленной интимной позиции — когда её ноги раздвинуты вокруг его бедёр, а юбки задраны до талии.

Он никогда не считал, что относится к тому типу мужчин, которые испытывают вожделение к невинным, девственным, слишком неприступным женщинам. А будучи женщиной, она при этом выглядела как школьница. Девушки жеманятся и трепещут, стоит только мужчине посмотреть на них. Кейтлин Хёрст не трепетала — никогда.

Она не трепетала даже тогда, когда обязана была трепетать благоразумная женщина. Она спокойно принимала пылкие взгляды Дервиштона, легкомысленное кокетство Фолкленда и решительные поползновения на её достоинство. Последнее исходило от Александра, и если бы у неё наличествовал здравый смысл, она бы испугалась. Очень испугалась. Она бы ни за что не захотела восседать на краю стенда в библиотеке, с ногами, закинутыми вокруг его бёдер.

Он не привык отворачиваться от такого искушения, а она практически не контролировала свои порывы. Казалось, она не осознаёт, что чем больше времени они проводят вместе, тем в большей опасности оказывается сама и её проклятое достоинство.

Но было ли это важно? Было ли вообще хоть что — нибудь важно, кроме ощущения её тела, прижатого к его?

Отбросив попытки понять её, он поднял её юбки кончиками пальцев, потянув их вверх, так что смог коснуться её тёплой кожи через тонкую комбинацию и…

Послышавшийся снаружи звук приближавшейся к дому конной группы проник сквозь затуманенное страстью сознание. Остальные гости возвращались с прогулки.

Александр прислонился своим лбом к её лбу и цепко так держал её, пока его разум медленно и постепенно прояснялся. Проклятье, о чём они думали? Они обязаны прекратить это, бороться с этим. Но глядя в одурманенные страстью глаза Кейтлин, Александр понял, что всё зависит только от него. И, несмотря на то, что это было физически невыносимо, он выпустил её и отступил назад.

— МакЛин, что…

— Нет. — Это было всё, что он смог выдавить. Его сердце громыхало, кожа горела, как будто обваренная от прикосновения к ней, петушок испытывал боль от нереализованного желания.

Кейтлин быстро моргнула, как будто очнувшись от глубокого сна, затем соскользнула со стола, от чего юбки закрутились, расправляясь на место:

— МакЛин, что…

— Остальные едут. Я слышал их лошадей, когда они проскакали к конюшням.

Она прижала ладони к щекам:

— Я даже не слышала. Я… Боже милостивый, не знаю, о чём я думала…

— Мы не думали. — Он не смог выдержать уязвлённое выражение её глаз. — Если уж на то пошло, эта страсть доставила нам много проблем. И утопит нас снова, если мы не научимся её контролировать.

Бледная, она кивнула. Затем взгляд её отвлёкся, она подошла к зеркалу на стене и начала дрожащими руками приводить волосы в порядок.

Тишина становилась невыносимой. Александр потёр лицо. Он был так близок к тому, чтобы потерять контроль над собой, а ведь он никогда его не теряет. Это было роскошью, которую МакЛин не мог себе позволить. С тех пор как умер Каллум, Александр никогда, ни разу не позволял своей страсти взять над собой верх.

До сегодняшнего дня.

В течение нескольких восхитительных, ослепительно ярких мгновений он не контролировал вообще ничего. Он провёл рукой по лицу. Боже милостивый, чему я только что чуть не позволил произойти?

Кейтлин уже вернулась на кушетку и подняла упавшую книгу:

— Что ж, это был очень приятный антракт.

Он нахмурился:

— Приятный?

— Более чем приятный. — Щёки её ещё горели. — Мы планировали поговорить, и сейчас — удобное время, пока наездники доедут до дому. Вы уже решили, каким будет моё следующее испытание? Про ваше я уже решила.