Она не имела права задавать ему вопросы. Он скоро уедет, возможно, уже к утру. И не будет больше ни единого поцелуя, прикосновения, взгляда. Не будет даже простого «до свидания». Все кончено. Она утерла одинокую слезу. Все было кончено, не успев даже начаться.

Глава 58

Когда почтальон доставил телеграмму от Алекса, то не присвистнул и даже не кивнул, а просто уронил ее в руки Леоноре и поспешил к своему грузовичку на всей скорости, какую позволяли развить его кривые ноги. Она чувствовала во влажном наэлектризованном воздухе приближение бури еще до того, как прочла первые слова.

Алекс застрял в Кулгарди из-за пожара в буше, который занялся от удара молнии из-за засухи и начал распространяться по равнине. В телеграмме он отдавал распоряжения, как защитить поместье от огня. Но, читая ее, Леонора думала не о пожаре и непогоде. Для нее это было большое облегчение, потому что Алекс сегодня не вернется, а следовательно, Том и Джеймс останутся еще на один день.

После возвращения в Ванйарри-Даунс Леонора еще не видела Джеймса. Она даже не была уверена, что он до сих пор в поместье. Новость о том, что они с Джеймсом увольняются, принес Том. Глаза его при этом щурились, а на щеках горел виноватый румянец.

– С тобой тут все будет в порядке, Леонора? – спросил он.

Она кивнула.

– Мы останемся, пока не приедет Алекс, – пообещал он. – Будет правильно, если мы скажем ему лично.

Она снова кивнула, закусив губу. Том сделал шаг вперед и обнял ее, как обнял бы сестру, а она уткнулась подбородком в его рубашку. Затем она отстранилась, отводя глаза в сторону, – на деревянные доски передней двери, на другие безжизненные предметы, куда угодно, лишь бы не встречаться с понимающим взглядом Тома.

– С Джеймсом все будет нормально, – сказал он, словно читая ее мысли. – Он у нас стойкий парень.

При звуке его имени Леонора часто заморгала влажными ресницами и уставилась в потолок, дожидаясь, пока Том уйдет.

Наступил рассвет, но было по-прежнему темно. Солнца сегодня не будет. Из кухни доносился грохот посуды. Леонора пошла на шум и застала там Мередит, которая вытаскивала с нижних полок буфета котелки, кастрюли и сковородки. Раскрасневшееся лицо ее вспотело. Мередит еще глубже залезла в дальний угол полки и, выбираясь оттуда, ударилась головой.

– Бога ради… – Она встала, потирая ушибленное место. – Ох, доброе утро, миссис Хэррингтон! А я и не слышала, как вы вошли. – Она кивнула в сторону окна. – Идет буря.

– Я только что получила телеграмму от Алекса. Под Кулгарди бушует пожар. Все дороги заблокированы.

Мередит с грохотом поставила сковороду на плиту.

– Да, буря будет сильная! Слишком долго все было спокойно, и теперь ненастье отыграется за упущенное время. – Она вытащила кастрюлю и поставила на дальнюю горелку. – Такие вещи нельзя предвидеть. Бывает, воды несется столько, что ручьи переполняются и разливаются в считаные минуты. Бывает, что молния лупит по сухому, без капли дождя. А иной раз есть и первое, и второе. Невозможно угадать. Впрочем, в этот раз молнии будут страшные, я нутром чувствую. – Мередит выдвинула ящик буфета, забитый черпаками, ложками и лопатками. – Мужчины уже работают, я сама видела, когда шла сюда. Они вытащили шланги и поливают конюшни. Это все, что можно сделать в такой ситуации: намочить хорошенько все сухое, что только можно, и молиться.

Леонора оглядела заставленную посудой плиту:

– Такое впечатление, что ты собралась кормить целую армию.

– Так и есть! – заявила Мередит. – Таков закон буша, миссис Хэррингтон. Если буш горит, все мужчины в округе придут останавливать огонь. А женщины с ферм должны кормить их. Посменно.

Дверь в кухню отворилась, и вошла заспанная Клэр. Платье на ней было то же, что и накануне.

– Доброе утро, миссис Хэррингтон! – поздоровалась она. Взгляд Клэр скользнул в сторону Мередит: ей явно не терпелось поболтать с подругой. – Буря идет. Хотите, чтобы я закрыла все окна в доме?

– Нет, я сама это сделаю, – ответила Леонора, радуясь, что ей нашлось занятие. – Похоже, Мередит нуждается в твоей помощи.

Леонора поднялась на второй этаж и принялась закрывать ставни на окнах. Небо над равниной на многие мили вокруг было закрыто густыми серыми тучами. Работники, трудившиеся как муравьи, готовили водонапорные башни, растягивали резиновые шланги и убирали подальше от построек сено и сухой кустарник. Затем верхом прискакал Джеймс и отдал какое-то распоряжение одному из аборигенов. Леонора, стоявшая за кружевной гардиной, чувствовала, как тоскует по нему, хотя он еще никуда не уехал. Но она загнала свое отчаяние в самые дальние уголки души, как швея, плотно набивающая пухом новую подушку, и захлопнула ставни.

Потом она спустилась на первый этаж. Здесь Рассел с веранды поливал из шланга стену дома. Струи воды бились в стекло и стекали по рамам. Она по очереди закрывала высокие французские окна, и в комнате становилось все темнее.

