Усаживаясь в кресло, Рейф закурил предложенную хозяином сигару.

— Полагаю, у тебя есть ко мне задание.

— Правильно понимаешь, — ответил Люсьен, закуривая. — Как ты посмотришь на предложение съездить в Париж?

— Вполне уместное предложение. Я уже начал было скучать.

— Скучать тебе не придется, в этом ты можешь на меня положиться. В программу поездки входит женщина, и женщина весьма опасная.

— Уже неплохо, — протянул Рейф, затягиваясь. Не вынимая сигару изо рта, он добавил:

— Что я должен с ней делать: убивать или целовать?

— Во всяком случае, не убивать, — ответил Люсьен, нахмурившись. — Что же касается последнего, — и он безразлично пожал плечами, — оставляю на твое усмотрение.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел смуглый мужчина. Рейф встал, протягивая вошедшему руку:

— Николя! А я и не знал, что ты в Лондоне.

— Мы с Кларой приехали только вчера вечером. Обменявшись рукопожатием, друзья уселись в кресла. Оглядев Рейфа с головы до пят, герцог Аберде отметил:

— Ты прекрасно выглядишь.

— И ты тоже.

— Женитьба — отличная штука, — загадочно улыбаясь, ответил Николя. — Тебе бы тоже следовало обзавестись женой.

— Прекрасная идея, — самым сладким тоном согласился Рейф. — Так чью жену ты можешь предложить?

Под громкий смех Рейф продолжил:

— Надеюсь, мой крестник цветет, как и ты. Рейф попал в точку. Николя с выражением счастливой гордости на лице, так свойственным всем новоиспеченным папашам, стал расписывать красоту и необыкновенные успехи юного Кендрика.

Мужчины на заре туманной юности входили в одну организацию, насчитывающую всего четырех человек. Назывались они «Падшими ангелами». Джентльмены дружили еще с Итона и, даже не встречаясь годами, оказавшись рядом, чувствовали себя ближе чем братья. Последним, четвертым членом союза был лорд Майкл Кеньон, сосед Николя в Белее, который сегодня отсутствовал. После того как тема подрастающего поколения была исчерпана, Рейф предложил:

— Не собрать ли нам союз вновь? Пусть Майкл приезжает.

— Он пока не готов к путешествию, — ответил со смешком Николя, — но идет на поправку поразительно быстро. Скоро станет как новенький, а несколько шрамов только украсят его мужественное тело. Клара была у него сиделкой. Представляешь Майкла такой развалиной! Боюсь, что только моя упрямая маленькая женушка способна была заставить нашего друга оставаться в постели хотя бы столько, сколько нужно для выздоровления. А сейчас, когда ему лучше, я решил устроить ей каникулы и взял с собой.

— Остается надеяться, что Майкл сможет вернуться в армию как раз к тому времени, когда Наполеон сбежит со Святой Елены, — едко заметил Люсьен — Французам не удалось прикончить его в Испании, так он предоставил им прекрасный шанс при Ватерлоо — Майкл — славный боец и прекрасный опытный офицер, лучший, о котором только мог мечтать Веллингтон, — сказал Рейф — Мне кажется, на этот раз продолжения войны не будет, так что хотя ранение Майкла событие весьма печальное, но опасности для Англии оно не несет Высказывание Рейфа напомнило Люсьену о цели их сегодняшней встречи — А сейчас, когда все в сборе, я хотел бы перейти к делу, — сообщил Люсьен. — Николае я пригласил сюда затем, что во время своих странствий по Европе он имел счастье видеться с женщиной, о которой я уже говорил чуть раньше.

Рейф и Николае обменялись взглядами.

— Я всегда подозревал, что и ты выполняешь тайную миссию, — многозначительно заметил Рейф — Ты же знаешь, цыгане склонны к перемене мест, и я успел многое повидать на своем веку, но мне странно, как ты угодил в организацию, — добавил Николае, бросив выразительный взгляд на Люсьена — Надо отдать тебе должное, Люс, ты умеешь сдавать карты, припрятывая козыри. За все эти годы мы даже не догадывались, что работаем на одного человека Странно, как это ты решил свести нас вместе сейчас. Что, мы оба вдруг стали внушать тебе больше доверия?

Люсьен ощетинился, несмотря на то что прекрасно понимал: это всего лишь дружеское подтрунивание.

— Первая заповедь в моем деле: никогда не сообщай человеку большего, чем он должен знать. Сегодня мне пришлось нарушить это правило, поскольку Николае может помочь Рейфу.

— Насколько я понял, упомянутая вами леди — ваш агент, — сказал Рейф — Так что там у нее случилось?

Люсьен прикусил губу, раздумывая, с чего бы начать.

— Ты мне казался последовательным сторонником созыва Парижской мирной конференции[1], — осторожно начал Люсьен.

— В принципе я — за, но, как мне кажется. Венский конгресс[2] уже расставил все точки над i.

— И да, и нет. Всего лишь год назад союзники[3] пытались списать развязанную войну на неумеренные амбиции одного человека — Наполеона, тогда откуда их политические и территориальные притязания, закрепленные актами конгресса?

Люсьен вытащил сигару изо рта, с пристальным вниманием разглядывая красный светящийся кончик.

