Леонора зажала рот ладонью. Появился еще один мужчина, который тянул за руку мальчика-аборигена. Глядя на сарай, ребенок пронзительно кричал, кричал, кричал и отбивался от полисмена, который в итоге закинул его на плечо, как мешок картошки. А затем все звуки как бы сгустились – вопли детей, от которых все внутри переворачивалось, и скорбное завывание женщин. Ее ночной кошмар материализовывался: полиция забирала детей.

Сердце Леоноры обливалось кровью и слезами, и она рванулась вперед. Услышав ее шаги, священник, напоминающий черный столб, повернулся и улыбнулся ей.

– А-а, доброе утро. Вы, должно быть, миссис Хэррингтон?

– Что здесь происходит? – выдохнула она высоким от испуга голосом.

К ним подошла женщина.

– Мы с вами еще не знакомы, миссис Хэррингтон. Я Ребекка Маллой, жена диакона. – Она учтиво протянула ей руку. – Приятно познакомиться.

Они что, не слышат этих ужасных криков? Леонора проигнорировала и руку женщины, и ее официальное представление и повторила:

– Что здесь происходит?

– Простите. – Диакон принялся смущенно теребить шляпу, которую держал в руках. – Я думал, муж рассказал вам.

– Рассказал о чем?

– О том, что мы приедем сегодня, чтобы забрать детей, – вмешалась его жена.

– Забрать детей? – Взгляд Леоноры судорожно заметался между ними. – Но зачем?

Женщина, казалось, не расслышала вопроса и внимательным взглядом окинула поместье.

– Какой у вас очаровательный дом!

Леонора схватилась за голову.

– Что вы здесь делаете?

– Мы представляем Комитет по защите аборигенов, – сказала миссис Маллой чопорным голосом и вздохнула. – И осуществляем свою миссию в отношении детей этой страны.

Появился полисмен с голым младенцем на руках, который отчаянно молотил воздух руками и ногами.

– Видимо, я должна все объяснить, – начала миссис Маллой. – В Америке вам такие вещи не знакомы. – Она покровительственным жестом положила руку на плечо Леоноры, словно та была маленькой девочкой. – Видите ли, мы помогаем этим детям – местным жителям и в особенности полукровкам – найти постоянные семьи, где их будут должным образом растить и где у них появится шанс получить достойное воспитание.

– Но у этих детей и так есть семьи.

– В самом грубом понимании – да, есть, но большинство из них живут как дикари. Наша миссия вводит их в общество, где им предоставляют приличное образование, еду и одежду. Без наших программ у этих несчастных детей не было бы ни единого шанса. Ими полностью пренебрегают, они запущены.

Леонора непонимающе уставилась на них:

– Никто ими не пренебрегает, и вовсе они не запущены! Я сама это видела.

– Миссис Хэррингтон, сам факт, что они являются аборигенами, уже говорит о том, что они запущены. – Миссис Маллой взяла Леонору под руку и повела в сторону дома. – Пойдемте, я все объясню вам за чаем. Я должна своими глазами взглянуть на ваш очаровательный дом.

Леонора отдернула руку:

– Вы не заберете этих детей!

– Заберем. – Голос женщины стал жестким. – Они находятся под опекой государства. Таков закон.

За спиной у четы Маллой Леонора увидела еще одного ребенка, бившегося в крепких мужских руках. Макария! На ее личике застыл ужас, слепой глаз с бельмом вылез из орбиты – она уже не видела ангелов.

– Нет! – Леонора оттолкнула супружескую пару. – Отпустите ее!

Она выхватила ребенка из рук полицейского и прижала к груди. Макария обхватила ее руками и уткнулась лицом ей в волосы, дрожа всем телом.

– Убирайтесь прочь с моей территории! – Захлестнувшая ярость ослепила Леонору. – Вы все!

Миссис Маллой с вызовом шагнула вперед.

– Я понимаю, что наблюдать такое тяжело, миссис Хэррингтон. – Она на мгновение прикрыла глаза, как будто молила Бога даровать ей терпение. – Но вы должны помнить, что местные жители рассуждают не так, как мы с вами. Они простые люди. Вскоре они забудут, что у них вообще были дети. Я видела это уже сотни раз. Сначала они вопят и воют, как дикие звери, а потом все забывают.

Диакон печально закивал головой:

– Да, это правда.

Леонора смотрела то на одного, то на другого:

– Но это же негуманно!

– Напротив! – пылко возразил диакон. – Дикость порождает дикость. А жить в нищете без образования и даже без приличной одежды – это гуманно? Забрать детей у таких родителей – это самый милосердный шаг, какой только можно предпринять.

– А-а, диакон и миссис Маллой! – послышался голос Алекса. – Я рассчитывал встретиться с вами раньше, но поездка заняла больше времени, чем я ожидал. – Он поцеловал миссис Маллой в щеку. – Вы должны пройти в дом и позавтракать с нами.

Леонора почувствовала во рту вкус желчи:

– Так ты обо всем знал?

– Разумеется. – Он озадаченно взглянул на жену. – Я же говорил тебе, что церковь оказывает нам услугу.

Тут Алекс заметил на руках у нее ребенка и поморщился от отвращения.

Нарастающая тошнота отнимала все силы. Леонора отошла в сторону и, опустив девочку на землю, обхватила ладонями ее холодные щечки.