– Эй, Клэр, перестань витать в облаках и начисти картошки! – услышала Леонора из кухни ворчливый голос Мередит. – Что-то ты сегодня совсем как неживая. Где это ты так повеселилась?

– Скажем так: ночь была хороша, – хихикнула Клэр. – Да и утро не хуже!

– Правда? – не особенно заинтересовавшись, буркнула Мередит. – Что? Неужто оседлала бродягу, что околачивался поблизости?

Слушая их разговор, Леонора, закрывавшая ставни возле кухни, вздохнула. Эта болтовня не казалась ей забавной, как сейчас не казалось забавным вообще ничего.

– Как же! Сказала тоже! – с жаром отозвалась Клэр. – Да я провела ночь в домике у приказчиков!

Леонора застыла. Рука ее замерла на оконной раме, а уши ловили малейший звук из кухни.

Мередит рассмеялась низким грудным смехом, от которого грудь ее заходила ходуном.

– Как будто Том подпустил бы тебя к себе! Прибереги свои враки для простаков, которые в них поверят!

– Я не вру! – с обидой в голосе воскликнула Клэр. – К тому же Том тут ни при чем. Это был Джеймс.

Уши и щеки Леоноры горели. Она затаила дыхание. Вернее, просто не могла дышать.

– Да он знать не знает о твоем существовании, не говоря уже о том, чтобы улечься с тобой в постель! – отрезала Мередит.

– Что ж, теперь он о моем существовании знает, да еще как! Он взял меня дважды. Причем отходил так, что у меня чуть ноги дугой не выгнулись, как у нашего почтальона!

Мередит расхохоталась, но потом смягчилась и почти с нежностью сказала:

– Какое же ты все-таки трепло, Клэр!

Услышанное стало для Леоноры словно удар под дых – ее затошнило, колени подогнулись, и она без сил прислонилась к стене.

– Он говорит, что давно хотел меня, – продолжала хвастаться Клэр. – Думаю, он просто не мог больше ждать. Потому что все равно уезжает.

Леонора спрятала лицо в ладонях. Внутри все свело судорогой. Нет, нет, нет!

– Мне ужасно жаль, что они уезжают, – сказала Мередит. – Хорошие ребята.

– Джеймс говорит, что ему тошно быть мальчиком для битья у мистера Хэррингтона! – с видом знатока прокомментировала Клэр. – Он устал выполнять приказы богачей.

В Леонору словно вонзили тупой нож. Она была в ужасе. От этой измены, грубой и жестокой, сердце рвалось пополам. Из горла невольно вырвался хриплый вопль – она даже не успела прикрыть рот рукой. Это была какая-то шутка, жестокая и бессердечная игра. Пугающие картины ранили ее воображение: Джеймс, целующий тонкие губы Клэр, касающийся ее веснушчатой кожи, нашептывающий на ухо ласковые слова, смеющийся над ней.

От этих мыслей стало очень тяжело. Все было ложью. Боль внезапно обернулась ослепляющей яростью. Все было ложью! Подступили слезы, но Леонора со злостью смахнула их. Нащупав вазу на столе, она с размаху швырнула ее через всю комнату. Стекло разбилось вдребезги – совсем как ее сердце, разлетевшееся на миллион осколков. От удара в ее груди словно образовалась трещина, и тело начало содрогаться от сдавленных рыданий. Какой же она была дурой, когда поверила его словам! Он никогда не любил ее – ее никто и никогда не любил.

При закрытых окнах она оказалась словно в клетке, где ее преследовали навязчивые видения – Джеймс вместе с Клэр. Ей хотелось бежать отсюда. Бежать, пока не откажут ноги, пока не перестанет биться сердце. Она выскочила из дома, из этих ужасных стен. Ветер хлестал ей в лицо, рвал волосы. Она побежала к конюшне. Там один из работников задвигал ворота, пригибая голову от пыли. Леонора проскочила мимо него, отыскала черного жеребца, лоснящегося и косящего на нее глазом, который стоял в последнем стойле, и взяла его под уздцы. Мужчина попробовал остановить ее, показав в сторону мерцавших вдали зарниц:

– Это нехорошо. Буря надвигается.

Но она не думала ни о буре, ни о ветре, ни о молниях – существовала только боль, которая съедала ее изнутри. Она вскочила на жеребца без седла. Он встал на дыбы, но Леонора удержалась и резким ударом пятками послала его с места в галоп вдоль конного ринга. Джеймс и Том, которые как раз выходили из-за угла, едва успели отскочить в сторону, когда она пронеслась мимо них.

Леонора направила коня в сторону бури, преодолевая мили под угрюмым серым небом. Она скакала навстречу густым клубящимся тучам, двигавшимся с большой скоростью. Она не знала, куда едет, да это и не имело значения, поскольку главным для нее было вырваться из дома, убежать от смеха Клэр, от жестокости Джеймса и отвратительных картин, настойчиво возникавших в голове.

На лицо ей упали первые капли начавшегося дождя. С юга донеслись раскаты грома, и конь снова взвился на дыбы. Вспышки молний приближались. Резкий звук привел ее в себя и прояснил сознание. Кожа начала зудеть от наэлектризованного воздуха, волоски на руках встали дыбом. Конь нервно задергался. Она оглядела равнину, сориентировалась и начала искать укрытие. Ближайшим подходящим местом оказался расположенный неподалеку сарай с загоном для скота. Леонора ударила коня и направила его туда. Вдали загрохотал гром.