— Все было бы хорошо, если бы Наполеон так и сидел себе в изгнании, но его возвращение с Эльбы и битва при Ватерлоо словно пустили кошку в стаю беззаботных голубков-дипломатов. Сложившаяся ситуация гораздо серьезнее той, что была до пресловутых «ста дней»[4] Сейчас большинство французов склонны поддержать императора, а союзники устали от войны, обескровлены. На этот раз санкции против Франции должны быть куда более жесткими.

— Все это общеизвестно, — бросил Рейф, нетерпеливым жестом отодвигая пепельницу со все еще дымящейся сигарой. — Когда я должен ехать в Париж?

— Видишь ли, сейчас идет особенно интенсивная скрытая борьба, — сказал Люсьен. — Достаточно малого, и переговоры будут расстроены. Поступает весьма тревожная информация. И вот в этот критический момент Мегги, мой агент, собирается уйти со сцены, покинуть Париж.

— Предложите ей большую сумму, — заявил Рейф.

— Мы предлагали, но ей не нужны деньги. Я надеюсь на тебя, ты мог бы уговорить ее остаться хотя бы до конца конференции.

— Ах, опять вы о поцелуях Что же, я должен положить свою честь на алтарь британских интересов? — хитро блеснув глазами, спросил Рейф.

— Уверен, у тебя найдутся и другие способы убеждения, — сухо ответил Люсьен. — Ты же герцог, в конце концов Мегги будет польщена, что к ней послали столь влиятельное лицо. На худой конец можешь воззвать к ее патриотическим чувствам.

Рейф приподнял одну бровь.

— Мне льстит ваша оценка моего обаяния, но, позвольте спросить, не проще ли использовать для уговоров дамы одного из ваших дипломатов, которые и так уже работают в Париже?

— К сожалению, у меня есть весьма веская причина не доверять членам нашей делегации. Из английского посольства обнаружена утечка информации, в этом вся проблема. — Люсьен нахмурился и осторожно добавил:

— Может, мои опасения напрасны и то, что я принимаю за предательство, на самом деле всего лишь неосторожность, но ставка слишком высока для того, чтобы пренебрегать фактами и использовать в работе сомнительные каналы.

— У меня создалось впечатление, что ты чего-то недоговариваешь, — сказал Рейф.

— Как ты угадал? — с притворным удивлением спросил Люсьен. — Мне казалось, что я умею быть скрытным. Ну что же, это так. Я получил донесение о том, что готовится заговор о срыве мирных переговоров.

Рейф мысленно представил, в какой хаос может повергнуть мир гибель хотя бы одного из облеченных властью участников мирной конференции.

— Ты говоришь о готовящемся покушении? — спросил он. — Все первые лица государств-союзников, кроме разве что принца-регента Британии, сейчас в Париже, да и ведущие дипломаты тоже. Убийство любого из них имело бы ужасные последствия.

Люсьен выпустил колечко дыма. Оно поднялось вверх, окутывая его белокурую голову, словно нимб святого.

— Абсолютно верно. Всем сердцем хотел бы ошибиться, но интуиция, до сих пор меня не подводившая, говорит о том, что я прав. Угроза действительно весьма серьезна.

— Так кто же заговорщик и кто жертва?

— Рейф, если бы я знал, не было бы смысла вести этот разговор, — угрюмо ответил Люсьен. — Пока я располагаю только слухами, но они исходят из разных источников. Интересы участников столь противоречивы, даже враждебны, что возможных мишеней больше чем достаточно. Именно поэтому я призвал тебя на помощь.

— Я слышал, что на Веллингтона прошлой зимой было совершено нападение, — вступил в разговор Николя. — Может быть, и на этот раз готовятся убить именно его?

— Вот этого я больше всего и боюсь, — сказал Люсьен. — После триумфальной победы при Ватерлоо он стал наиболее почитаемым человеком в Европе. И если его убьют, один Бог знает, что может начаться.

Рейф мрачно кивнул.

— И поэтому вы хотите, чтобы я убедил вашу шпионку продолжать поставлять сведения, пока заговор не раскроется или не закончится конференция?

— Совершенно верно.

— Расскажите мне о ней. Кто она? Француженка?

— Дело темное, — ответил Люсьен. — Я познакомился с Мегги через посредника, так что ее прошлое для меня — тайна. Мне всегда казалось, что она уроженка Великобритании: и держится, и говорит как английская леди. Я никогда и не пытался копать глубже, так как у Мегги с Наполеоном свои счеты, он — ее личный враг. Поставляемая ею информация всегда очень ценная. Короче, она никогда не давала мне повода заподозрить ее в двурушничестве.

Рейф умел читать между строк и без труда мысленно закончил фразу за Люсьена: «Но теперь кое-что изменилось, и ее надежность нуждается в проверке, что тебе и предстоит, Рейф».

— Увы, мне все же кажется, что Мегги могла нас предать, — точно в подтверждение догадки Рейфа продолжал Люсьен, — но я не вполне доверяю своим подозрениям. Эта женщина способна убедить мужчину в чем угодно, настолько она хороша. — Люсьен сдвинул брови. — Сейчас не то время, когда преданность кого бы то ни было может быть гарантирована лояльностью, особенно в ее случае. Наполеон повержен, его везут на остров Святой Елены, и, вполне вероятно, Мегги решила, что сейчас самое время свить себе теплое гнездышко, подработав на продаже британских секретов союзникам. Может быть, она торопится покинуть Париж, чтобы поскорее пристроить денежки, добытые двойной игрой, пока ее не схватили за руку.