– Макария… – Хотя она и старалась говорить спокойно, голос все равно дрожал. – Все будет хорошо. Ты поняла меня? – Леонора постаралась поймать ее убегающий взгляд. – Все будет хорошо, Макария. – Она отпустила ее, и ребенок тут же забился под куст, спрятавшись в его чахлых ветвях.

Все смотрели на Леонору с жалостью. Алекс закатил глаза и вздохнул:

– Вы должны извинить мою жену. Ей не знакомы проблемы, которые Австралия испытывает со своим коренным населением.

Чета Маллой понимающе закивала.

– А что это за шум? – спросил он.

– Мы были вынуждены запереть женщин в сарае. Надеюсь, вы не против, – сказал диакон. – Я подумал, что так будет безопаснее для всех, пока не закончится это суровое испытание. Мы уже почти загрузились, так что через минуту уедем и не будем вам мешать.

Во рту у Леоноры пересохло. Полисмен запер заднюю дверцу одного из грузовиков, оттолкнув от проема маленькую черную голову, и сел на место водителя, высунув толстую руку в открытое окно. Из-за зарешеченной дверцы фургона тянуло запахом мочи и рвоты. Вопли затихли, их сменил мучительный скулеж.

– Алекс, можно тебя на пару слов? – с отчаянием в голосе торопливо проговорила она.

Тот подмигнул диакону и его жене.

– Прошу извинить, я на минутку. – Отойдя в сторону, Алекс прошипел, продолжая для виду улыбаться: – Не делай этого, Леонора! Маллой в этой части Австралии знают всех и каждого. И я не хочу, чтобы ты устраивала сцены.

У нее был только один шанс и один аргумент. Это должно было сработать.

– Алекс, мне кажется, кое-что ты все же не продумал.

– Правда? – Он вызывающе скрестил руки на груди. – И что же это, дорогая?

Она сглотнула:

– Сколько аборигенов работают у тебя скотоводами?

– Двенадцать. А что?

– И сколько ты им платишь?

– Немного.

– А они хорошие работники?

Глаза его подозрительно прищурились.

– Надеюсь.

Леонора привлекла его к себе и прошептала:

– Мне кажется, в данный момент аборигены выгодны для тебя. Пока у них есть работа и их не трогают, они вполне безобидны. Но если мы отнимем у них детей, они просто уйдут, и тебе придется нанимать новых скотоводов, причем из белых. – Алекс задумался, и она осмелела. – Кроме того, совершенно непонятно, как отреагируют твои люди, когда вернутся и выяснят, что их детей забрали. Я слышала разные истории, Алекс. Они могут сжечь постройки, сжечь дом. Они изрежут изгороди. Они могут даже убить твоих лошадей.

Алекс встревоженно замер, во взгляде его появился металлический блеск. Дверь заскрипела, но пока не поддавалась… Тогда она схватила его за руку:

– Если ты сделаешь это, Алекс, мне будет слишком опасно оставаться тут одной.

Он расправил плечи и погладил ее по голове:

– Мои люди защитят тебя.

– Они же целыми днями на выгонах, ты сам знаешь. – Она крепче сжала его руку. – У меня не будет другого выхода, кроме как отправиться к тебе на рудник, Алекс. Я остановлюсь в нашем городском доме, и мы сможем каждый вечер ужинать вместе. – Улыбаясь, хотя с трудом подавляла тошноту, она погладила его руку. – Да, действительно может получиться очень здорово.

Дверь не выдержала и распахнулась настежь…

Алекс нервно откашлялся.

– В твоих словах есть определенный резон. – Он ущипнул ее за подбородок. – В конечном счете, в тебе, вероятно, есть что-то от здравомыслия твоего дядюшки.

От такого прикосновения Леонора сжалась, но улыбнулась еще шире. Алекс взглянул через ее плечо.

– Маллой будут разочарованы.

– Просто скажи, что мы берем на себя ответственность за этих детей. А потом сделай богатое пожертвование, и они будут считать тебя самым рассудительным и щедрым человеком в округе. – Леонора прильнула мужу и положила голову ему на грудь, хотя в эту минуту всем сердцем ненавидела его.

Супруги Маллой выслушали Алекса, опустив голову, – их важная миссия лопнула, как мыльный пузырь. Полисмены ворчали, отпирая дверцы грузовиков и позволяя ускользнуть плодам стольких трудов. Выскочив, одни дети оставались во дворе, другие со слезами убегали в буш. Один из полицейских забросил ружье за спину и помог им поднять щеколду на воротах сарая. Оттуда ринулись матери, ослепленные солнцем и горем. Они сталкивались, высматривая своих детей, и, когда те бросались им на шею или хватали их за ноги, раздавался новый всплеск воплей и причитаний.

Леонора с трудом крепилась, слушая все эти всхлипывания и рыдания. От такого ужаса и жестокости она с трудом стояла на ногах.

Пустые полицейские грузовики, громыхая, уехали. Набив карманы деньгами, жадные Маллой покинули их ферму и отправились дальше «спасать» следующую партию детей, отрывать аборигенов от их семей, калечить жизни, забирая у матерей сыновей и дочерей.

Алекс подошел к Леоноре и поцеловал ее в макушку, а она мысленно пожелала ему скорее умереть.